— А что насчет Рори Джексона? — спросил отец, прерывая мою внутреннюю битву.

— А что насчет него?

— Он испытывает к тебе симпатию?

— Что заставило тебя так сказать?

— Одного его вклада на мероприятие было бы достаточно, но его речь… он специально выделил тебя, чтобы доставить тебе удовольствие. — Он многозначительно изогнул бровь, что сказало мне, что он уже знал правду. Черт. Должно быть, я пропустила в Интернете фотографию, на которой мы целуемся — без сомнения, возле раздевалки Акул. Момент был настолько напряженным, и он явно нуждался в этом так сильно, что я даже не подумала дважды. Полагаю, наши фальшивые отношения теперь были выставлены на всеобщее обозрение, в том числе и моего отца.

— Ну, мы… встречаемся. — От этих слов у меня пересохло во рту. Встречаться казалось таким далеким от того, что было между нами. Любовники были бы более подходящей оценкой — и только потому, что "любовники" звучало бы не так уместно, если бы я произнесла это вслух.

— Он не уклонялся ни от одного фаната, который подошел к нему. — Он полностью проигнорировал мою словесную привязанность к этому человеку.

Я утвердительно кивнула.

— Это меня потрясло. Честно говоря, когда он появился, я был рад пиару, но боялся, что он устроит сцену. Мир, в котором он живет… внимание, которое он привлекает своей вспыльчивостью…

— Отец. — Раздраженно фыркнула я. Мне была известна его позиция касательно моих отношений с любым, кто привлекал хоть какое-то нежелательное внимание. Я знала правила с двенадцати лет. Может быть, именно поэтому мне так нравилось их нарушать.

— Я приношу свои извинения. Это уже вошло в привычку. Я знаю, что ты взрослая женщина, Пейдж. Та, которой я не мог бы гордиться еще больше, но ты всегда будешь моей малышкой. И я хочу, чтобы твое будущее было светлым, а не, чтобы репортеры бульварных газет копались в грязи, подначивая тебя совершить ошибку.

— Как они поступают с тобой? Это не изменится, когда я стану генеральным директором. Они будут следить за каждым моим шагом так же, как они следили за тобой всю нашу жизнь. С кем я встречаюсь, не должно иметь значения. — Действительно ли я защищала договорные отношения, которые должны были принести пользу каждой стороне по-разному? Почему меня так волновало, одобряет ли мой отец Рори или нет?

Потому что он хороший человек, и никто не отдавал ему должного уважения. Правда ясно прозвучала в моем сознании и, черт возьми, в моем сердце.

— Ты права, — продолжил он. — Но связав себя с кем-то, кто обладает таким же пылом — в большей степени из-за его статуса знаменитости-спортсмена и репутации человека, который все время под прицелом, куда бы он ни пошел, — ты только увеличишь свои шансы поскользнуться.

— Неужели, ты настолько мне не доверяешь?

— Я полностью доверяю тебе, дорогая. Это сальные папарацци берут невинный образ и превращают его во что-то отвратительное, и даже, если история не соответствует действительности, достаточно намека на безнравственность, чтобы все, над, чем мы работали, рухнуло.

— Тебе не нужно продолжать читать мне нотации. Я не подросток. — Я слышала эту речь слишком много раз, и эти мысли мучили меня каждый день — мне не нужно было, чтобы мне каждый раз об этом напоминали.

— Ты достаточно взрослая и умная, чтобы делать то, что хочешь. Я только хочу, чтобы ты четко представляла себе, что поставлено на кон, если решишь навлечь на себя такую опасность.

У меня закружилась голова, слова моего отца были как удар хлыста. Как отец, он поддерживал мое право делать то, что мне нравится. Как генеральный директор, он предостерегал меня от всего, что могло бы подвергнуть компанию риску.

Я чертовски хорошо знала, что мой отец мог сколько угодно говорить, что у меня есть выбор, но это был выбор, который он сделал бы и который он сам одобрил бы.

