— Может быть, побеседуем в моей машине? — сказал Эллисон. — Она тут недалеко, на асфальте. — Он был вежлив и любезен.

— А зачем? — недоверчиво спросил Скотти.

— Помолчи! — сурово оборвал его Энгус.

— Моя дочь Джози в машине, и она хотела бы поговорить с тобой, — объяснил Скотти Эллисон.

— Парень не двинется отсюда, — сказал Энгус, — даже если вы привезли за ним в машине полицию.

— Уверяю вас, что в машине только моя дочь Джози, — сдержанно ответил Эллисон. — И все, чего она хочет, — это поговорить пять минут с вашим сыном. Я даю вам слово.

Энгус в нерешительности молчал. Скотти и вышедшая из дома миссис Пири стояли за его спиной, и все трое были как будто сконфужены вежливостью и предупредительностью Эйра.

— Пожалуйста, убедите их пойти, миссис Пири, — сказал Эллисон Эйр. — Вы мать, вы поймете меня.

Должно быть, хозяин «Риверсайда» в эту минуту забыл, что это из-за него Скотти вызывают в суд по обвинению в конокрадстве. А может быть, он и не думал о том, каково Скотти сидеть здесь, в грязи, на этой захудалой ферме, и ждать, когда его вызовут и станут судить как уголовного преступника.

— Она мать своего сына, — отрезал Энгус, — того самого, которого вы собираетесь засадить в тюрьму. Так что кончайте ваши хитрые заходы и убирайтесь с моей земли!

— Извините, — спохватился Эллисон. — Вы не так меня поняли. Но, может быть, вы, миссис Пири, все-таки подошли бы и поговорили с Джози? И ты тоже, — обернулся он к Скотти, не называя его по имени. — Я уверен, что тогда недоразумение разрешилось бы и ты бы не остался в накладе.

— Не остался бы в накладе? — насмешливо прищурившись, переспросил Энгус.

— Я думаю, лучше вам все же сначала повидаться с моей дочерью.

Скотти первый раскусил, чем дело пахнет.

— Не ходи, па! — быстро сказал он отцу. — Это ловушка!

Энгус снова велел ему помолчать.

— А зачем нам говорить с вашей дочерью? Что она скажет такого, чего не можете сказать вы?

— Дело не в этом, — сказал Эллисон, стараясь сдержаться. — Просто моя дочь хочет поговорить с вашим сыном и объяснить ему, что значит для нее этот пони.

— Какой пони? — сердито прервал его Энгус. — О каком пони вы толкуете?

Терпение Эллисона истощилось:

— Ну Пири, будьте же благоразумны, черт возьми!

Тут Скотти стал пятиться, чтобы улизнуть, словно Эллисон наконец раскрыл свои истинные намерения и собирался схватить его, как в тот раз, на выставке. Заметив это, Эллисон сказал:

— Погоди, мальчик, не уходи. Одну минуту…

Если бы он сказал «Скотти», а не «мальчик» и заговорил бы с ним дружески, спрятав подальше высокомерие богатого скваттера, все, может быть, обернулось бы по-другому.

— Джози ведь не может подойти сюда, — сказал он, обращаясь теперь только к Скотти, — и я подумал, что ты не откажешься пойти к ней.

Это была вторая его ошибка. И Скотти уже понимал — и все они понимали, — что, приглашая их встретиться с Джози, с ее мертвыми ногами, Эллисон рассчитывал на милостыню от тех, кто сам нуждается в милостыне, на сочувствие тех, кто живет за чертой человеческого сочувствия.

— Я не пойду, — сказал Скотти и попятился. — Я никуда не пойду с вами.

Эллисон понял, что ему не удастся растрогать этих людей, и сказал, словно примиряясь с неизбежным:

— Ну что ж, я все скажу вам сам.

— Ладно, — согласился Энгус. — Валяйте.

— Я предлагаю тебе любого пони, какого ты выберешь в табуне, — сказал Эллисон, снова обращаясь к Скотти, — если ты вернешь того, которого ты взял у меня на ферме.

Скотти уже было собрался улизнуть, но тут остановился и крикнул:

— Не надо мне никаких ваших пони, мистер Эйр!

— Я уплачу сверх того двадцать фунтов, — добавил Эллисон, поворачиваясь к Энгусу.

— Двадцать фунтов… — повторил Энгус.

— Нет! — закричал Скотти, умоляюще глядя на отца.

— Не слушайте мальчика, — сказал Эллисон.

