В предыдущей главе мы говорили о суеверном страхе наших предков перед силой «злого слова», «сглазом» и другими опасностями, которые им мерещились повсюду. По их представлениям, наибольшей опасности подвергались люди честные, умные, положительные качества которых подчеркивались обычно их именами-характеристиками. В целях обмана «злых людей» и «нечистой силы» заботливые родители давали своим детям специально «плохие» имена, имевшие отрицательный смысл: умных и красивых мальчиков называли нарочно Дураками, Уродами, честных и смелых — Негодяями и Трусами. Им казалось, что «плохое» имя, как шапка-невидимка, прикроет их ребенка и спасет от «злой силы».
Следы таких «профилактических» имен сохранились до наших дней в основах современных русских фамилий типа Дураковы, Негодяевы, Глуповы, Грязновы и других.
Эту же роль выполняют также и некоторые прозвища сказочных героев, например, прозвище известного Иванушки-Дурачка. На самом деле, как можно иначе объяснить тот странный факт, что «дурак» является самым умным и удачливым героем многочисленных русских сказок, если не признать его «мирского» имени за имя-талисман? Могут возразить, что ни в одной из сказок нет даже и намека на то, что прозвище Дурак дано именно с такой целью. Но не показатель ли это того, как строго хранилась тайна таких «профилактических» имен. Даже то, что Иванушке-Дурачку в его собственной семье не было почета и уважения, не должно нас смущать, так как это является одним из примеров предохранительной маскировки, организованной его родителями в целях сохранения умного сына от таинственных сил, которые якобы могут помешать ему в жизни.
В качестве имен, будто бы спасавших от различных бед, в XV–XVII веках использовались уже не только мирские прозвища, но и вторые «крещеные» имена. Их обычно носили представители феодальной знати, и давались они, в отличие от прозвищ, церковниками, а не родителями. Такие двойные имена, например, имели великий князь Иван III, который тайно звался Тимофеем, великий князь Василий III, имевший второе имя Гавриил, царевич Димитрий, именовавшийся Уваром, и т. д. Их тайные имена были известны им самим, их духовникам и самым близким и верным членам их семей.
Имена-прозвища существовали в качестве составной части полного названия человека вплоть до конца XVII столетия и были официально запрещены только при Петре I. С этого времени русские во всех случаях жизни были обязаны зваться лишь одним именем — греческим. Только тогда заимствованные имена победили своих предшественников в долгой и сложной борьбе.
С появлением книгопечатания на Руси списки имен, допускаемых церковью к употреблению, стали печататься в особых календарях, называвшихся «святцами». Все имена в них распределены по дням каждого месяца.
Вот как описывает выбор имени новорожденному Н. В. Гоголь в повести «Шинель»:
«Родился Акакий Акакиевич против ночи, если только не изменяет память, на 23 марта. Покойница матушка, чиновница и очень хорошая женщина, расположилась, как следует, окрестить ребенка. Матушка еще лежала на кровати против дверей, а по правую руку стоял кум, превосходнейший человек, Иван Иванович Ерошкин, служивший столоначальником в сенате, и кума, жена квартального офицера, женщина редких добродетелей, Арина Семеновна Белобрюшкова. Родильнице предоставили на выбор любое из трех, какое она хочет выбрать: Моккия, Соссия, или назвать ребенка во имя мученика Хоздазата. «Нет, — подумала покойница, — имена-то всё такие». Чтобы угодить ей, развернули календарь в другом месте; вышли опять три имени: Трифилий, Дула, Варахисий. «Вот это наказание, — проговорила старуха, — какие всё имена, я право никогда и не слыхивала таких. Пусть бы еще Варадат или Варух, а то Трифилий и Варахисий». Еще переворотили страницу — вышли: Павсикакий и Вахтисий. «Ну, уж я вижу, — сказала старуха, — что, видно, его такая судьба. Уж если так, пусть лучше будет он называться, как и отец его. Отец был Акакий, так пусть и сын будет Акакий». Таким образом и произошел Акакий Акакиевич».
