Серебрякова знала о том, что картины, отправленные из Парижа на выставку в СССР, не вернутся. Более того, еще в 1955 году она писала о том, что хочет передать ряд своих работ Советскому Союзу, чтобы о ее творчестве могли узнать на родине. Возможно, она несколько идеализировала страну своей юности, ведь по сути помнила в основном дореволюционную Россию. Вероятно, она была разочарована непониманием ее творчества, с которым столкнулась на Западе, и думала, что ее лучше поймут в России. Во многом так и было — в СССР ее творчество и, правда, ценили больше.

Выставка переехала в Киевский музей русского искусства, а в марте — апреле 1966 года была показана в Русском музее в Ленинграде. Следующие 20 лет произведения Серебряковой почти каждый год участвовали в выставках в городах СССР — Москве (ГТГ, ГМИИ им. А. С. Пушкина, Союз художников РСФСР), Ленинграде (ГРМ), Новосибирске, Киеве, Николаеве.

В 1966–1988 годах Татьяна Серебрякова передала многие работы матери в советские музеи, целенаправленно расширяя их музейную географию (от Киевского музея русского искусства и Донецкого художественного музея до Новосибирской картинной галереи и Сахалинского художественного музея). Еще 22 ноября 1955 года Зинаида Серебрякова писала Татьяне в Москву: «Я решила несколько наиболее характерных моих вещей… „завещать“ в какое-нибудь собрание картин или в музей в СССР. Ибо здесь такое смешение понятий об искусстве, что не понимают простого реального искусства… Да я уже и не стараюсь показать мои вещи абсолютно слепому „обществу“»^[141]. В мае 1966 года, после окончания выставки, директор Русского музея В. А. Пушкарев отобрал 21 работу (все, кроме одной, парижского периода) для приобретения в музей. Некоторые работы проданы в Третьяковскую галерею, в ГМИИ им. А. С. Пушкина, а некоторые переданы в дар: Автопортрет 1946 года — в Русский музей, Портрет С. М. Лифаря 1961 года — в Театральный музей имени А. А. Бахрушина. В 1967–1968 годах восемь работ парижского периода пополнили собрание Киргизского музея изобразительных искусств в Фрунзе (ныне Бишкек).

Вступительную статью к каталогу персональной выставки 1965 года, вышедшему тиражом всего 6 тысяч экземпляров, написал сотрудник Русского музея Алексей Савинов — один из первых советских биографов творчества Серебряковой, находившийся с ней в постоянной переписке с середины 1950-х годов. Он же написал текст о художнице в новое многотомное издание Истории русского искусства, задуманное директором Института истории искусств Академии наук СССР И. Э. Грабарем еще в конце 1940-х годов. В 1953–1969 годах были изданы все 13 томов, при этом десятый том (в двух книгах) о русском искусстве конца XIX — начала XX века был написан последним — в 1966–1967 годах. В своем очерке о Серебряковой в главе Мир искусства Савинов особо отметил ее «внимание к монументальной форме»^[142], роднящей ее с Врубелем, поздним Серовым и Петровым-Водкиным. Таким образом творчество художницы встраивалось в контекст развития русского искусства. В 1973 году в Ленинграде в издательстве «Художник РСФСР» была издана небольшая книжка Савинова о Серебряковой в серии «Массовая библиотечка по искусству».

В 1965 году М. Б. Милотворская написала общий очерк о русской живописи XIX — начала XX века для шестого тома Всеобщей истории искусств (1966). Автор анализирует творчество Серебряковой в контексте «любви к народным типам» и «возрождения поэтических традиций русской художественной школы». Это было первое и последнее прижизненное упоминание о художнице в многотомном издании, посвященном всем периодам и видам мирового искусства.

С июня 1965 года публикуются журнальные и газетные статьи о творчестве Серебряковой. Одна из первых — статья художника Дементия Шмаринова Светлый талант в газете Советская культура (8 июня 1965). Несмотря на все замалчивания 1930–1950-х годов многие живописцы продолжали ценить творчество Серебряковой. Ее находки 1910-х годов при разработке крестьянской темы использовались советскими мастерами постсталинского времени, начиная с Аркадия Пластова с его Ужином трактористов (1957), приближающимся по настроению и композиции к серебряковской Жатве, до художников, родившихся в 1910–1930-е годы — Виктора Иванова с его Рязанскими лугами (1962–1967) или Полдником (1963–1966) и Татьяны Яблонской с особенным поэтизированием крестьянства (Лен, 1977).

В 1969 году в издательстве «Советский художник» в Москве был издан альбом Серебрякова со вступительной статьей историка искусства Владимира Лапшина (с резюме на французском языке). После успеха выставок 1965–1966 годов его напечатали тиражом в 30 тысяч экземпляров. Имя Серебряковой прочно вошло в историю русской живописи. В 1971 году очерк О. Ф. Петровой о творчестве художницы опубликован в книге 50 кратких биографий мастеров русского искусства. Через тридцать лет то же издательство «Аврора» выпустило похожий сборник Русские художники XVIII — начала XX века. 50 биографий Е. Ф. Петиновой. И вновь Зинаида Серебрякова оказалась единственной женщиной среди представленных художников.

В 1970-е годы пришло и признание важной роли Серебряковой в деятельности объединения «Мир искусства». Она поздно стала его членом, в 1911 году ее далеко не сразу допустили до участия в выставках объединения. Как о младшем «мирискуснике» о ней писали гораздо меньше. В своей монографии 1933 года искусствовед Наталия Соколова вообще ее не упоминает, уделяя больше внимания борьбе «мирискусников» с передвижниками и Академией и их участию в революции 1905 года^[143]. Не упоминает о Серебряковой и Алла Гусарова в книге 1970 года об объединении «Мир искусства»^[144].

Ситуация поменялась в середине 1970-х годов. В 1974 году в монографии об объединении «Мир искусства» Наталия Лапшина уже упоминает Серебрякову, наряду с Анисфельдом, Митрохиным, Нарбутом, Судейкиным и Чехониным, среди примкнувших к обществу и связанных с основной линией его развития. Она противопоставляет эту группу «консерваторов» «новаторам» Петрову-Водкину, Сарьяну, Кузнецову, Григорьеву, Кончаловскому^[145]. Бросается в глаза условность деления, притом что художницу очевидно следует отнести к «новаторам». Иначе рассматривает ее творчество младший брат Лапшиной Владимир Лапшин в очерке Развитие традиций русской живописи XIX века^[146]. Он причисляет Серебрякову к мастерам, воплотившим тему «эмоциональной жизни» России, вместе с Петровым-Водкиным (Девушки на Волге), Кустодиевым (Хоровод), Нестеровым (На Руси) и другими разнонаправленными живописцами 1910-х годов. Лапшин ценит ее за показ «самоценности гармонии человеческой души, не находящейся в противоречии с действительностью».

В отдельной монографии 1975 года, также посвященной объединению «Мир искусства», сотрудник Русского музея Всеволод Петров ставит Серебрякову в один ряд с Кустодиевым и Сапуновым. Справедливо отмечая отсутствие у художницы ретроспективизма в открытом виде, он добавляет, что «в поэтическом изображении сельского труда Серебрякова, минуя современников и игнорируя передвижников, поднимала забытую идиллическую традицию Венецианова»^[147]. Со значительными дополнениями Александра Каменского текст был переиздан в альбоме, выпущенным издательством «Аврора» в 1991 году^[148].