— Под угрозой не только твой имидж или даже компания, — продолжил он, когда я не ответила. Я прищурила глаза, уловив тон, который он часто использовал в зале заседаний прямо перед тем, как выдвинуть ультиматум, с которым никто не посмеет спорить или пытаться договориться. Он подошел ближе ко мне, положив руку мне на плечо. — Я хочу, чтобы ты очень тщательно подумала об этом, прежде чем слишком глубоко увязнешь с ним.

— Отец, — сказала я, подражая его тону с угрозой "не дави на меня".

— Как я уже сказал, ты сама себе хозяйка. И с кем ты будешь встречаться, решать тебе, но знай вот что, — он опустил руку. — Если этот молодой человек допустит хоть один промах, пока вы в отношениях или прямо в твоем присутствии — еще одна драка вне льда, еще один инцидент, когда его отправят в тюрьму, — я урежу финансирование твоего любимого проекта. Когда ты делаешь глупый выбор, есть последствия, Пейдж.

Я ахнула, отступая от него, как будто он меня оттолкнул. Гнев вскипел в моей крови, но я держала спину прямо, а дыхание ровным.

— Компания и ее финансирование будут моими через три месяца.

Отец вздохнул, наклонив голову.

— До тех пор, пока я все еще думаю, что ты способна справиться с этим без проблем. Ты связалась с этим знаменитым тусовщиком и если ты позволишь ему запятнать твою репутацию, когда ты так близка, занять должность? Я не уйду на пенсию. И больше не будет финансирования для приюта, который ты строишь.

Жало усилилось в центре моей груди. Я видела, как он использовал невероятно жесткую руку в слишком многих слияниях, чтобы сосчитать, но я никогда не ожидала, что он будет так строг со мной. Не сейчас. Не после всего, ради чего я работала и что доказала ему. Он только, что воспользовался моей договоренностью с Рори и поднял ставки. Я никогда не думала, что проект, который дорог моему сердцу окажется под угрозой. На несколько мимолетных секунд перспектива покончить с этим еще до того, как это действительно началось, пронеслась в моем сознании.

Затем, после нескольких глубоких вдохов, я поняла, что слишком сильно верю в Рори для этого. Кроме того, нельзя было отрицать нашу связь — контрактную или нет. Я бы так легко от него не отказалась, чем бы не угрожал мой отец. Я не была бы той деловой женщиной, какой была сегодня, если бы сбежала от нескольких резких слов пожилого мужчины.

— Мы должны продолжить, если хотим сегодня обойти все десять производственных этажей. — Я решила полностью проигнорировать его угрозу и направилась в следующую комнату аналитического центра, фактически завершив разговор. Мышцы скрутило в моих плечах, и напряжение вызвало боль в основании шеи. Отец понятия не имел, что происходит между мной и Рори — не совсем, — и я содрогнулась, подумав о том, что бы он сказал, если бы знал точные обстоятельства нашей привязанности.

Или как я была близка к тому, чтобы сказать: к черту правила, риски и постоянное оглядывание через плечо, и просто нырнуть на хрен в этот вихрь.

Мы закончили день в дегустационном зале, проверив несколько новых партий нашей линейки органического детского питания. Это поразило меня, талант, который мы хранили в стенах нашего здания, и их способность постоянно удивлять и впечатлять меня. Удачный подход к сочетанию самых свежих, самых ярких ингредиентов и удобной упаковки — при этом еда не была ни в малейшей степени пресной — значительно поднял мне настроение.

Разговор с моим отцом все еще не выходил у меня из головы. На меня рассчитывали команды невероятных людей, и это было не то, из-за чего стоило переживать. Это не было бременем. Все это было привилегией, честью для меня. И я знала, что сделаю все возможное, чтобы удовлетворить все желания моего сердца как можно лучше — позабочусь о своих сотрудниках, вдохну жизнь в развитие моего приюта и, надеюсь, также выполню свои обязательства перед Рори.

Пятница наступила в конце особенно долгой недели — во-первых, из-за необходимости моего отца учить меня коммуникациям и обязательствам компании, которую я знала много лет, и, во-вторых, из-за того, что я совершенно безуспешно пыталась заглушить поток своих мыслей.