Признание особенностей советского социализма не привело западных коммунистов к серьезному изучению его природы и характеристик. Напротив, следствием стало его отрицание и принижение, так что в лучшем случае его признавали как искривленный, испорченный социализм. Это — проблема не только европейского и вообще западного коммунизма… Западные коммунисты поняли невозможность экспортировать советскую модель в Западную Европу. Но в то же время они ошиблись, посчитав, что эта советская модель была «неправильной» и для самого СССР. Из этого вытекал приговор СССР и отказ от него. И дело тут не в максимализме западных коммунистов, проблема глубже. Причина — в фундаментальных культурных различиях между советской и западноевропейской моделями социализма…»

Возвращаясь к событиям января 75-го и французской пластинке Высоцкого, отметим, что это было очередным реверансом советских коммунистов в сторону французских. Москва очень боялась, что ФКП, все это время более-менее лояльная к ней, будет переходить на радикальные позиции еврокоммунистов Италии и Испании и все сильнее дистанцироваться от нее. Чтобы не допустить этого, Москва избрала два подхода: материальный (еще более обильные денежные вливания) и идеологический. Поскольку «проект Высоцкий» для того и был создан, чтобы искать компромисс с Западом в вопросах идеологии, становится понятной и история с пластинкой «Шан дю Монд». Правда, выйдут эти диски только после смерти певца (в 1981 году), но связано это будет опять же с большой политикой (с очередными изменениями в ней), о чем речь обязательно пойдет впереди.

Во время пребывания во Франции Высоцкий написал целый цикл песен к будущему фильму Сергея Тарасова «Стрелы Робин Гуда». Это были: «Песня о времени» («Замок временем срыт…»), «Песня о вольных стрелках» («Если рыщут за твоею непокорной головой…»), «Баллада о любви» («Когда вода Всемирного потопа…»), «Баллада о борьбе» («Средь оплывших свечей и вечерних молитв…»), «Песня о ненависти» («Торопись — тощий гриф над страною кружит…») и «Песня о двух погибших лебедях» («Трубят рога: скорей, скорей!..»). Учитывая приключенческий жанр фильма, эти песни несли в себе мощный романтический оттенок, который с некоторых пор (со времен «Вертикали») оказался подзабыт Высоцким. Ведь все последние годы он писал в основном сатирические, социально-политические или философские песни. А тут — романтические. А две — и вовсе про любовь, что творчеству нашего героя вообще было мало свойственно.

И опять Высоцкий не был бы Высоцким, если бы и здесь не вставил политическое лыко в романтическую строку. Во всяком случае, в одной из песен — «О ненависти» — именно такие мысли приходят в голову. В ней речь шла о том, что «ненависть — в нас затаенно бурлит, ненависть — потом сквозь кожу сочится, головы наши палит!». В устах другого исполнителя подобный текст не вызывал бы никаких нехороших ассоциаций, но произнесенный Высоцким…

Итак, исходя из подтекста песни, Высоцкий считал свою ненависть к советскому режиму «справедливой и благородной». Этакая «ярость благородная», типа той, о которой велась речь в его любимой военной песне «Священная война» (правда, там эта ярость была направлена против фашизма). Ну что ж, такие чувства к советской власти в те годы испытывало большинство либеральных интеллигентов. Чуть позже один из них — Александр Зиновьев — с горечью подведет итог этой ненависти: «Целились в коммунизм, а попали в Россию».

Примерно в это же время для другого фильма — «Сказ о том, как царь Петр арапа женил» — Высоцкий написал две песни: «Купола» и «Разбойничью». Обе они несли в себе политический подтекст. Особенно первая, где речь, как уже говорилось, шла не только о петровской Руси, но и о советской России. По сути, эта песня была антиподом другой — прошлогоднему «Старому дому» («Что за дом притих…»), где Высоцкий, как мы помним, изобразил Россию-матушку в весьма неприглядном виде («чумной барак», где люди «стонут, а не поют», «образа перекошены», а у людей «души взаперти» и они живут в «зле да шепоте, под иконами в черной копоти», поскольку долго «разоряли дом, дрались, вешались» и т. д. и т. п). В «Куполах» та же страна представала уже в совершенно ином ракурсе:

Далее в тексте мостик перекидывался из петровской Руси в современность, посредством строк, которые были понятны даже школьникам. Сужу хотя бы по себе: на момент моего первого прослушивания «Куполов» в 1977 году мне шел 1 б-й год, и я прекрасно разобрался, что подразумевалось под строчками: «Но влекут меня сонной державою, что раскисла-распухла от сна». Ну, конечно же, это был брежневский СССР, где жизнь текла настолько тихо и размеренно, что можно было уснуть от этого течения.

«Купола» неожиданно явили миру иного Высоцкого — державника, а не западника. Судя по всему, толчком к ее написанию послужили события последнего года, а именно знакомство Высоцкого с такими людьми, как художник-иммигрант Михаил Шемякин (не случайно на одной из записей этой песни автор посвящает ее именно ему) и писатель-деревенщик Федор Абрамов. К этому добавим и роль купца Лопахина в «Вишневом саде», к которой Высоцкий должен был приступить весной 1975 года. Все это и заставило Высоцкого обратиться к русской истории и оценить ее с державных позиций. Видимо, поэтому в фильм Митты «Купола» так и не войдут, поскольку главная идея ленты, как мы помним, была противоположной — западнической.

Не пригодилась фильму и другая песня — «Разбойничья». Там главная мысль вращалась уже вокруг самого автора, которого под личиной главного героя опять преследовали сплошные неприятности. Речь в песне шла о том, как в «лютой, злой губернии» (советского розлива) некоему молодцу «выпадали все шипы да тернии», и он горя хлебнул из разряда «не бывает горше». Сторона, где живет этот молодец, представляет из себя опасное место: она «лобным местом красна, да веревкой склизскою». В итоге судьба героя незавидна: ему реально светит петля. Вот такие две разные России изобразил в своих песнях Владимир Высоцкий.

Песни барда вылетят не только из этого фильма, но и из других. Например, из «Бегства мистера Мак-Кинли» (из девяти песен оставят три с половиной) и «Стрел Робин Гуда» (вылетят все). Причем обе истории оказались взаимосвязаны. Почему? Дело в том, что в Госкино прекрасно разобрались в том, какой подтекст скрывается в балладах Высоцкого из «Мак-Кинли» и просто решили отомстить ему и за его ненависть к ним (за строки типа: «зло решило порядок в стране навести»). Как говорится: поешь «долой ваши песни» — взамен получаешь «долой твои». Высоцкий, видимо, этого не понял (а скорее притворился, что не понял) и всю вину за случившееся взвалил на режиссера С. Тарасова, сказав о нем следующее: «Надо было бороться за это дело, а режиссер оказался послабже душою, чем я предполагал, и просто не стал бороться…»

То же лукавство было проявлено Высоцким и в случае с песнями из «Мак-Кинли». На одном из своих концертов бард расскажет следующую историю:

«Я написал несколько больших баллад для фильма «Бегство мистера Мак-Кинли». Сделали большую рекламу этому и написали, что я там играю чуть ли не главную роль и что я там пою все баллады. Это вранье! Я там ничего не играю, потому что полностью вырезан. Вместо девяти баллад осталось полторы, и те — где-то на заднем плане. Поэтому не верьте! И на фильм-то пойдите, но совсем без ожидания того, что вы там услышите мои баллады…»