— Сколько? Светик, ну я же не железный.

— Сережа, — она серьезно посмотрела на не него.

— Что, Светик?

— Не будешь надо мною смеяться? Обещай!

— Я над тобой никогда не буду смеяться, ты же знаешь.

— Хорошо. Я разрываюсь на части, — вздохнула девушка.

— Почему? — встревоженно спросил ее Сергей.

— Если бы месяц назад меня спросили, чего я хочу больше всего на свете, то я бы сразу ответила, что мечтаю вернуть моих родителей. Чтобы они не погибли в той автокатастрофе. Но это было месяц назад. А вот сейчас я уже не знаю.

— А что случилось? — Сергей прижал ее к себе.

— Случился ты, — она в ответ прижалась к нему. — Сережа, я сегодня, когда видела как убивают Андрея, так испугалась!

— Чего? Это же было сорок лет назад!

— Я вдруг представила, что на его месте был не Андрей, — всхлипнула девушка.

— Светик, ну ты что? Не плачь. А кто вместо Андрея?

— Я вдруг подумала, что это был ты! Я вдруг подумала, что тебя больше нет, и мы никогда больше не увидимся! Я представила себя на месте Веры, которая скоро узнает, что ее парня больше нет! Я чуть не умерла в тот момент! — лицо Светы было все мокрое от слёз.

— Никогда я тебя не оставлю! — твердо ответил ей Сергей осторожно вытирая ей лицо.

— Так речь не о тебе, а обо мне. Если мы спасем моих родителей, то мы действительно можем больше никогда не встретиться, а если встретимся у нас может не быть такой любви как сейчас. А я не хочу ее потерять, и тебя потерять не хочу. И хочу, чтобы папа с мамой были живы. Вот что мне делать? — и она окончательно разревелась.

— Не плачь, родная, ты мне сердце разрываешь. Мы что-нибудь придумаем! — успокаивал ее Сергей.

— Я уже придумала! — лихорадочно зашептала, периодически всхлипывая, Света. — Давай я слетаю к ним, за день до катастрофы, все им расскажу и спрошу, что мне делать. Ведь я тогда уже была. Я подселюсь сама к себе. И поговорю с ними.

— Это нехорошая идея, — серьезно ответил ей юноша.

— Почему? — удивилась его подружка.

— Потому что их ответ я знаю заранее. Это раз. А во-вторых, ты хочешь поставить их перед выбором и переложить решение этой невыносимой дилеммы на них?

— Какой дилеммы? Опять ты выпендриваешься? Говори, пожалуйста, яснее, — рассердилась Света.

— Смотри сама, ты прилетела к родителям и говоришь: «Здравствуйте, мама и папа! Выбирайте, пожалуйста. Или вы оба завтра не погибнете в автокатастрофе, но при этом я останусь на всю жизнь несчастной и потеряю человека, которого сильно люблю. Или вы завтра погибаете, а я становлюсь счастливой с ним! Как ты себе представляешь после этого их состояние? А их ответ я могу сказать тебе уже сейчас.

— Блин! Об этом я даже не подумала, — расстроилась несостоявшаяся трансперсонавтка, — и что это за ответ?

— Очень простой. Представь, что твоим родителям скажут: «Чтобы жила ваша любимая дочка, нужно чтобы вы оба отдали для пересадки ей свои органы, но вы при этом умрете! Вот я уверен, из того, что я уже знаю о твоих родителях, они бы отдали свои органы не раздумывая! Поэтому, я думаю, что между своей жизнью и твоим счастьем они выбрали бы твое счастье. Я бы сделал так.

— Вот откуда у тебя такие мысли? Нет, конечно, я знаю, что ты у меня очень умный, но чтобы ты так глубоко в этом разбирался я не ожидала — честно призналась девушка.

— Мои родители, и дедушки, и прадедушки постоянно обсуждают эти вопросы. Они рассматривают все аспекты трансперсональных переносов. Поэтому и было принято решение о том, что нельзя вмешиваться в то, что уже было.

— Сережа, я поняла, — с глубокой печалью произнесла Света, — но обещай, что выполнишь одну мою просьбу.

— Конечно, говори!

— Я хочу поехать на кладбище к родителям и попросить, чтобы они мне подали какой-нибудь знак! Как мне поступить. Ты поедешь со мной? — попросила она.

— Конечно, родная, — он поцеловал ее.

