В этой обстановке Серебрякова готовилась ехать в Париж, продолжать художественное обучение. Как метко подметил Эрнст, «Серебрякова разделила стремление всех своих товарищей к тому единственному городу мира, в котором каждый надеется найти разрешение своих исканий и стремлений — к Парижу».^[23] На самом деле молодую художницу привлекал опыт ее брата Евгения, проучившегося в академиях Парижа с октября 1895 по весну 1898 года. Вначале Зинаида приглашала с собой Клавдию Трунёву, с которой они познакомились в Риме в 1903 году. Она тоже училась у Осипа Браза. Но Трунёва от поездки отказалась, и с дочерью поехала Екатерина Николаевна. Выезжать планировали 10 октября на полгода, но из-за забастовок железнодорожных рабочих смогли выехать только в конце октября.

Академии Коларосси, в которой в свое время учился Евгений Лансере, а также Сомов, Остроумова и другие мастера, Серебрякова предпочла Академию де ла Гранд-Шомьер. Она была основана в 1904 году близ бульвара Монпарнас, где и находится до сих пор, на улице Гранд-Шомьер (академия находилась в 400 м от дома, в котором Серебрякова потом жила в 1942–1967 гг.). Квартира, которую нашли в 1905 году при помощи Александра Бенуа и Степана Яремича, тоже находилась неподалеку от Монпарнаса, в тупике Мен (с 1930 г. — ул. Антуан-Бурдель, 12). На занятия Серебрякова начала ходить 20 ноября (7 ноября по ст. ст.), когда в Петербурге по решению Петербургского Совета рабочих депутатов были прекращены политические стачки. Утром занятия начинались в 8 часов и продолжались до полудня, вечерние длились с 17 до 19 часов. Серебрякова много рисовала с натуры, но, по словам Эрнста, «всеобъемлющее, прекрасное, и столь многое открывающее, чувство Парижа было важнее для ее будущего, нежели эти традиционные занятия. Старая художественная культура города, напояющая даже самый воздух его влиянием артистичности, внушающая всем… исключительную полноту переживаний и зоркость глаза, положила тонкое и верное основание будущим работам Серебряковой»^[24].

Художник Люсьен Симон, которого так рекомендовал Александр Бенуа, в конце 1905 года в Академии не преподавал. Кроме того, хотя часов рисования здесь было больше, чем у Браза, сама система разочаровала молодую художницу: «Профессор приходит только 2 раза в неделю, обойдет наскоро всех и конец, а так, чтобы показать манеру или научить, как обращаться с красками, ничего подобного, а это главное, на что надеялась Зинаша… Мастерская переполнена англичанками и все больше немолодые и некрасивые. Самое интересное это класс croquis [фр. эскиз, набросок]»^[25]. Вместе с Серебряковой, но на графическом отделении у Е. Грассе и Т. Стейнлена учился художник Дмитрий Митрохин, в 1907 году — Александра Экстер, а через несколько лет, на скульптурном отделении у А. Бурделя, — скульпторы Вера Мухина, Алексей Бабичев, Борис Терновец, Иван Шадр.

Безусловно, были и светлые моменты. В Париж из Биарицца приехала сестра Зинаиды Соня, а около 10 декабря из Петербурга — и муж Борис. Он поступил вольнослушателем в парижскую Высшую школу дорог и мостов, занятия в которой начинались в феврале. Вместе они гуляли по берегам Сены, в парке Сен-Клу, в Люксембургском саду, заходили в собор Парижской Богоматери, посещали театры (например, 2 февраля 1906 г. в Гранд-опера слушали Фауста), Тургеневскую библиотеку, основанную в 1875 году, ходили на ипподром, карнавалы. 25 декабря на Рождество ездили к Александру Бенуа на елку в Версаль. Бенуа жил тогда на улице Паруаз (д. 31), в пяти минутах ходьбы от дворца.

