Эллисон Эйр уже выехал на дорожку на своем чистокровном иноходце Флике, холеном и очень красивом. Сбруя на рысаке была новая, блестящая, а куртка и сапоги сидели на Эллисоне Эйре как влитые.

Соперниками его выступали приезжие наездники-профессионалы, которых собиралось на бега множество. Рядом с Эллисоном они выглядели старыми и потрепанными, как и их облезлые двуколки и лошади.

Мы с восторгом смотрели на Эллисона Эйра.

— Он придет первым, — решительно заявил Том.

— Ну, эти еще дадут ему прикурить, — с видом знатока возразил Скотти.

Скотти, конечно, был прав, потому что на бегах одного умения хорошо вести кровного рысака недостаточно.

— Будь покоен, — сказал я уверенно, — Эллисон постоит за себя.

Но я думаю, что только из местного патриотизма мы желали победы эйровскому Флику; в душе мы были на стороне профессионалов. Они нам были ближе.

Заезд начался. Профессионалы, конечно, прекрасно знали, как помешать Эллисону Эйру получить на дорожке удобную позицию. Как только его иноходец вырвался вперед, он тут же несколько раз дал сбой — то ли от незаметного удара чужим хлыстом, то ли от тычка в живот.

Старички держались тесной группой. На последнем круге все четыре лошади сбились в кучу. Мы вскочили на ноги и стали неистово кричать:

— Эллисон! Флик!

Эллисон вышел было на полголовы вперед, но тут же был оттеснен назад ловким согласованным маневром двух двуколок, после чего обе они ринулись к финишу.

Профессионалы взяли первый и второй призы, Эллисон остался третьим.

— Я говорил вам! — сказал Скотти. — Они ни за что не пропустили бы его вперед.

— Ему бы тоже надо обмануть их, — сказал Том.

— А как?

Эллисон Эйр, наверное, немало удивился бы, узнав, что трое босоногих мальчишек — пламенные его болельщики и искренне жалеют о постигшей его неудаче. На наш взгляд, он очень мужественно перенес свое поражение. Правда, он был несколько озадачен: богатому человеку не пристало терпеть неудачи.

Однако нам было суждено испытать к нему совершенно другие чувства всего лишь полчаса спустя.

Ближайший заезд ожидался только через двадцать минут, и мы прошли к веревочной ограде загона, где седлали скакунов и готовили лошадей для бега в упряжке. Мы увидели там двух пожилых мисс — сестер Стерн, владелиц молочной фермы, которые запрягали в коляску черного пони. Лошадка была балованная, капризная, и мы смеялись, глядя, как она увертывается от оглобель.

Потом перед нами предстала Джози Эйр в своей желтой коляске, в которую был запряжен вычищенный до блеска красавчик Бо. Джози тоже была мила в бриджах для верховой езды, блузке и остроконечной шапочке, и мы от души пожелали ей выиграть.

Мы сидели на траве возле ограды и болтали. И вдруг Скотти приподнялся, вскочил на ноги и сдавленным голосом сказал:

— Это Тэфф!

Мы оглянулись.

— Где?! — спросили мы, тоже вскочив.

— Там, это он.

Скотти показывал на Бо. Он прополз под веревками ограды и кинулся прямиком к упряжке Джози. Одной рукой он ухватился за уздечку, другой потрепал аккуратно подстриженную челку — так он всегда приветствовал Тэффа.

— Тэфф, — сказал он.

Говорят, что животные реагируют скорее на звук, чем на слово. Во всяком случае, Бо пригнул одно ухо и откинул голову назад, как бы желая получше разглядеть, кто с ним разговаривает. Мы много раз видели, как это делал Тэфф, правда, и другие пони тоже.

— Убирайся! — крикнула Джози. — Убери руки от Бо!

— Это мой пони, — сказал Скотти, крепко держа Бо за узду и явно не собираясь отпускать.

— Убери руки! — еще громче прозвучал голос Джози. — Ты делаешь ему больно!

Мы с Томом поспешно пролезли под веревками и стали дергать Скотти за рукав.

— Это Бо, Скотти, — сказал я. — Это пони Джози Эйр. Это не Тэфф.

Движением плеча Скотти отбросил мою руку.

