Коля порвал тряпку на лоскуты, раскупорил бутылки, затем смочил лоскуты самогоном, затолкал их в горлышки, но так, чтобы из них торчали концы тряпок сантиметров на десять, и выглянул из-за зубца стены. Пока Коля был занят самогонкой, враг успел многое. Завал из бревен поднялся почти до самых краев провала. Иные из воинов врага уже начали нетерпеливо сползать с края обрыва и пробираться по стволам деревьев к воротам.

– Ага, сейчас, – ухмыльнулся Коля и поднес огонек зажигалки к концу тряпки, что торчала из горлышка бутылки.

Тряпка вспыхнула. Действуя быстро, Коля что было сил запустил бутылку за стену на бревна. Обычно при броске бутылка не разбивается о дерево. Но от мощного броска олимпийского чемпиона стекло разлетелось на мелкие кусочки, самогонка брызнула в стороны и загорелась. А Коля следом запустил еще бутылку, а потом еще и еще. Горящий самогон растекался по стволам деревьев, поджигая их, и вскоре мощные языки огня рванулись к небу, преграждая путь темным силам. А Коля швырнул несколько бутылок прямо в ряды врага. Там раздались дикие вопли. Нападавшие подались назад. Что там было дальше, Коля уже не видел. Все закрыла стена жаркого пламени. Петрысь начал дико хохотать.

– Что там? Что там такое? – снова раздались снизу женские голоса.

– Коктейль Молотова, – самодовольно произнес Коля, снял шлем и вытер рукавом пот со лба. – Огнеборец стал поджигателем. Хвала Прометею! Теперь все это будет до завтрашнего дня гореть. А на сегодня хватит сражений. Отдыхать будем.

– Да, пожрать пора, – закивал Петрысь.

– И выпить, – добавил сатир. – Я участвовал в сражении, и мне надо снять психическое напряжение. А что такое самогонка?

– Держи вот. Попробуй тут. – Петрысь протянул сатиру бутыль. Тот смело приложился к горлышку и судорожно закашлялся.

– Мальчики! Откуда так вкусно шашлыками пахнет? – послышался снизу голос Светланы.

Коля втянул носом едкий запах и посмотрел за стену на бушующий огонь, пожирающий дерево и тела поверженных в битве врагов.

Геллахерна была вне себя от ярости. Кружась на карусели в предвкушении скорой победы, она вдруг увидела, как ее войска медленно отходят от замка. Штурмовать далее не имело смысла. Перед воротами бушевал огонь, и колдунья поняла, какую она допустила промашку, приказав воинам заваливать провал деревьями. Надо было сразу камнями заваливать. Ведь была же у колдуньи такая мысль поначалу, но она решила, что это займет гораздо больше времени. Камни надо было таскать с берега реки, а это далеко. Лес же рядом. А колдунья спешила и в очередной раз убедилась, что спешка нужна только в соревнованиях по бегу.

– Ангельское отребье! – выругалась она и зло сплюнула. Слюна зашипела и выжгла на земле траву. – Останови войска! – приказала колдунья Бэрлоку. – И пусть всю ночь таскают камни с реки.

– Но можно разобрать покрытие площади, – возразил Бэрлок.

– Камней с площади может не хватить! Пусть работают! Скоты! Не могли замок взять!

– Но это же ваш замок, ваша неприступность. Он самый неприступный в мире, – заметил Бэрлок.

– Мое же против меня и обернулось, – злобно пробормотала колдунья, слезла с карусели и пошла к лесу заваривать новую порцию Дурьма для завтрашнего штурма своей обители.

На следующий день рано утром Геллахерна вновь напоила своих воинов Дурьмом и лично повела армию на штурм. Но Коля был во всеоружии. Мало того что он бросал в нападавших камни, так еще изредка и бутылки с горящим самогоном запускал в сторону противника. Самогон взрывался огненными шарами, превращая темных воинов в живые факелы. Но это не останавливало нападавших. Они упорно подтаскивали камни и заваливали провал.

Коля видел в рядах врагов колдунью. Она размахивала руками и что-то хрипло вопила. Коля пытался добросить до нее камнем, целясь непременно в голову, но всякий раз, обладая утонченным чувством опасности, Геллахерна уходила от атаки. Даже Петрысь на этот раз не мог попасть в нее из своей рогатки и разочарованно подвывал при каждом неудачном выстреле. Так прошел день. А к вечеру кончился самогон. Коля протянул руку за очередной бутылкой, и его ладонь встретила пустоту.