Но важнее, что 21-летняя художница много времени проводила в Лувре, где делала карандашные наброски с работ Ватто, Мерсье и Фрагонара, в Люксембургском дворце, где изучала Ренуара и Дега, в Музее декоративных искусств, где рисовала древние статуи. На Салоне Независимых в марте 1906 года Екатерина Николаевна, Зинаида и Борис увидели ранние работы маслом Александра Бенуа, созданные в Версале и Бретани. Сама Серебрякова в Париже писала темперой, делала наброски с учеников Академии, с торговок овощами на старом рынке. Но уже через год она тоже начала писать маслом.

На обратном пути в Петербург в апреле 1906 года Екатерина Николаевна и Зинаида посетили «Немецкую столетнюю выставку (1775–1875)» в Берлинской национальной галерее, собранную из произведений немецких мастеров из музеев Берлина, Гамбурга и Дрездена. Особенно им понравились работы Арнольда Бёклина.

С 1906 года началось яркое десятилетие в творчестве Зинаиды Серебряковой, связанное с любимым ею Нескучным. Она стала живо интересоваться укладом жизни крестьян и одновременно оттачивала свои навыки в портретном и бытовом жанрах.

В Серебряковой удивительно гармонично сочеталось западное и русское. Ее отец был убежденным русофилом и всех своих детей приучал любить русскую крестьянскую жизнь. Поэтому уже с раннего детства Зинаида не только рисовала крестьян, но и участвовала в деревенских праздниках, играла с детишками, а позже и своих детей отпускала играть вместе с крестьянами. В семье Серебряковой прекрасно сочетались католические и православные традиции, тем более что до 1918 года разделения на старый и новый стиль не существовало и, к примеру, Рождество католики и православные отмечали в один день — 25 декабря. Впрочем, свидетельств того, что Серебрякова регулярно посещала церковь, не сохранилось, и хоть она была крещеной, но, вероятно, активного участия в церковной жизни не принимала.

Как верно подметил Сергей Эрнст, «здесь, в деревенском уединении, сложилось дарование художницы, здесь она нашла „свою линию“, свои темы, свои краски… И загадкой остается, почему Серебрякова, принадлежавшая к двум художническим семьям определенно западного направления, только что пережившая „парижские восторги“, с таким самозабвением отдается глухому миру русских степей, простецкой тамошней жизни и однообразному говору русского лица». Критик объяснил эту загадку в духе символизма: «Таинственный гений сиял перед ее духовными очами»^[26].

В конце апреля того же 1906 года Серебрякова выехала в курскую усадьбу одна, в мае к ней присоединились Екатерина Николаевна и муж Борис, сдавший экзамены в институте. 26 мая у Зинаиды и Бориса родился сын, которого назвали в честь отца художницы Евгением. Все были рады появлению первенца и называли его Бинька. В начале сентября все переехали, как обычно, в Петербург в дом Бенуа. Борису нужно было посещать институт, Зинаида благодаря помощи няни могла ходить в театры и на выставки. Например, сохранилось свидетельство, что 4 декабря она слушала Лакме Лео Делиба с Федором Шаляпиным в главной партии Нилаканты. В феврале 1907 года она жила с простудившимся младенцем на даче в Кушелевке у своей двоюродной сестры Елены Матвеевны Шмеллинг (дочери Камиллы Николаевны Бенуа).

Лето 1907 года Серебряковы опять проводят в Нескучном. Как обычно, один из наиболее ярких дней в году — 21 мая, день равноапостольных святых Константина и Елены, когда в селе, по словам Николая Лансере, устраивался «Храмовой праздник, ярмарка у церкви (это рядом с домом), вся деревня приходит разряженная, девки в лентах, парни в свитках, подпоясанные яркими кушаками»^[27]. Николай привозит сестре новую порцию красок (цинковые белила, кадмий, кармин, краплак, индийскую желтую и др.), которые она с радостью использует для портретов. Пишет разнообразные автопортреты (Автопортрет в черном платье с белым воротником), в том числе впервые обыгрывая тему зеркала (Автопортрет за столом, в котором изобразила себя со спины), портрет няни, А. Н. Криветченко (Таганрогская картинная галерея). Но главное событие лета — рождение сына Александра 25 августа (по ст. ст.).