Сжав реликвию так, что цепь угрожающе натянулась, она почувствовала, как губы слипаются от адреналиновой сухости. Когда губы коснулись металла, оставив бледный отпечаток помады, язык рефлекторно облизал треснувшую кожу — ровно в тот момент, когда в голове прозвучало особенно громкое шипение. Правая рука непроизвольно дернулась к горлу, чтобы сорвать цепь, но левая резко схватила запястье, остановив предательский порыв.

Её пятки дергались в такт учащённому пульсу, хотя всё тело оставалось прикованным к стулу. Каждые семь секунд большой палец проводил по фаланге указательного — бессознательный отсчёт до ментального взрыва. Лопатки сводило волнами: прилив напряжения при воспоминаниях, отлив — когда взгляд падал на спокойное лицо Тома. Стопы поворачивались носками внутрь при всплесках страха, резко наружу — в моменты хрупкой решимости.

И пока она смотрела на его ангельски расслабленные черты, часть души повторяла как мантру: "Ради него... Ради него я стану щитом".

Это то, что она осознала за этот год: ради Тома она всегда приносит себя в жертву. Такова цена её любви.

Теплый свет ламп освещал уютную кухню дома Уизли, где на столе, накрытом яркой скатертью, уже стояли блюда, наполненные ароматными яствами. Молли Уизли, с улыбкой, потирая руки, обводила взглядом свою семью.

— Ну что, ребята, все готовы к ужину? — спросила она, наклоняясь к кастрюле с рагу, из которой поднимался аппетитный пар.

— О, это звучит великолепно, мам! Я так проголодался! — воскликнул Рон, с энтузиазмом потирая живот и глядя на стол с жадностью.

— Да, спасибо, миссис Уизли, — вежливо сказал Том принимая тарелку с рагу.

В этот момент Джинни, сверкая озорством во взгляде, понизив голос, спросила:

— Помните Амбридж? Так вот она получила по заслугам! — хлопнула она по столу так, что чашки с ароматным чаем чуть не расплескались на скатерть цыпляче-желтого цвета.

Рон, с набитым ртом, заинтересованно спросил:

— Интересно, что с ней кентавры сделали? Она из-за цокота так тряслась!

— Провели занудную беседу, — хихикнула Джинни в ответ, и её смех наполнил комнату смешиваясь с голосами других. — Или, если верить мифологии, то они...

Её продолжение потонуло в сладости запихнутой ей в рот паровой булочки, когда она надула щеки и методично сжевывала угощение. Джинни осуждающе посмотрела на Тома, когда он вовремя убрал руку, ведь она планировала его цапнуть за наглую конечность.

Миссис Уизли, всё ещё кружившая вокруг стола, то подливая чай, то ставя новые вкусности, с заботой смотрела на своих детей.

— Я рада, что вы все в порядке! Мерлин, как я перепугалась из-за вашей выходки в Министерстве! А потом ещё и вы с Томом по очереди отлеживались в медкрыле, — вздыхала она, наклоняясь к Джинни и целуя её в макушку, а затем и Тома. — Этот учебный год добавил мне седых волос! Но хотя бы ваши оценки не заставили нас с папой краснеть.

Джинни приподняла брови и закатила глаза под веки, не удержавшись от улыбки.

— Ну, мы стараемся, — произнесла она с легким сарказмом, и все за столом засмеялись, наслаждаясь моментом, о котором потом не раз ещё вспомнят.

Смех и разговоры наполняли кухню, создавая атмосферу тепла и любви, которую сложно было описать словами.

Джинни лежала в своей комнате, свесив голову с кровати и наблюдая за перевернутым миром. В её сознании крутились мысли о том, что произошло в министерстве, и о Томе.

Она использовала «Аваду», она убила. И, что самое странное, она совершенно ничего не почувствовала. Это было ненормально. Ей нужно было ощутить хоть что-то, когда она впервые применяла заклинание, способное отнять жизнь. В душе что-то шевелилось, извивалось и болело, но теперь, словно отрезанное, это чувство исчезло.

Если быть до конца откровенной, то ей даже было весело. Не было ощущения реальности — всё казалось игрой, как будто она находилась в каком-то странном сне. Она целилась в мишени и радовалась, когда попадала в цель, но теперь не могла вспомнить, кого именно убила.

