Джордан спросил себя, где у нее могут лежать документы.

Он решил начать со спальни. Здесь тоже при отсутствии радикальных перемен ощущалась женская рука. Новое бирюзовое покрывало на кровати, в тон ему два плетеных коврика на полу, до блеска отмытые плафоны люстры. Стараясь не поддаваться светлому покою этой комнаты, Джордан вернулся к цели своего визита.

Он привык во время обыска осматривать самые немыслимые места для тайников. В данном случае задача у него другая: наверняка правильным будет самое очевидное место.

Джордан открыл встроенный шкаф напротив кровати и с первого раза попал в точку.

На верхней полке слева, сбоку от стопки легкого белья, лежала кожаная папка от Картье. Его нисколько не интересовало, родная она или просто хорошая подделка из тех, что продаются на Канал-стрит.

Он сел на кровать и расстегнул папку.

Там было много документов, разложенных в идеальном порядке, чего и следовало ожидать от такой женщины, как Лиза. Мысленно он назвал ее женщиной, впрочем, никак иначе и не воспринимал, несмотря ни на что.

Желаю счастья тебе и этой бедняжке.

Ему вспомнились слова Аннет, которая тоже упорно отзывалась о Лизе в женском роде, даже когда узнала правду. Если сама Лиза считает себя таковой, почему другие должны думать иначе?

Джордан принялся перебирать бумаги одну за другой, не вытаскивая их из папки, чтобы не поддаваться болезненному любопытству.

Между двумя поздравлениями с днем рожденья он нашел чуть выцветшую цветную фотографию.

Несмотря на благие порывы, фотографию он все-таки вытащил, держа осторожно, за краешек, точно боялся причинить боль тем, кто на ней снят. Красивый ребенок, смущенно улыбаясь, стоял между мужчиной и женщиной, одетыми в темное и строго смотревшими прямо в объектив. На заднем плане виднелся деревянный дом, выкрашенный белой краской, – по всему видно, церковь.

Других фотографий в папке не было. Все прошлое человека уместилось на прямоугольничке фотобумаги, со временем теряющем свои краски. Он вспомнил слова Лизы в ресторане, когда она рассказывала ему о своей семье.

Я ушла из дома, и дверь сама захлопнулась за мной.

В свете дальнейших событий на ангельском личике ребенка уже просматривалось начало той истории, которая закончилась скрипом дверных петель.

Он положил снимок на место и стал перебирать остальные документы. Наконец, в прозрачной папке нашел пластиковую карточку и страховой договор на имя Александера Герреро.

Вместе с вытащенной папкой на кровать выпал незапечатанный конверт. Джордан взял его и перевернул лицевой стороной. Простой белый конверт без надписей, такой же, как миллионы других конвертов, лежащих в ящиках стола или на почтовых полках по всей Америке.

Но Джордану почему-то стало страшно его открывать.

Он поднял клапан и заглянул внутрь. Потом, держа конверт за края, вытряхнул содержимое на постель.

На бирюзовой ткани перед его глазами лежали четыре цветных купона, разрезанных по диагонали, а потом сложенных вместе и аккуратно склеенных скотчем. Слегка дрожащими руками Джордан выложил их в ряд. Это были четыре чека из банка «Чейз Манхэттен», каждый на двадцать пять тысяч долларов. Точно такие же чеки, какой он нашел в кармане покойного Де Рея Лонарда по кличке Лорд.

Только эти были выписаны на имя Александера Герреро.

Плохо соображая, что делает, Джордан встал и сделал шаг назад. Как завороженный, он смотрел на ряд цветных бумажных прямоугольников. Если ему и приходилось в жизни чему-либо удивляться, теперешнее выражение лица было далеко от прежнего удивления, как Плутон от Солнца.

Наконец, опомнившись, он сунул руку в карман и достал сотовый. Сняв блокировку, нашел в справочнике телефон Буррони.

Детектив отозвался после второго гудка.

– Джеймс, это Джордан.

– Привет. Говорят, ты вчера фейерверк устроил.

– Было дело. Сукин сын, которого я когда-то на нары отправил, решил отыграться. К сожалению, при этом пострадал ни в чем не повинный человек.

– Я слышал. Как она?

– В стационаре. Врачи пока воздерживаются от прогнозов.

