Переписав первую часть, Джинни продолжила своё письмо: — «Надеюсь, твой зад пострадал не слишком сильно? Или мне больше стоит беспокоиться за бедную тварюшку, что цапнула тебя за него? Я уверена, что сейчас ты злишься, но спешу поделиться своей историей: недавно меня атаковал целый рой маленьких и гадких пикси, мои руки были безжалостно искусаны, и даже на лице было пару следов от их маленьких и острых зубов. Я ужасно соскучилась по вам и жду не дождусь, когда мы сможем снова собраться!
Компания Томми меня достала, и я была бы рада, если бы вы спасли меня из этого заточения! Что ещё ужаснее, я делю комнату с Гермионой — это двойной удар занудства! Боюсь, при нашей следующей встрече вы не узнаете меня, ведь я пополню ряды ботаников...»
Конец письма венчал забавный и кривоватый рисунок Джинни-ботанки, от вида которой даже ей самой хотелось хихикать. Отложив готовое письмо для Лоуренса, Джинни взялась за Мэри.
«Привет, Птенчик!
Как там жизнь в Сан-Франциско? Надеюсь, ты не потерялась среди этих холмов и не сбежала в мир хипстеров!» — Джинни улыбнулась, надеясь, что её слова смогут позабавить Мэри. — «Расскажи, ты уже успела покататься на магловском трамвае или, возможно, приняла участие в соревнованиях по поеданию бургеров? Если ты не попробовала местные деликатесы, то, возможно, ты просто не в Сан-Франциско?
Не забывай, помимо колдофото с моря, ещё и рассказывать о магах Америки. Они и в правду всё время ходят в странных магловских нарядах? Я хочу знать всё!» — в этом Джинни не врала. Мэри слала стопками колдофото, при этом ограничиваясь письмами в пару коротких восторженных фраз! И все про одних лишь странных рыбах и прочей ерунде.
«У нас тут всё по-прежнему: Том словил очередной бладжер в голову, Гермиона занудствует, братья и Гарри — ну ты знаешь... Не будем о грустном! Я тут решила, что если ты не вернёшься с золотыми воротами в кармане, то мне придётся забрать у тебя так тобой любимый набор простоблеска! Так что, милая Мэри, постарайся!))
Не забудь прислать мне колдофото с самого крутого места, чтобы я могла завидовать тебе по полной программе. Береги себя и не забывай, что я здесь, в холодной и промерзлой Англии, схожу с ума.
С любовью, твоя Джин!»
— Бредовенько, но у Мэри не будет вопросов ко мне, — перечитала Джинни с улыбкой.
Джинни всё вернула на места, письма аккуратно сложила в конвертики и подписала, приклеив целую кучу пестрых марок из числа подаренных в прошлом письме Кэтрин. С ней Джинни тоже обменялась парой-тройкой писем в самом начале летних каникул.
Джинни потянулась, встав на носочки, спина хрустнула, и Джинни сделала пару наклонов, разминая затёкшее тело. В дверь постучались.
— Джинни, я принёс булочки с корицей, — в приоткрытую дверь просунулась рука с бумажным пакетом, от которого доносился изумительный аромат!
— Рон, ты что-то хотел?
— Ничего такого, просто мне кажется, нам нужно проводить больше времени вместе.
Джинни вопросительно приподняла бровь, а затем развернула стул и пригласила брата сесть на него. Сама она вальяжно расположилась на кровати, закинув ногу на ногу. Распущенные волосы лезли в глаза, поэтому пока Рон пытался занять более уверенную позу на стуле, Джинни завязала волосы в высокий хвост.
Рон всё ещё молчал, то хмуря лоб, то расслабляя его. Он порывался что-то сказать, но быстро закрывал рот и снова что-то принимался обдумывать. Джинни с каждой секундой удивлялась всё больше от нелепого вида брата. Она уперла локоть в колено, а щеку пристроила на кулак, в уме отсчитывая, сколько же Ронни понадобится времени, чтобы что-то из себя выжать.
«Один, два, три, четыре, пять... сорок пять, сорок шесть, сорок восемь, сорок девять, пятьдесят, наконец-то!» — оживилась Джинни, когда Рон начал.
Рон сидел на стуле, слегка наклонившись вперёд, руками нервно теребя край своего ярко-алого свитера из коллекции, связанной миссис Уизли.
