Святой не ответил, но его суровое тощее лицо в предрассветном свете выглядело крайне осуждающе. Адам отмахнулся и снова полез в книгу. Заговор на беспричинный страх звучал крайне интересно, но…

Адам уныло вздохнул. Потенциальную жертву требовалось обрабатывать три недели, поить её заговорённой водой каждый вторник, всякий раз смотреть в глаза при беседе, касаться плеча как можно чаще и обязательно улыбаться. Невольно Адам посмотрел на своё отражение в чаше воды. Распухшая щека, заспанное лицо и волосы, не расчесанные, а оттого стоящие щёткой, могли запугать кого угодно без еженедельного водопоя. Кроме того, трогать жертву за что-либо Адам не желал.

Книжные страницы зашелестели опять. Подклад на кошмары был сложным в исполнении, жертвенная кукла просто не могла существовать в этой части страны (вереск – обязательный ингредиент для создания «тельца» в этих краях не рос), а заклинание на доброжелательность даже заклинанием не было.

Адам подумал, что его матушка была ещё той шутницей.

«Чтобы завоевать чужие сердца и сделать любого себе другом, просто будь хорошим человеком»

- Но я был, но не помогло.

В остальном книга оказалась крайне бесполезной. Вот был бы под рукой тётушкины записи… Адам отодвинул книгу и тяжело вздохнул.

Солнце вставало над церковным кладбищем, лаская бледным светом многочисленные могилы. Желтизна разошлась по траве не пучками, а целыми потоками. Теперь чуждо смотрелись изумрудные островки ещё не иссохшей травы. Воздух дышал прохладой и туманом, бледным и жидким, как разбавленное молоко. Отчаянно не хотелось признавать, но без отца и его железной руки дела шли паршиво. Адам нащупал языком дырку в зубе и сморщился от чувства кровавой кашицы. А солнце всё вставало и вставало, что в один момент напомнило костёр.

«Было бы забавно сжечь тут всё к чертям…» - Неожиданно мрачно подумал Адам. В столице к сожжению не прибегали, но вот выжиганием часто баловались. Ходили слухи, что инквизиторские костры горели как раз в таких, далёких, глухих и, в общем, никому не нужных местах.

Глаз лениво мазнул в сторону, туда, где виднелось начало этой проклятой деревни. Дерево и солома, мясо и кость. Хорошо бы горело. Но так нельзя.

Адам снова тронул рукой распухшую щеку. В голове мелькнула жалкая мысль: написать отцу и попросить у того совета. Память смутно нарисовала суровое лицо с горящими, недобрыми глазами. Внутренний голос бесстрастно отпечатал:

- Какой же ты жалкий.

- Да, я жалкий. – Согласился Адам со своими мыслями. – Ну же, отец, посмотри, что за слабак вышел из твоего семени!

Где-то на чердаке тревожно взвизгнул воробей, но Адам не обратил на это никакого внимания. Воробьи были слишком неважными птицами, чтобы воспринимать их мнение всерьёз.

Голова гудела и полнилась мыслями. Адам взял зуб, нацарапал записку на двери и вышел прочь. До настоящего города дорога была долгой, но Адам этого не боялся. Лоуренс выпросил у пекаря гнедую кобылку под предлогом небольшого путешествия к старому другу для выяснения неких важных вопросов и отправился в путь.

В кармане плаща был зуб, кошель и полученная от пекаря булочка с повидлом. Вообще, добрым был человеком этот пекарь, но Адам, как бы он не старался, не мог сохранить в памяти его имени или лица. До тех пор, пока мужчина не маячил перед глазами, Лоуренс практически не помнил о его существовании. Также дела обстояли с остальными. Весь мир вымирал в тот момент, когда уходил из-под глаз. Исключением была только она…

Навязчивые мысли о Неле наводили ассоциации с приворотом, но Адам давно отбросил эту идею. Крестик из орешника был крайне мощным амулетом, который защищал практически от любого недуга, в том числе и от недоброго глаза и коварных чар.

Осень дышала прохладой. Лошадь шла неторопливо, а мысли в голове Адама мчались с бешеной скоростью. Лоуренс обернулся и увидел, как позади исчезает место его ссылки. Растворяется в зыбком тумане, превращаясь в память.

В душе проснулась неприятная мысль – он не может тут жить. И дело было вовсе не в местных. Просто эти домики, эти скользкие взгляды, эти неясные брожения были не для него.

Когда-то Адаму казалось, что работа в инквизиции лишила его всякой радости. Что ж, теперь он инквизитором не был, но чувство неудовлетворённости не исчезло. Лоуренс устремил взгляд южнее. Если его не обманывала память, то там, в двух днях пути, кончалась граница и начиналась другая, совсем новая страна. Может, податься туда?

Невольно Адам представил как он, на настоящем боевом скакуне с Нелей за спиной мчится прочь, оставляя позади прошлую жизнь. В воображении это выглядело чарующе, но реальность пугала. Адам уже ушёл от прошлой жизни, но что-то внутри, что пожирало его, не исчезло.

До самого города Лоуренс думал, мечтал и разочаровался.

Потом была ювелирная лавка, специфический заказ и неумелое враньё о том, что вырванный зуб – это частичка недавно погибшего родственника и всего лишь попытка сохранить память об умершем.

Жемчуг Адам выбрал сам. Он был красивым и гармонировал с зубом.

Когда ожерелье было готово, прошла ночь и часть дня.

В отдалении от работы жилось и дышалось легко. Мысленно Адам снова вернулся к идее побега. Едва ли его будут искать, учитывая, что отец от него практически отрёкся. Так просто было взять, ударить кобылу по крупу и изо всех сил рвануть прочь. Адам мог оказаться где угодно, но вот Неля была в одном месте.

Когда они встретились снова, появился Прошка.

И что за имя такое? Прошка?

Сцена с простынёй была уморительной, но не унизительной. Мысленно Адам подумал, что эта парочка так ничего и не поняла. Зато Прошка отлично понимал язык кулаков. И вообще, кажется, каждый лучше воспринимал язык насилия, а не дипломатии.

Какое-то время он и Неля смотрели в спины удаляющейся парочки. Адам смотрел особенно пристально. Он пытался найти хоть какой-то магический знак, который мог бы навести на мысль о колдовстве.

Прошка выглядел как увалень, думал как увалень и, собственно, увальнем и был. Едва ли он мог правильно сложить пальцы для оберега от сглаза, но всё же Адама грызла одна не очень хорошая идея.

- Почему ты так смотришь? – Вдруг спросила Неля.

Голос у неё приятный, - вдруг подумал Адам и повернул голову к целительнице. Неля быстро отвернулась. На круглых щеках вспыхнул румянец.

«Интересно, а они такие же мягкие, как живот?»

- Я вот думаю, Краса моя. Меня не было, а как они успели пожениться?

- Староста. – Неля пожала плечами. – Вчера только гуляние было.

То, каким тоном это было сказано, дало Адаму понять – Нелю не пригласили.

Нехорошая мысль только укрепилась в голове. Как бы Адам не любил отцовские методы, но они работали. Лоуренс улыбнулся.