Джордан больше ничего не сказал, а Буррони не расспрашивал.

– Джеймс, я хочу тебя попросить об одной услуге.

– Валяй, проси.

– Я перешлю тебе по факсу обрывок чека, выданного банком «Чейз Манхэттен». Часть имени обрезана, но это Де Рей Лонард, тот самый, с кем я вчера столкнулся. Попробуй узнать, от кого ему поступил этот чек.

Джордан решил пока умолчать о чеках на имя Лизы и не искал себе оправданий. Умолчал – и все.

– Будет сделано. Что еще?

– Да вроде все.

– Тогда я тебе сообщу новости насчет Джулиуса Вонга. Мы узнаём про него такие подробности, какие тебе и не снились. Возможно, твой племянник был свихнувшийся гений, но этого психопата я бы запер в психушку на всю жизнь. Он по-прежнему упорно молчит, но мы покопались в его биографии и обнаружили несколько по меньшей мере странных совпадений.

– Каких?

– Четырнадцатого сентября девяносто третьего в городке Трой, что под Олбани, четверо в масках совершили ограбление филиала местного сберегательного банка. Взяли около тридцати тысяч долларов. Угадай, что за маски на них были?

– Пластиковые маски персонажей «Мелюзги». Линус, Люси, Снупи и Пиг Пен.

Буррони на миг лишился дара речи.

– Джордан, если пластический хирург сделает тебе мое лицо, я охотно уступлю тебе свое звание. Грех такому таланту пропадать. Но это еще не все.

– Твой черед удивлять.

– Попробую. Мы прочесали территорию вокруг Покипси в радиусе десяти километров. Хозяин одного бара узнал Джулиуса Вонга по фотографиям. Он утверждает, что дней десять спустя после ограбления у него в баре разгорелась ссора между Вонгом и еще троими – двоими парнями и одной девицей. По его словам, дело дошло бы до драки, не возьми он бейсбольную биту и не выгони их вон. Еще он добавил, что одним из тех четверых наверняка был твой племянник.

– Стало быть, ко всем доказательствам, что имеются против Вонга, это, возможно, след к единственному, чего нам недоставало, – к мотиву. Ты гений, Джеймс.

– Да какой там гений. Если б мне на каждый розыск давали столько людей, через месяц в этом городе самым злостным преступником остался бы ребенок, ковыряющий в носу.

– Что верно, то верно. Желаю тебе, чтобы так и было.

– Никогда не будет. Но, несмотря на все мои тяготы, я не завидую твоему брату и Сесару Вонгу, если ты понял мой намек.

Джордан его отлично понял, и на миг перед глазами у него возник образ Буррони, надевающего бейсболку своему сыну.

Бывай, чемпион…

Разговаривая с детективом, Джордан переместился в гостиную, где слышимость была лучше. В окно он увидел, как перед подъездом остановилось такси. Морин вышла и подняла голову, разглядывая здание сквозь темные очки. Джордан высунулся из окна и показал ей три пальца – мол, поднимайся на третий этаж. А сам пошел к домофону открывать дверь.

– Джеймс, тут ко мне пришли. Держи меня в курсе, ладно?

– Ладно, созвонимся.

Джордан отпер дверь и вышел на лестничную площадку, слушая шум поднимающегося лифта. Вскоре автоматические двери раздвинулись, выпустив Морин.

Джордан отступил в сторону и придержал для нее дверь. Она вся как-то сгорбилась, и даже под прикрытием темных очков было видно, что ее глаза устали видеть то, на что вынуждены смотреть.

Джордан ободряюще улыбнулся ей.

– Привет, Морин. Сказать «добрый день» язык не поворачивается.

– Да уж. Была бы от этого хоть какая-то польза.

Джордан указал ей на диван.

– Садись, поговорим.

Он видел, что Морин только и ждет освободиться от груза, который не может сбросить никому, кроме него. Она бессильно опустилась на диван и сразу начала рассказывать новую серию фрагментов из чужой жизни.

Она говорила, не поднимая глаз, потому не видела, как он меняется в лице, слушая ее отчет.

Лишь когда она закончила, он сел в кресло и взял ее за руку в попытке передать свое охотничье нетерпение, зная, что оно может поставить заслон страху.