Он повернулся к Морин, и внезапно его голос как бы надломился. «Все-таки ничто человеческое ему не чуждо», – отметила про себя Морин.

– Мой сын невиновен.

– Разве не все родители так говорят? – невинным голоском спросила Морин.

Вонг усмехнулся.

– Не поймите меня превратно, мисс Мартини. В жизни я совершил много неблаговидных поступков, но льщу себя надеждой, что глупость никогда не была моим недостатком. Джулиус – мой сын, но это не значит, что я не вижу, кого произвел на свет. – Он вытащил из кармана пиджака белоснежный платок и вытер уголки губ. – Мне известно, что он болен. У него тяжелое психическое расстройство, которое принесло нам немало бед. Несколько раз мне буквально чудом удалось спасти его от тюрьмы, но мне казалось, он не способен на убийство. Так или иначе, я все время держал его под присмотром, для того и нанял мистера Окто. – Вонг небрежным кивком указал на водителя. – Ему поручено следить за Джулиусом издали, чтоб чего не натворил. В те дни, когда были совершены убийства, Джулиус был дома. Он не знал, что за ним ведется наблюдение, но даже если бы знал, от Окто один раз не сбежишь, не то что три.

– Отчего же он не выступит свидетелем на суде?

На лице ее собеседника появилось выражение терпеливой усталости, когда человек вынужден по нескольку раз объяснять неразумному ребенку очевидные вещи.

– Мисс Мартини, вам известно, кто я. А у мистера Окто довольно темное прошлое. И среди ошибок его молодости числится лжесвидетельство. Вдобавок он служит у меня. Даже уборщица в кабинете вашей матери не оставит камня на камне от его показаний.

Морин по-прежнему гадала, куда он клонит.

– Вы наняли своему сыну лучшего адвоката в городе. При чем же тут я?

И тут Морин поняла, что Сесар Вонг не случайно забрался на самую вершину пирамиды. В этот миг лицо его казалось высеченным из гранита, а слова вырвались, точно клинок, из разреза рта:

– Как раз об этом я и хотел вас спросить.

Но он тут же сбросил каменную маску и поудобнее откинулся на сиденье. Голос опять зазвучал глубоко и размеренно:

– Я знаю о вас почти все, комиссар Мартини. Знаю, что с вами случилось в Италии, знаю, зачем вы приехали в Америку. Знаю, что вы участвуете в расследовании, которое привело к аресту моего сына. Мне только непонятно, на каком основании…

У Морин возникло ощущение, что она стоит голая перед толпой народа. Тем временем, в полной синхронности с окончанием его тирады, лимузин остановился под темно-красным навесом, на котором золотыми буквами с боков было написано: «80, Парк-авеню».

– Чего вы от меня хотите? – спросила она, не отводя взгляда.

– Вы каким-то образом посодействовали аресту Джулиуса, теперь я хочу, чтобы вы помогли доказать его невиновность.

– Боюсь, вы меня переоцениваете, мистер Вонг.

– Нет, боюсь, вы меня недооцениваете, Морин. Я умею пользоваться человеческими слабостями. На этом умении я сделал себе состояние. А у вас этих слабостей немало.

Голос его стал мягким и вкрадчивым; Морин невольно сравнила его со скольжением рептилии.

– Помогите мне, Морин. Я не стану оскорблять вас посулами денег, так как уверен, что они на ваше решение повлиять не могут. Но я вам гарантирую, что в долгу не останусь. Пока не знаю, каким образом, но я сумею вас отблагодарить.

Дверца с ее стороны бесшумно распахнулась. За нею маячила фигура Окто. Морин поставила ноги на серый ночной тротуар.

– Я верю, мистер Вонг, что вы на это способны, хотя едва ли сумею заслужить вашу благодарность. Более того – не знаю, хочу ли я этого. Я лично ничего не имею против вашего сына, но по роду моей деятельности мне надлежит устанавливать истину, какой бы тяжкой и неудобной она ни была. Я учту то, что вы мне сказали, и благодарю вас за то, чего не сказали.

– А именно?

Морин вышла из машины, повернулась и слегка наклонилась, чтобы он мог видеть ее лицо.

– За все время нашей беседы вы не процитировали ни одной китайской поговорки. До свиданья, мистер Вонг.

