— Нам не обязательно куда-то идти, — сказал я, наблюдая, как жар наполняет ее глаза, чем дольше я прижимал ее к себе.

Она толкнула меня в грудь, увеличив расстояние между нами, чтобы уловить прохладный ветерок ночного воздуха.

— Знаю, но мы все равно пойдем. Залечь на дно сработало, охладив пыл, который пресса продолжала обрушивать на нас, но теперь пришло время напомнить им о наших отношениях…

— И тебе нужно кое-что доказать, — закончил я за нее.

— Все совсем не так.

— Ты ужасная лгунья. — Я улыбнулся ей, решив взять ее за руку, а не за талию.

— Ладно, — сказала она, позволяя мне отвести ее к машине. — Если это означает поддержание моего продвижения вперед в компании и обеспечение моего финансирования проекта приюта, тогда да, я хочу показать миру, что я твоя, и это не конец чертового мира.

Я остановился, мои глаза округлились от ее быстрой смены настроения. Это был не первый раз, когда она набрасывалась на меня за последние пару недель, и я подумал, не была ли она не совсем честна по поводу давления, оказываемого на нее на работе. Я ухмыльнулся ей, схватив в охапку ее идеальную задницу.

— Боже, мне нравится, когда ты так говоришь.

— Хм, чертовый? — Спросила она со смехом на губах.

Я провел пальцем по линии ее подбородка.

— Что, ты моя. — Ее тело придвинулось ближе ко мне, как будто магнит притянул ее к сердцевине. Я призвал на помощь всю силу воли, которой обладал, и поцеловал тыльную сторону ее ладони. — Мы уходим. Сейчас же.

Она облизала зубы, приходя в себя.

— Правильно.

Двадцать минут спустя она взяла меня под руку, когда мы вошли на мероприятие Марка Чейза "Ночь для раненых воинов". Обстановка на крыше поразительно напоминала гала-концерт «Четырех сезонов», на котором я присутствовал от имени Пейдж — воспоминание о той ночи заставляло меня напрягаться только от одной мысли об этом. Я сосредоточился на виде, уверяя свой член, что у него будет свой момент с ней позже. Солнце только что село, оставив небо чернильно-голубым с намеками на звезды, пронизывающие его. Мерцающие огни создавали интимную обстановку, несмотря на невероятно большое пространство, а официанты небрежно пробирались сквозь группы людей, одетых в свои лучшие костюмы с черными галстуками.

Схватив пару бокалов с шампанским, я предложил один Пейдж. Она ухмыльнулась, но не поднесла напиток к губам.

— Что здесь такого забавного? — Спросил я, морщась от приторной сладости, которую шампанское оставило у меня во рту. Я всегда был любителем пива или скотча. Что-то промелькнуло в ее глазах, но она быстро сморгнула, прежде чем я смог понять, что это было, если вообще что-то было.

— Я просто подумала, что видела только один вид лучше, чем этот. — Она указала на горизонт, и мне потребовалась минута, прежде чем воспоминание поразило меня. В ту ночь, когда я привел ее к себе домой и трахнул на своем балконе.

— Это все, о чем ты обычно думаешь? — спросил я, притворяясь оскорбленной. Тот факт, что она хотела меня так же сильно и так же часто, как я хотел ее — несмотря на то, что мы занимались любовью почти каждый день на этой неделе, — только заставил меня любить ее еще больше.

Она шлепнула меня по груди, прежде чем взять бокал из моих рук.

— Я найду для тебя что-нибудь покрепче.

— Все в порядке, — быстро сказал я. Дело в том, что я не пил крепких напитков на людях с той ночи, когда меня арестовали за драку. Даже в тот же вечер, когда был гала-концерт в "Четырех временах года". Я вел себя наилучшим образом, и знал, что слишком много алкоголя только укорачивает мой и без того вспыльчивый характер. К тому же мы только что вышли в плей-офф и были на пути к Кубку Стэнли. Оставаться трезвым казалось ответственным делом. Скучно, но ответственно.

Пейдж протянула руку и разгладила складку между моими бровями.