— Ничего я не знаю. Это Тэфф! — крикнул он. Он ощупал голову и шею лошади и даже отступил на шаг, чтобы хорошенько рассмотреть ее. — Пари на что угодно, это он!

Джози дернула вожжи, понукая Бо двинуться вперед. Но Скотти вцепился в уздечку так, словно от этого зависела его жизнь.

Бо заволновался и громко, словно жалуясь, заржал. Джози отчаянно звала отца. Тот куда-то отлучился, кажется, покупал ей белые бумажные перчатки. Вот он уже появился с перчатками в руках.

До этой минуты Скотти не думал, с кем он имеет дело. Возможно, он никогда и не видел Джози, хотя, конечно, слыхал о ней и ее пони. Для Скотти она сейчас была просто противной девчонкой, которая осмелилась запрячь Тэффа в коляску. Нет, Скотти не даст ей уехать вместе с Тэффом!

В тот момент, когда появился Эллисон Эйр, Скотти уже разматывал ремни упряжки, державшей Тэффа в этих дурацких оглоблях.

— Останови его, останови его! — визжала Джози.

Люди, работавшие в загоне, стали оглядываться, а мы всё пытались оттащить Скотти, убедить его оставить Бо в покое.

Эллисон Эйр подошел и, оторвав Скотти от земли, поднял его в воздух. Он хотел только отшвырнуть его в сторону. Но Скотти держал уздечку мертвой хваткой и яростно вырывался из рук Эллисона, понося его нехорошими словами.

— Отпусти уздечку, проклятый дьяволенок! — закричал на него Эллисон. — Отпусти сейчас же!..

Мы точно завороженные смотрели, как бьется и извивается Скотти в руках у Эллисона. Бо нервничал. Если Скотти не заставят выпустить уздечку, дело может кончиться плохо.

— Заберите Джози из коляски! — крикнул Эллисон. — Отнесите ее куда-нибудь!

— Нет! Не смейте меня трогать! — сердито кричала Джози.

Блю Уотерс, который привел в загон вторую лошадь Эйра, бросил поводья и вскочил в коляску. Но тут напуганный пони стал пятиться, и экипаж поехал назад. Блю, перегнувшись, неожиданно сильным для его роста движением поднял вырывавшуюся у него из рук Джози и передал подбежавшим сестрам Стерн.

В это самое мгновение Эллисону удалось разжать пальцы Скотти и освободить уздечку. Но Скотти успел вытянуть вперед босые ноги и обхватить ими переднюю ногу пони.

Бо принялся злобно отбрыкиваться. Эллисон, потеряв терпение, стукнул Скотти, а пони вскинул голову и сильным рывком высвободил передние ноги, отдавая Скотти в руки его врага.

Скотти извивался и бился и все кричал, не переставая, что это его пони, что это Тэфф.

Эллисон умел обращаться с овцами и жеребятами. Он крепко зажал мальчика под мышкой, предоставив ему кричать и брыкаться, и велел нам с Томом сбегать за констеблем Питерсом.

— Бегите же! — крикнул он.

Но мы вовсе не хотели помогать Эллисону.

— Отпустите его! — храбро потребовал Том.

Тогда Эллисон сказал, что, если мы не приведем констебля, он передаст полиции и нас двоих тоже. На нас смотрели неодобрительно, раздавались возгласы возмущения. А когда появились еще несколько конюхов, мы с Томом поняли, что силы неравны и остается одно — поскорее уносить ноги. Нас торопило и пощелкивание длинного бича в руке Блю. И мы оставили Скотти плененного, лежащего поверженным на земле, громко кричащего.

В другом углу загона сидела беспомощная Джози, а Бо — или Тэфф — был где-то между ними.

Эллисон Эйр был для полиции достаточно влиятельным лицом. По его требованию Скотти посадили в «мармон» и под конвоем констебля Пита Питерса отвезли на ферму к родителям.

Ничего другого им не оставалось. Не сажать же его под замок — он был слишком мал. Всю дорогу Питерс крепко держал мальчика, а он, рыдая, кричал, что все они воры.

Джози позволили сесть в коляску только после того, как увезли Скотти. Она непременно хотела участвовать в состязании — зачем же иначе ей купили белые перчатки? Правда, Бо был по-прежнему беспокоен и пугался, как только кто-нибудь подходил к нему.

— Пожалуй, лучше мне поехать с тобой, — сказал Эллисон.