— Не будешь смеяться надо мной?

— Никогда!

— Сереженька, давай сегодня просто полежим, — снова попросила она, — после всего, что я видела сегодня, нет никакого настроения шалить. Мне так жаль, ты только зря побрился. Видишь, какая я эмоционально нестабильная. Вот еще намучаешься со мной, помяни мое слово!

— Готов мучиться всю жизнь, — тихо рассмеялся ее кавалер, — конечно, поворачивайся на свой любимый бочок и спокойной засыпай.

— Спасибо, — она поцеловала его и повернулась к нему спинкой. Он ее нежно обнял и они заснули.

После занятий в медицинском институте, дядя Сергея привез молодых людей на фирму Ивановых-Бессоновых. Они поднялись в кабинет директора. Там уже сидела вся команда, кроме генерала. Перед тем, как спуститься в помещение трансперсонодрома, в кабинет вошел Лукин и хмуро сказал:

— Началось. В наш филиал, в Академгородке, сегодня пришли одновременно: пожарники и санэпидстанция.

— И что? — нахмурившись, спросил отец Сергея.

— Отбились. Это наши прикормленные люди, документы у нас были готовы заранее, и все ограничилось формальностями, — ответил руководитель службы безопасности, — но я считаю, что нам нужно ускоряться.

— Конечно, спускаемся в отдел трансперсонодрома. Степан Петрович, Вы готовы?

— Я всегда готов, как пионер! — ответил старый журналист, а ныне действующий трансперсонавт.

Когда все спустились и начали подготовку, Екатерина Викторовна ввела в систему трансперсональной навигации дату первого августа одна тысяча девятьсот шестидесятого года. Сознание дедушки Светы тут же отправилось в день смерти Афанасия. Засветился экран и все увидели дачный деревянный домик, стоящий на небольшом садовом участке.

— Привет, — поздоровался подселенец с молодым Степаном Петровичем.

— Тьфу, напугал меня, чертяка! — вздрогнул тогдашний владелец их общего тела. — Это ты?

— А кто же еще? — удивился подселенец, и с тревогой уточнил: — Что, были еще голоса?

— Нет, — просто прошло полтора месяца. Я и забыл о твоём визите. Ты знаешь, я был на похоронах Андрея, — продолжил он задумчиво. — Представляешь, там Чубатый черт речь толкнул. Каким Андрей хорошим парнем и другом был! Родители Андрея даже прослезись и обнимали его. Вот тварь! Меня едва не стошнило. Да и врезал бы ему, а на месте родителей — прикопал бы вместе с их несчастным сыном.

— А что Вера?

— Вера? А ее не было. Наверное, она не знала о его смерти. Зато Афанасий там разошелся! Кричал, что Андрей сам бы в воду не полез, что он плавать не умел, и что милиция работать не хочет, и что он сам разберется, если властям на все наплевать. Знаешь, Чубатый при этих словах побледнел. Он точно испугался.

— Ну тогда вот еще один мотив, — произнес подселенец.

— Так что мы делаем? — спросил молодой Степан Петрович.

— Ждем! Ты кинокамеру приготовил?

— Конечно! А кроме фото и фотосъемки мы ничего передавать в будущее время не будем?

— Посмотрим. Ты все сделал как я сказал? Коробку нашел? Пленки проявил? Камень пленкой обернул?

— Да, и даже место нашел. Смотри, — молодой Степан Петрович вытащил карту, и стал показывать своему напарнику место будущего тайника. Тот внимательно посмотрел и одобрительно кивнул, потому что убедился, что в будущем этот район застройке и рекультивации не подвергался. Там наш тайник никто не потревожит. Ты вот что. Прояви пленку, ту что заполнишь сегодняшними событиями. Я через неделю еще раз, уже последний, прилечу, и мы запакуем и захороним все материалы по делу. А ты еще вот что. Приготовь саженец, например, клена.

— Это к чему еще? — удивился его компаньон.

— Мы его посадим над нашим тайником!

— Это еще зачем? — еще больше удивился тот.

— Вот же заладил: «к чему» да «зачем», — пробурчал Петрович постарше. Во-первых, это приметная метка для тайника. Во-вторых, его так не найдет какой-нибудь левый кладоискатель с металлоискателем. Но главным образом для того, чтобы когда мы будем — через сорок лет — его вскрывать, сразу будет ясно, что тайник обустроен очень давно, а не прикопан вчера!