— Расслабься. Я рядом. — Она сжала мою руку. — И ты так усердно тренировался себя на катке всю неделю. Ты можешь позволить себе расслабиться и выпить. — Она подмигнула, но я не отпустил ее руку, вместо этого решив последовать за ней к бару. Пейдж была как спасательный круг — пока мы оставались на связи, ничто не могло нас тронуть, ни папарацци, ни мстительные хоккейный кролики.

Бар располагался перед одним из открытых углов крыши — массивной деревянной конструкцией, украшенной ледяной скульптурой с подсветкой, изображающей поднятие флага на острове Иводзима. Чейз был известным защитником "Раненых воинов", и неудивительно, что он был одним из выдающихся на этом мероприятии, которое было одним из тридцати, проходивших в разных частях страны в течение года, по крайней мере, так сказала мне Пейдж.

Мне всегда нравилась эта организация, и я старался вносить ежегодные взносы, но это событие имело большее значение для отца Пейдж, который поддерживал военнослужащих и ветеранов и следил за тем, чтобы их компания делала то же самое. Я знал, что это была главная причина, по которой она попросила меня прийти, и, возможно, это было объяснением ее быстрых перемен в настроении в последнее время. Давление, чтобы угодить своему отцу, было больше, чем когда-либо, теперь, когда она была в отношениях…со мной. Балансирование между тем, кем она должна была быть, и тем, кем она хотела быть — тем, кем она была на самом деле, — брало свое.

— Скотча на два пальца, — попросила Пейдж у официанта. — И воды, пожалуйста.

Я сжал ее руку.

— Сегодня вечером у нас будет водитель, — прошептал я ей на ухо. — Ты тоже можешь побаловать себя.

Она рассмеялась, но смех получился напряженным.

— Я сегодня выпила недостаточно воды. Чуть позже я возьму себе бокальчик.

Я взял предложенный мне напиток из бара и опустил двадцатку в хрустальную вазу, используемую для сбора чаевых. Пейдж взяла меня за руку, и мы пробрались сквозь толпу, останавливаясь каждый раз, когда ей нужно было с кем-то пообщаться. Я выпил свой скотч плюс еще один и наслаждался, наблюдая, как она работает с толпой. Эта женщина никогда не упускала возможности завести новые деловые знакомства, и острота ее ума заводила меня почти так же сильно, как и ее упорство в том, чтобы затащить меня в постель.

— Рори Джексон, — знакомый голос отвлек мое внимание от Пейдж, которая разговаривала с несколькими людьми на крыше. Я слегка повернулся и увидел «инфорсера» из Онтарио — одного из наших главных соперников и та же команда, за которую играл мудак Эдкинс. Я огляделась вокруг, ища его лицо. Не имело значения, что Гейдж и Хелен разобрались со своим дерьмом, я все еще ненавидел Эдкинса, потому что хотел, и он был последним человеком, которого мне хотелось видеть сегодня вечером. Тоже самое относилось и к Тревору, но не настолько категорично.

— Тревор, — сказал я, допивая скотч в своем стакане. — Эдкинс с тобой сегодня вечером? — Мышцы моих плеч напряглись, пока я ждал его ответа.

— Нет, он и его трофейная жена поехали покупать бриллианты или что-то в этом роде.

Часть напряжения, сковывавшего мои мышцы, ушла.

— Рори? — Голос Пейдж донесся до меня, когда она вернулась на свое место рядом со мной. Она взяла мой пустой стакан и протянула мне новый. Я тут же сделал большой глоток.

Молчание между нами троими граничило с неловкостью, пока я ждал, что Тревор уйдет теперь, когда он дал знать о своем присутствии.

— Спасибо, — наконец сказал я Пейдж, которая стояла неподвижно рядом со мной, переводя взгляд с Тревора на меня.

— Рыжий — это новый цвет для тебя, Джексон. — Он указал на Пейдж, длинным горлышком бутылки в его руке. — Я думал, тебе нравятся белокурые зайчики.

Инстинктивно мой кулак крепко сжал стакан в моей руке, его медленный взгляд слишком долго задержался на Пейдж. Я открыла рот, но ответ Пейдж прервал меня.

— О, — сказала она. — Ты Тревор Хьюитт. Силовик Онтарио. Сочувствую вашему проигрышу на прошлой неделе. Должно быть, было тяжело.

Я ухмыльнулся и влюбился в нее еще немного, если это было возможно.