С детства каждому знакомы имена сказочных героинь — царевны Несмеяны и лесной красавицы Снегурочки, также принесенные из глубины веков.　

Однако годы сохранили очень немного старинных имен. В связи с этим может возникнуть вопрос, что же стало причиной забвения многих древних русских имен? Почему в этой главе не упомянуто ни одно из популярных в наши дни русских имен: Иван, Михаил, Мария? Но об этом в следующей главе.

В процессе исторических связей русского народа с соседями в его язык попадали и закреплялись имена неславянского происхождения.　

Первые иноязычные имена были принесены к восточным славянам в IX веке норманнами, или, как их звали тогда на Руси, варягами. Их дружины, возглавляемые князьями Рюриком, Синеусом и Трувором, захватили ряд русских городов.　

Но иноземцы были немногочисленны и не смогли повлиять на ход исторического и культурного развития коренного населения. Они сами скоро обрусели. Но их потомки, иногда в память о своих дедах, брали варяжские имена, знакомые нам еще со школьной скамьи: Рюрик, Синеус, Трувора а также Аскольд и Дир, Игорь, Олег и Ольга. В основе имен Олег и Ольга лежит немецкое[3] прилагательное hell, что по-русски значит «светлый», «светлая». Варяги, по-видимому, произносили их как　Хельгл и Хельгла. На Руси оба имени подверглись значительной переделке и стали звучать первоначально как Ельг и Ельга, а затем — как Олег и Ольга. Теперь их уже никто не считает нерусскими, так как в таком виде они не встречаются ни в немецком, ни в скандинавских языках.　

Более того, у Олега и Ольга появились многочисленные имена-«тезки», синонимичные им, имеющие тот же смысл, что и они: это Светлан и Светлана, Ярослав и Ярослава (все четыре имени — славянские), греческие — Елена, Алена, Евлампия и Евлампий, латинские— Альбина, Лука, Лукерья, Лукия, Лилия, Люция, древнееврейские — Авенир, Сусанна и некоторые другие.　

Имя Аскольд представляет собой русскую огласовку скандинавского имени-прозвища Акстголд, значение которого можно перевести как «золотой топор» (ср. нем. Axt — топор, Gold — золото). Оно ясно указывает на воинственный характер и дворянское происхождение его владельца.　

Еще более «воинственно» имя Дир, переделанное из латинского прилагательного dirus — «ужасный», «зловещий». Вероятно, варяжский воевода получил его не случайно, а как оценку за ту жестокость, которую он не раз выказывал во время завоевательных походов по Европе.　

Несколько труднее поддается расшифровке имя Игорь. В таком виде оно не встречается ни в одном из европейских языков. Приоткрыть завесу над ним помогает его вариант, бытовавший на Руси в далеком прошлом, — имя Ингварь. Ингварь — это не что иное, как выражение «in guardo» — «в охране», «в гвардии». Следовательно, имя Игорь можно считать равнозначным современному слову «хранитель», «гвардеец», «отличный воин».

Более миролюбивый характер носит имя Рюрик. Оно образовано от латинского существительного ruricola (рурикола), что значит «земледелец», «крестьянин», и может быть признано синонимом чисто русского имени Селянин.　

Первые иноязычные имена, принесенные на Русь варягами, использовались только в княжеских родах Рюриковичей. Простой народ не понимал их, не любил, да и использовать эти имена ему было запрещено. Известный русский историк Н. М. Карамзин, изучавший обычаи наших предков, писал, что не только простолюдины, но даже и знатные люди древней Руси не хотели называться Олегами и Рюриками, а предпочитали именовать себя по-русски Дружинами, Тишинами, Неудачами.　

Однако через сто с небольшим лет после появления варягов на Руси восточным славянам пришлось признать своими не только десяток скандинавских имен, а заменить все свои древние, исконно русские имена новыми, чужими, иноязычными. Эта замена не была добровольной и легкой. Лишь важное историческое событие заставило гордых русичей отказаться от имен своих отцов и дедов. Произошло это так.　

В конце X века киевский князь Владимир искал сильного союзника для борьбы против степных кочевников, делавших опустошительные набеги на южную Русь. С этой целью он заключил договор о взаимопомощи с императором Византии — государства, возникшего на территории Греции. Чтобы военный союз был прочным и долговечным, от киевского князя потребовали согласия на «крещение Руси», то есть принятия господствовавшей в то время в Византии христианской религии. Князь Владимир принял такое условие, и в 988 году в Киев приехали многочисленные миссионеры-христиане, чтобы «крестить Русь».

Обряд «крещения» состоял в том, что жителей русских селений толпами загоняли в реку и заставляли трижды споласкивать свое тело водой, чтобы смыть «скверну языческой веры» и старое, «языческое» имя. Стоявшие в это время на берегу христианские священники осеняли новоявленных «рабов божиих» крестом и каждому из них давали новое имя. Так Жданы и Храбры, Волки и Лебеди, Прекрасы и Несмеяны становились Василиями и Кириллами, Аннами и Евдокиями.　

Установление тесных культурных и экономических связей с Византией было, с исторической точки зрения, для древней Руси делом прогрессивным: она приобщалась к более высокой культуре, получала новую письменность, общую с южными славянами, и прочно входила в семью европейских народов.　

Однако прошло немало времени, прежде чем новые имена закрепились в языке.　

Имена, принесенные на Русь вместе с христианством, были заимствованы из языков многих восточных и европейских народов, втянутых в одурманивающий омут этой религии несколькими веками раньше. В большинстве своем новые имена были словами древнегреческого языка, подвергшимися переделке и приспособленные к нормам южнославянских языков, в частности древнеболгарского языка. Поэтому их часто называют греческими именами, хотя среди них встречаются и древнееврейские, и древнеегипетские, и древнеперсидские[4].　

В первые десятилетия после принятия Русью христианства греческие имена употреблялись только в присутствии духовенства или в официальных документах, в обычной же жизни наши предки продолжали называть себя старыми, языческими именами.　

Позднее, лет через пятьдесят-сто, к новым именам стали понемногу привыкать и употреблять их чаще, но и старых имен еще не бросали. Это привело к тому, что каждый русский в то далекое время имел два имени: одно «крещеное», то есть данное ему церковью, а второе — «мирское», присвоенное ему «миром», то есть народом, или его родителями. Возникли своеобразные именные параллели.　

Оба имени долгое время считались равноправными и фиксировались в официальных документах, летописях и «грамотах». Так, в Лаврентьевской летописи, под 1096 годом, говорится о князе, названном «в крещении Василий, русским именем Владимир». В Ипатьевской летописи, например, рассказывается, что в 1117 году «родился у Игоря сын, и нарекоша ему имя в крещении Андреян, а княжее — Святослав».　

Примерно в XIII веке «мирские» имена переходят в разряд второстепенных и начинают употребляться в документах (и, видимо, в разговоре) только после греческих, на втором месте. Вот примеры из деловых бумаг той эпохи: в «Актах» (XV в.) упоминается Клим Молотило, Иван Сватко и другие многочисленные носители двойных имен. В «Книге ключей и денежных оброков» (XVI в.) мы находим Ивана Заглодыша и др.　

С XV века «мирские» имена становятся еще менее почетными и получают название прозвищ. Первоначально прозвища не имели того иронического смысла, который они приобрели позднее; они были настоящими именами людей, признаваемыми народом и отвергаемыми церковью и тесно связанным с ней государственным аппаратом. Большинство мирских имен-прозвищ того времени были метафорами, и некоторые из них стали использоваться в качестве имен-талисманов, имен с «хитринкой».