В кабинете товарищ  Г р у я  ведет какое-то важное совещание. На стенах развешаны чертежи выставочно красивых промышленных комплексов.

В приемной гора таких же проектов лежит штабелями. Н е с к о л ь к о  ч е л о в е к  то вносят проекты в кабинет, то выносят.

С е к р е т а р ш а, девушка-шатенка, взвинченная царящей вокруг суматохой, нервно отвечает на телефонные звонки.

Д е в у ш к а - ш а т е н к а. Занят… Да, очень занят… Нет, и после обеда не выйдет… Как хотите.

Входит  К э л и н. Спотыкается обо что-то, долго оглядывается, соображая, что же тут происходит.

К э л и н. Барышня, будьте любезны…

Д е в у ш к а - ш а т е н к а (агрессивно). Что — будьте любезны!! Как я могу быть любезна, когда вы правительственную приемную превратили в склад! Сначала вынесите отсюда все эти ваши планшеты и только потом попросите меня быть любезной…

К э л и н. Ну, это для нас пара пустяков… (Хватает десять-пятнадцать планшетов, выносит их куда-то, затем, вернувшись, входит прямо в кабинет. В дверях.) Здравствуйте, товарищи!!

О д и н  и з  з а с е д а ю щ и х. Это в каком смысле?

К э л и н. В смысле запланированного здоровья на много тысяч лет.

О д и н  и з  з а с е д а ю щ и х. Что он говорит?

Г р у я (устало). Оставьте, это мой односельчанин.

К э л и н (гордо). Друг детства и школьный товарищ.

Г р у я. Ну да, друг детства и так далее… Что же, товарищи, мы первые наметки сделали, основное обговорили, так что давайте на сегодня закруглимся, а остальное, как говорится, в рабочем порядке…

З а с е д а ю щ и е  расходятся, и в кабинете остаются двое.

Г р у я. Раз вошел, чего торчишь в дверях? Садись.

К э л и н. Я в чужом доме не привык без того, чтобы…

Г р у я. Ну пожалуйста, садись.

К э л и н (садясь на краешек стула, у дверей). Ноги-то, ноги как ноют!

Г р у я. Пересядь поближе.

К э л и н. Ну нет. Я проехал двести восемьдесят пять километров, и если вы хотите, чтобы разговор наш получился толковый, доброжелательный и в атмосфере, как говорится, дружелюбия и полного взаимопонимания…

Г р у я. Ну, ради всего этого… (Болезненно морщась, вылезает из-за стола и идет, садится рядом. Вызвав секретаршу.) Галочка, принесите-ка нам два чая.

К э л и н. Три.

Г р у я. Боюсь, что Галочка не станет тут с нами чаи распивать…

К э л и н. А прикажите ей.

Г р у я. Не имею права. У нас, понимаешь ты, демократия. У нас с кем девушка хочет, с тем чаи и распивает…

К э л и н. Жаль, а то она мне уж очень приглянулась. Такая живая, расторопная, с перчиком — ну, прямо как наши деревенские.

Д е в у ш к а - ш а т е н к а (поставив чашки с чаем). Михаил Ильич, я считаю своим долгом предупредить вас, что этот нахал — рабочий из архитектурных мастерских. Он планшеты с проектами выносил.

Г р у я. Вот и попью чаю с рабочим человеком. От интеллигентов устал до смерти.

К э л и н (после ухода секретарши). Я их тоже, этих интеллигентов, не особенно жалую.

Г р у я. Ты-то чего на них взъелся?

К э л и н. Капризный и вредный народ. Приехал я вот со старшим сыном Марии — устроить его в автодорожный техникум, так совершенно замучили бедного парня. Там не так написал, там не так высчитал, там не так сказал. А войти в положение не хотят.

Г р у я. В какое положение не хотят войти?

К э л и н. Ну, что парень окончил сельскую школу и против городских ему туговато. Что он старший в семье и, оставшись без отца, должен был матери помогать. Мария — рядовая колхозница, трудится на черновой работе, а содержать дом и двоих детей, будучи на самой что ни на есть рядовой работе в колхозе…

Г р у я. Погоди-погоди… А куда девался тот красавец свистун?

К э л и н. А, уехал с год тому назад и даже развестись не приехал — просто потребовал развод по почте. Свистун, одним словом.

Г р у я. Он бросил Марию или сама Мария выгнала его?