– А где? – спросил он.

– А нету вот, – развел руками Петрысь.

– Как нету?

– Вот так вот нету. Не готово там еще, – ответил Петрысь.

– Где это там?

– Там, где делают вот там, – пояснил Петрысь.

– А где делают? – удивленно спросил Коля.

– Там делают это. – Петрысь неопределенно махнул рукой в сторону.

Коля не стал более выяснять, где гонят самогон для скатерти-самобранки. Он понял, что это бесполезно, и стал снова швырять камни. Коля швырял их без устали, ведь он был очень хорошо подготовлен физически. Иной бы на его месте уже давно выдохся. Но Коля не зря тренировался. И вообще, это занятие у него заменяло тренировку. Уже стемнело, но враг не угомонился. Провал снова начал заполняться. А Коля швырял камни, изредка стирая со лба пот рукавом, и, не прекращая отражать атаки, иногда заглатывал бутерброд с колбасой или же кусок хорошего мяса для поддержания энергетического баланса организма.

Наступила ночь. Геллахерники зажгли факелы. В густой темноте слышались их яростные вопли, злобное карканье Геллахерны да грохот падающих в провал камней. Ближе к утру возобновились поставки самогона из скатерки. Но ненадолго. Коля успел бросить с десяток бутылок, немного поубавив боевой пыл нападавших, после чего скатерка вновь опустела. Впрочем, к утру напор Темных воинов ослабел. Заканчивалось действие зелья Геллахерны, и она вынуждена была отвести войска для новой заправки Дурьмом.

Пока войско заправлялось Дурьмом, Геллахерна подсчитала потери бойцов. Они были внушительны. Вместе с воинами, превратившимися в свиней, Темная армия уменьшилась более чем на пятьсот бойцов. Но Геллахерна прикинула, что если дело так пойдет и дальше, то провал заполнится на следующий день, а она потеряет еще примерно сотни три воинов. Не так уж и много. Ведь люди – это навоз, как говорила колдунья.

Коле же удалось вздремнуть. Но с рассветом атаки возобновились с новой силой и продолжались целый день. Не прекращались они и ночью. Наутро Коля заглянул в провал и понял, что ему уже скоро придется встретиться с врагом лицом к лицу.

В серой рассветной дымке длинной колонной геллахерники тянулись к замку. Колдунья вновь взбодрила бойцов своим зельем. По ее прикидкам, еще до полудня путь к воротам будет открыт. Она, как и в прошлый раз, вместе с Бэрлоком забралась на колесо обозрения и с его вершины наблюдала за продвижением войск.

– Сегодня, вне всякого сомнения, мы будем праздновать победу, ваше могущество, – уверенно заявил Бэрлок и, отхлебнув из горлышка бутылки коньяк «Наполеон», добавил крылатую фразу: – Гвардию в огонь!

– Не каркай! – резко оборвала его Геллахерна. – Какой еще огонь?! Хватит мне уже этого огня! И не пей много этой дряни! А то возомнил о себе! Запомни! Мир очень подло устроен. На любого Наполеона найдется свой Кутузов. Не каркай, пока мы не возьмем замок и не восстановим справедливость.

– Ваше правдоподобие! Что я слышу! Вам захотелось справедливости?! С каких пор? – удивленно спросил Бэрлок.

– Ты бы помолчал лучше, – огрызнулась колдунья и потянулась за бутылкой. – Дай сюда. А то что-то ветрено здесь наверху. Замерзла я.

– Ваше высокомерие, я готов поспорить, что мои воины возьмут замок не позднее, чем через два часа, – решительно заявил Бэрлок, протягивая коньяк колдунье.

– Через три, – возразила Геллахерна, отхлебнула коньяку и резко выдохнула. – Дрянной у тебя «Наполеон». Самопал какой-то. Где брал?

– На день рождения целый ящик подарили. Не помню уже кто. Сильно пьян был, – ответил Бэрлок.

– Гадость какая! – Геллахерна икнула. Ее передернуло, и она сблевала с самого верха колеса обозрения, после чего запустила бутылкой в сторону замка.