Морин сделала несколько шагов до подъезда. Смена привратника закончилась в половине седьмого, и ей пришлось немного повозиться с ключами, пока она не нашла нужный. Она еще не привыкла к этим ключам, к тому же мысли ее были заняты недавним разговором. Вне всякой логики, разговор с Сесаром Вонгом произвел на нее благоприятное впечатление.

Поднимаясь в лифте, Морин все размышляла над этой странной встречей. Она не стала гадать, откуда Вонг узнал о ее причастности. На то у него власть и деньги, чтобы без труда добывать нужную ему информацию. А в мире полно людей, неравнодушных к «посулам денег», как он выразился.

В квартире никого не было. Мать куда-то уехала. Эстрелла в семь закончила работу и ушла – Мэри Энн держала только приходящую прислугу.

Морин немного постояла под аркой, откуда впервые увидела Сесара Вонга. Потом направилась в кабинет матери.

Кабинет был обставлен со строгой элегантностью, под стать его хозяйке, поэтому интерьер Морин нисколько не заинтересовал. Она подошла к письменному столу, стоявшему в центре комнаты.

На малахитовой столешнице сразу нашла то, что искала, – большую папку с надписью «Джулиус Вонг». Откинула крышку из тяжелого пластика и стала просматривать документы, необходимые матери для того, чтобы правильно выстроить защиту.

Здесь были протоколы допросов, заключения врачей, результаты лабораторных исследований. За час она внимательно изучила все бумаги, подшитые в досье. Мать, как все хорошие адвокаты, понаторела в эквилибристике, но на сей раз ей придется исполнять сальто-мортале под куполом, чтобы избавить клиента от смертного приговора.

Все собранные улики указывают на него. На месте всех трех преступлений присутствовал человек, хромавший на правую ногу, а Джулиус недавно повредил мениск и связки и перенес операцию. Кроме того, метод убийств с использованием тематики «Мелюзги» вполне соответствовал психологическому портрету Джулиуса Вонга, которого не раз привлекали за сексуальное насилие с нанесением телесных повреждений, педофилию и прочие мерзости, связанные с неумеренным употреблением алкоголя и наркотиков.

В образце семенной жидкости, найденной в теле Шандели Стюарт, выявлены его ДНК. И даже ангар, где он намеревался изобразить зловещую пародию на Снупи после похищения Алистера Кэмпбелла, принадлежит отцу Джулиуса. Сесар Вонг планировал отреставрировать старинные самолеты и преподнести их в дар городу; об этом всем известно.

Единственным не проясненным моментом остается мотив. Следователи предполагают, что между ним и убитыми была застарелая вражда из-за дележа награбленных денег; якобы Джулиус долго копил ее в себе и наконец осуществил свой план возмездия.

И все же…

Мой сын невиновен…

Голос Сесара Вонга до сих пор стоял у Морин в ушах; она расслышала в нем железную уверенность. К таким подонкам, как его сынок, она не могла не испытывать отвращения, но раз и навсегда поставила себе за правило не руководствоваться в работе личными чувствами, быть максимально объективной.

Мой сын невиновен…

Один шанс из тысячи, что Сесар Вонг ей не солгал. Один, но все-таки есть. Морин вдруг вспомнились слова матери в их недавнем разговоре.

…для меня любой человек невиновен, пока вина его не доказана.

Вздохнув, Морин поднялась из-за стола и вышла из кабинета Мэри Энн Левалье.

На пути к себе в комнату она на секунду замешкалась перед коридором, ведущим на кухню. Есть не хотелось, тем более одной. Может, позвонить Джордану и за ужином обсудить разговор с Сесаром Вонгом?… Но Джордан сразу же после приземления вертолета куда-то заторопился и, быстро попрощавшись, умчался на своем мотоцикле. Она вспомнила, как смущенно он отводил глаза тогда у «Мартини», когда ему позвонили. Наверняка он был хорошим полицейским, но когда речь идет о чувствах, Джордана видно насквозь. Женское чутье подсказывало Морин, что у него какие-то нелады на личном фронте. По сути, она ведь ничего о нем не знает – возможно, у него жена, или любовница, или сразу обе. Ей этот человек нравится, за короткое время он стал ей другом, и незачем отрывать его от личных дел дурацкими звонками.