К э л и н. Да дело было вовсе не в этом. Обстоятельства вынудили его податься в другие края.

Г р у я. Какие обстоятельства?

К э л и н. Известно какие. (После паузы.) Затеял жуткую драку, и уже после той драки ему было невозможно остаться в нашей деревне.

Г р у я. С кем же он подрался?

К э л и н. А со мной.

Г р у я. Вот это новость! Хотя еще тогда, на свадьбе, я подумал: не поладят они. Выходит, не смог ты ему простить женитьбу на Марии.

К э л и н. Да при чем тут Мария, дело было вовсе не в ней! Поначалу, если хотите знать, мы с ним сошлись очень даже хорошо. Пили вместе, гуляли вместо, только работали врозь, и вот я как то с похмелья подумал: а почему нам работать врозь? Отправил его на курсы, а когда он вернулся с курсов, взял его к себе на ферму ветеринаром. В жизни не прощу себе, что пригрел на груди такую гадюку.

Г р у я. Он тоже оказался вредителем?

К э л и н. Какое там! Самая что ни на есть вражина. Я даже не удивлюсь, если со временем выяснится, что этот голубчик на оккупированной территории…

Г р у я. Ну, ты уж заломил, Кэлин, заломил…

К э л и н. А вы не спешите, дайте рассказать, как было дело. Чай пить не будете?

Г р у я. Нет.

К э л и н. В таком случае я от своего тоже откажусь. По правде говоря, еще не завтракал сегодня, так что мне этот чай, как говорят у вас в городе, до лампочки… Надеюсь, это не мат?

Г р у я. Да не совсем…

К э л и н. Так вот, приехали мы с сыном Марии поступать в автодорожный техникум, а эти хлюпкие интеллигентики…

Г р у я. Давай уж по порядку. Расскажи про того свистуна. Только, если можно, не долго, потому что я тороплюсь. Коротко. Одну суть.

К э л и н (подумав). Если коротко, то я лучше как-нибудь в другой раз.

Г р у я. Ты коротко не умеешь?

К э л и н. Умею, но не люблю. Я и так всю жизнь тружусь возле бессловесных животных. У меня постоянная жажда поговорить, и потому я не хочу неволить слово. Ничего, если не я, другие расскажут, как там у нас с ним было. Не это меня волнует, потому что пришел я к вам по совершенно другому делу. Хочу попросить, чтобы вы замолвили словечко за сына Марии. У нее двое сыновей — младшего я возьму на себя и позабочусь о младшем, а старшему надо бы помочь. Как только они станут на ноги, мы можем разойтись, можем вовсе не видеться, если не будет у вас такого желания, но сегодня им помочь — это наш святой долг.

Г р у я. Что значит — святой долг?

К э л и н. Ну, как же… Вместе пасли коров, играли в камушки там под Ивой, потом горланили песни на вечеринках. Нас еще тогда старики предупреждали: ребята, имейте в виду, Мария — сиротка и те, что играют с ней в камушки, те, что провожают ее с вечеринок…

Г р у я. Из-за чего ты подрался с ее мужем?

К э л и н. А не будете торопить?

Г р у я. Нет.

К э л и н (отпив глоток чая). Дружили мы дружили, потом прихожу я однажды на ферму, а мои доярки — у меня было шесть доярок, и все молоденькие, только что после школы — все шестеро ревут белугами. Отставить, говорю я, что за вой! Говорят — коровушек жалко. А дня за два до этого мы сдали на мясо около двадцати коров и закупили вместо них других, симментальской породы. Чего, говорю, реветь — они еще с Нового года, даже еще с осени были намечены на мясопоставки. Так-то, говорят они, так, но коровы были в таком положении… Хоть бы дали им отелиться, говорят, хоть бы телят пожалели… Откуда, говорю, им телиться, когда их осенью не осеменяли? Нет, говорят, их осеменяли, когда вы были на совещании животноводов, когда вам приемник подарили. Ветеринар осеменил и наказал, чтобы мы вам, не дай бог, не сказали. И тут меня охватило бешенство: ах ты поганая морда, думаю про себя, да ты на что руку подымаешь?! Сажусь на мотоцикл и дую на Бельцкий мясокомбинат. Захожу с полбутылкой, как положено, шуточки да прибауточки, заглядываю туда-сюда, во все закуточки. Глянь — а в ямах, куда они внутренности сбрасывают, живые телята, то есть не то что живые, они еще не успели родиться, но по всем своим статьям…