— Эм, кхм, Джинни, слушай, я тут подумал... — он отвёл взгляд, уперев его в пол, потом, набрав воздуха в грудь, преувеличенно уверенно, стараясь выглядеть серьёзно, продолжил. — Ты, ну, взрослая, и, может, тебе начинают нравиться мальчики, да?
Джинни от неожиданности молча хлопала глазами, замерев как каменное изваяние. Рон сделал паузу, то ли в ожидании ответа, то ли пытаясь собрать мысли, его голос стал чуть тише.
— Я просто... не знаю, это как-то странно для меня. Я имею в виду, эти парни... И ты уже не та кроха без передних зубов — он вздыхает, проводит рукой по волосам, — парни могут быть, ну, не очень хорошими, понимаешь? Я-то знаю, сам же парень, — криво улыбнулся Рон. — Я не хочу, чтобы кто-то тебя обижал или что-то такое.
Рон начал покачиваться на стуле, его ноги нервно стучали по полу. А Джинни смотрела на него так, словно впервые увидела. Они жили в одном доме, учились на одном факультете, но не были слишком близки. Она думала, ему нет дела до неё, у него есть Гарри и Гермиона, а он... Она поджала губы и часто заморгала, потупив взгляд на руки.
— Так что, если кто-то тебе понравится, просто... эээ, подумай об этом, ладно? Не спеши, не торопись. У тебя есть время, и учёба важнее, да?
Он постарался улыбнуться, но это вышло несколько неловко.
— Я просто, ну, хочу, чтобы ты была счастлива и всё такое. Если что-то пойдёт не так, просто приходи ко мне, я всегда рядом, я на страже, да! И я против Тома! Кто угодно, но только не этот слизеринский гад! — вдруг воинственно воскликнул Рон, как отец, застающий дочь в провокационный момент с парнем.
Это разбило всю атмосферу, и Джинни громко расхохоталась, завалившись на бок. Она смеялась до колик в животе и слёз. Воздух заканчивался, и её смех стал похож на звуки умирающего тюленя, похлопывания по покрывалу только добавляли схожести с этим обитателем Антарктиды.
Рон покраснел, подскочил на стуле и горько воскликнул: — Я не шучу! Будь осторожней, окей? И Ригель твой тоже парень, ты не должна быть с ним слишком близка!
Джинни утерла глаза и перевернулась на бок, сощурив глаза в хитрой улыбке, игриво протянула: — А что насчёт тебя, Ронни? Ты парень, ты близок с Гермионой, и мне стоит её предупредить, что она в опасности?
Рон покраснел от кончиков волос до кончиков пальцев, он сжал кулаки и, взяв декоративную подушку с кровати Гермионы, швырнул в Джинни.
— Не смей! — дрожа от смущения, рявкнул он, а потом быстро прошёл к двери, ворча на ходу: — О ком я вообще беспокоюсь? Она же сама сожрёт любого!
Но когда на пороге столкнулся с Томом, повернул голову к Джинни и, ещё раз чеканя каждую букву, громко произнёс: — Я против!
Том недоумённо смотрел пару секунд в след Рону, а потом повернул голову к Джинни и, указав большим пальцем себе за спину, спросил: — Это что сейчас было?
— Это мой друг, Рон решил, что раз он на год меня старше, то он как старший брат должен меня в правду жизни просветить, — хохотнула Джинни, снова вспомнив красное от стыда лицо брата.
Том закрыл за собой дверь, по привычке окинул комнату взглядом, на секунду задержавшись на пустом пейзаже, венчающем стену.
— Никого, Том, никого! Я попросила её оставить меня наедине с собой.
Том кивнул и прошёл глубже в комнату, занимая опустевший стул, что до этого занимал Рон. В воздухе витала напряжённость, словно невидимая завеса, отделяющая их друг от друга.
Джинни села, свесив одну ногу с кровати, а другую прижимая к груди, обнимая колено. Её взгляд был полон эмоций — смесь тревоги и предвкушения. Эта молчанка ей надоела, но она не знала, как начать разговор, и не хотела быть первой, кто отступит. Но всё же Джинни понимала, что молчание больше не может продолжаться.
Том, напротив, молча смотрел на неё, его глаза испытующе сверлили её, подначивая начать первой. Он ощущал, как между ними с каждым днём всё больше разрасталась пропасть — пропасть, созданная недоразумениями и гордостью. За это время Том вновь вспомнил, что его держало около Джинни и почему он не может от неё отказаться.