В течение тысячелетнего бытования в русском языке заимствованные имена приобрели русские формы и, подчиняясь законам русского языка, обросли русскими суффиксами, стали склоняться по падежам так же, как и исконно русские существительные. Они обрусели и стали по-настоящему русскими именами, национальную принадлежность которых теперь никто уже не может оспорить.
Появившись в русском языке в ту пору, когда в нем протекал процесс активного образования так называемых членных, или полных прилагательных, заимствованные имена, по аналогии с исконно русскими, воспринимались тоже как прилагательные и поэтому получали форму последних.
Полные прилагательные складывались из форм краткого прилагательного и указательного местоимения, игравшего роль определенного члена, например: светлый-светл + ий, светлая-светла + я. При этом указательные местоимения и (ий), я, е имели тот же смысл, что и местоимения тот (он), та (она), то (оно).
Осваивая иноязычные имена, русские прибавляли к их основам местоимения для того, чтобы понять, о ком идет речь, о мужчине или о женщине. Так, к основе греческого слова anástasis (возвращение к жизни) для мужского варианта имени было добавлено местоимение ий, и получилось русское имя Анастасий. В женском варианте такой же добавкой было местоимение я, образовавшее имя Анастасия. Не понимая смысла этих имен, наши предки все-таки улавливали разницу, понимали, что в первом случае речь идет о мужчине, а во втором — о женщине.
Позднее новые русские имена подверглись дальнейшей языковой обработке, подчиняясь процессам, происходившим в самом русском языке.
Эти изменения можно свести к следующим основным случаям.
1. В значительной группе мужских имен (около 40) суффикс -ий был заменен суффиксом -ей: Авдий — Авдей, Алексий — Алексей, Моккий — Мокей, Сергий — Сергей, Фотий — Фатей и т. д.
2. В половине, примерно, мужских имен суффикс -ий был утрачен совсем: Антоний — Антон, Артемий — Артем, Георгий — Егор; Захарий — Захар, Наварий — Назар.
При этом как утрата суффикса -ий, так и замена его суффиксом -ей, воспринимались хранителями древних форм заимствованных имен как «снижение стиля», поэтому вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции имена типа Мокей, Аникей, Захар, Назар считались «деревенскими», простонародными, нелитературными и редко использовались в качестве официальных.
3. Удвоенные гласные и согласные, встречавшиеся в новых русских именах, как правило, подвергались стяжению в один звук, что приводило подчас к весьма серьезным изменениям формы этих имен: Авраам — Аврам (Абрам), Гавриил — Гаврила, Варлаам — Варлам, Даниил — Данила, Исаак — Исак, Аггей — Агей, Архипп — Архип, Иулитта — Улита, Логгин — Логин, Авериан — Аверьян, Валериан — Валерьян, Дамиан — Демьян, Кассиан — Касьян, Лукиан — Лукьян, Севастиан — Севастьян.
4. Значительной переделке подвергались те имена, которые имели два-три гласных звука в начале слова: Иоанн — Иван, Иоаким — Аким, Иоанникий — Аника, Иосиф — Осип, Иулиания — Ульяна и т. д.
В некоторых именах начальные гласные утратились совсем: Анастасия — Настасья, Исидор — Сидор, Иеремия — Ерёма, Иерофей — Ерофей.
5. В ряде слов выпали или заменились отдельные звуки: Димитрий — Дмитрий, Зосима — Изосим и др.
Примером серьезных звуковых и морфологических изменений заимствованных имен при освоении их русским языком может служить, например, имя Елена. В древнегреческом языке оно, будучи прилагательным, имевшим смысл «солнечная», «светлая», произносилось с придыхательным X в начале: Хэленэ; в древнерусском языке (под влиянием церковнославянского) оно получило первоначальную форму Елена, народом это имя произносилось как Олёна. С распространением «аканья» возник новый вариант — Алёна, давший несколько уменьшительно-ласкательных вариантов: Алёнка, Алёнушка и др. И теперь в нашем языке есть целое «гнездо» имен, ведущих свое начало от древнегреческого Хэленэ: Елена — Еленка — Еленушка — Лена — Леночка — Ленуся — Ленка — Неля — Нелечка — Нелик — Нелюсик; Олёна — Алёна — Алёнушка — Алёнка — Ленуша и др.