Руки прижались к лицу, и пальцы надавили на глазные яблоки, вызывая цветные круги перед внутренним взором. Внезапно ей стало страшно: кажется, в их доме стало на одно чудовище больше. Это чудовище было не только тем, кого она убила, но и тем, что она сама из себя сделала.

— Твои мысли без магии прочесть можно, — раздался голос Тома, вырывая её из потока меланхолии. Он стоял в дверях, скрестив руки на груди, с легкой усмешкой на губах.

Джинни медленно раскрыла глаза, опуская, а точнее поднимая взгляд на домашние тапочки и спортивные штаны. Она почувствовала, как сердце сжалось: то, что Реддл ходит в подобном в доме Уизли, значит, что он в самом деле воспринимает это место как дом. Она вздохнула, пытаясь подавить нарастающее беспокойство.

— Когда убил Миртл, — бесцветным голосом начала она, медленно поднимая взгляд и встречаясь с его холодными глазами, — что ты чувствовал?

Том нахмурился, его брови сдвинулись, и он прижал руку к лицу, словно пытаясь скрыть свои мысли. Затем резко провел по нему, как будто отгоняя воспоминания. Он замер на мгновение, а потом, с легким покачиванием головы, прошёл к кровати, садясь рядом с ней.

В воздухе повисло напряжение. Джинни скосила на него взгляд Том не выглядел гордым или же самодовольным как изначально она ждала.

Том, не отводя взгляда, наконец, произнес: — Это было... сложно. Его голос стал тише, он посмотрел в сторону, словно искал слова. — Я не испытывал радости, если ты об этом.

Джинни ощутила, как в её груди что-то сжалось. Она сглотнула, но не отводила взгляда от его лица, стараясь понять, что скрывается за его холодной маской. Он звучал куда человечнее неё.

— Я тогда в министерстве убила, — произнесла она, умолкая и уставившись в одну точку на потолке. В её голосе звучала некая безразличность. — И мне было весело. Мне даже сейчас не совестно за это.

Том смотрел на неё внимательно, его глаза изучали каждую деталь её лица. Джинни почувствовала, как внутри неё заколебались противоречивые чувства: гордится ли он тем, что его уроки принесли плоды, или же испытывает угрызения совести, понимая, что сломал её границы дозволенного, размыв их и уподобив себе.

Он склонился над ней, уперев руки по бокам от её головы, их взгляды встретились.

— Ты не сделала ничего ужасного, — произнес он уверенно, его голос звучал как успокаивающая мелодия. — Они чокнутые, которые убили бы тебя, если бы ты не атаковала первой, слышишь? — Он нежно коснулся её носа, словно пытаясь передать заботу. Их дыхание смешивалось, создавая интимную атмосферу. — Имбирек, ты показала им, что с огоньком, и если они не хотят обжечься, то не станут просто так к тебе лезть.

Том стукнулся лбом об её, и Джинни зашипела, прижимая руки к пострадавшему месту. Она обиженно выпятила губы, ожидая поцелуя, но он снова просто дразнил её. Змей же выпрямился и, не стесняясь, хохотал, наблюдая за её реакцией.

— Я не убивал Миртл напрямую, — признался Том, его тон стал серьезным. — Эта идиотка сама вылезла из туалета прямо перед василиском. Взгляд всё сделал за меня, но мне не было жаль её. Она была жалка, и ей стоило бы радоваться, что хоть для чего-то сгодилась.

— Значит, я не... — Джинни не знала, как назвать то, что чувствовала. Но Том её понял.

— Это защитный механизм мозга, просто не думай об этом, — сказал он, слегка стукнув её по лбу костяшками пальцев, а затем ласково провёл по щеке. — В следующем году я покажу тебе тайную комнату и познакомлю с василиском.

Джинни вначале замерла, глядя на Тома, а затем вдруг перевернулась на бок, скрючиваясь и хохоча как сумасшедшая. Реддл, конечно же, не уловил причины её смеха, и на его лице даже проявилось что-то очень похожее на беспокойство. А Джинни хохотала из-за слов Тома, которые звучали точь в точь как в анекдоте, который рассказывал Симус. Правда, там был подтекст иной, и, узнай об этом Реддл, ей влетит за поруганную честь его великого предка.