— Не брал я вашего пони! — кричал вне себя Скотти. — У меня нет вашего пони!

— Но я знаю, что он у тебя, — резко сказал Эллисон.

— Где же он тогда? Почему вы не нашли его? — спросил Энгус.

— В конце концов мы его найдем, — нахмурившись, продолжал Эллисон. — Но тогда вы не получите ничего. А я хотел было похлопотать, чтобы с вашего сына сняли обвинение.

— Он хочет тебя надуть! — кричал Скотти.

— Миссис Пири, а вы-то как думаете? — спросил Эллисон.

— Мой сын не крал у вас лошади. Он не вор.

Эллисон Эйр сделал еще одну попытку:

— Но послушайте, ведь это всего только пони. Вы можете получить хорошего пони и в придачу двадцать фунтов. Я сниму обвинение с вашего сына, и поставим на этом точку. Будьте же рассудительны, Пири. Это очень щедрое предложение…

Энгус молчал. Казалось, он начинает склоняться к тому, чтобы принять предложение скотовода. Но потом, призвав на помощь остатки гордости, а может, видя упрек и отчаяние на лице сына, он решительно повернулся к Эйру:

— Бесполезное это дело — являться сюда с вашими деньгами и дочерью. Мой сын не вор. И нечего совать мне двадцать фунтов, все равно не заставите меня признать, что мой сын — уголовный преступник, способный присвоить чужое. То, что у него есть, мистер Эйр, принадлежит ему. Вот и все, и не старайтесь сбить меня с толку. Прощайте, мистер Эйр, зря беспокоились. Прощайте!

Энгус повернулся и ушел в дом.

На минуту Эллисон остался наедине со Скотти. Скотти с вызовом смотрел прямо ему в глаза, и в глазах этих Эйр прочел безжалостную решимость.

— Ну ладно, — сказал наконец Эллисон. — Помоги тебе бог. Ты ответишь за то, что ты сделал с моей дочерью.

— Ничего я вашей дочери не сделал! — крикнул Скотти ему вслед.

И, наверное, Скотти нелегко было тогда удержаться от слез, хотя он и был готов бороться до конца — так же, как Эллисон Эйр.

Пони так и не нашли. И никто нигде его не видел. Попытка Эллисона нажать на Скотти провалилась. Я тоже не сумел найти такое место, где Скотти мог бы перевести лошадь через реку посуху. Правда, я обнаружил наскоро сооруженный загончик на той стороне, где бродил Скотти. В нем, видимо, недавно стояла лошадь, кругом был лошадиный навоз. Но, двинувшись глубже в буш, я понял, что занимаюсь пустым делом; Скотти не стал бы прятать пони долго в одном месте, к тому же слишком близко к городу.

Отец от Тома знал о моих поисках и как-то спросил, не нашел ли я чего-нибудь.

— Нет, ничего, — ответил я. Про загончик я решил молчать.

— Виделся ты с младшим Пири?

— Только в школе.

Это было в понедельник. До сих пор отец еще ни словом не перемолвился со Скотти. Он сказал, что этого не требуется. Энгус Пири зашел в контору отца рассказать ему о визите на ферму Эллисона Эйра. Но Эйр уже сам звонил отцу и просил его уговорить Пири принять его предложение.

— Эйр объяснил мне, что говорит это мне неофициально, — рассказывал нам отец, больше, правда, обращаясь к матери. — Эйр добавил еще, что предпочел бы уладить все как можно скорее, в приватном порядке, чтобы прекратить всю эту шумиху.

— А что ты ему ответил? — спросила Джинни.

— Мне пришлось сказать, что ему следовало с самого начала хорошенько обдумать свое поведение и не ездить на ферму Энгуса с сержантом Коллинзом и не угрожать семье Пири судом.

Отец, видимо, не осуждал Эйра за его предложение, просто он нашел в нем два серьезных промаха. Во-первых, он не должен был обвинять Скотти в краже, не имея серьезных доказательств; а во-вторых, предлагая денежное возмещение за возврат пони, он тем самым заставлял Скотти признать себя виновным в краже, а это нечестный прием.

В общем, мы поняли, что суд над Скотти состоится.

— А как мистер Джон Стрэпп? — спросил Том.

— Он отказался взять обратно обвинение, предъявленное Скотти, — ответил отец.

— Я говорила, что он откажется, — торжествовала Джинни.

— Стрэпп сослался на то, что Эллисон сделал семье Пири великодушное предложение и что после их отказа у него не было другого выбора, как оставить обвинение Скотти в силе.