После отпуска — клинок готов, можно давать ему финальную обработку и заточку, подготавливая к вооружению оснасткой, гардой, рукоятью, навершием и ножнами. На этапе испытаний, в данном случае, понадобится только рукоять. Уверен, что в конце всех проверок, от клинка мало что останется. Этим мастер занимался уже сам. С начерно сделанной рукоятью, принялся поэтапно кромсать сначала пеньковый канат, затем молодые и гибкие ветки деревьев, мягкую древесину и вымоченный тростник связанный в несколько слоев. Эти этапы проверки прошли: моя катана, и цзянь. Одним из последних этапов проверки служила туша свиньи. Все три клинка выдержали эти этапы на отлично. На финальное испытание помощники притащили из ледника в погребе огромную глыбу льда.

— Твои два легких перышка — это испытание не пройдут, заточка совсем на другое рассчитана, — улыбнулся мастер Ханас, — а вот этого «стойкого гвардейца», я прогоню через эту мучильню.

Тут, уже даже я заволновался. В металле я уверен, но ведь существует предел прочности у любой вещи, а у мастера удар поставлен хорошо.

На мое счастье клинок выдержал десять ударов и только на одиннадцатом на лезвии появился небольшой скол. Испытание льдом для клинков это самое настоящее изощренное самоубийство. Какое-то количество ударов хороший клинок выдержит, но не на постоянной основе, в том числе и легендарный в этом мире азерийский булат.

На следующий день началась запись самого рецепта. В мастерской заметно поубавилось помощников, работа приобрела более спокойный, привычный для меня темп. Я подробно разложил все этапы и передал пропорции весовых частей. Затем показал, как произвожу рафинирование добавляя к стали чугунную крошку. Ханас придирчиво следил за каждым моим действием, отмечал каждый нюанс и, как мне показалось, очень ревновал к тому, что такой сопливый пацан знает о работе с металлом больше, чем иные его подмастерья, что трудятся возле него не один год. В финале показал, как собираю ламинат из последовательного перемешивания пластин мягкого и твердого металла, в какой пропорции и количестве, дабы получить такую же заготовку что мастер обрабатывал вчера. Основные этапы имперский оружейник уловил и осознал мгновенно, собственно ничего секретного в них не было. Другой вопрос, что полученный образец нельзя закаливать в воде, вот и все. Сам тот факт, что при закалке в масле металл приобретает большую твердость, создавал не просто перспективное направление в оружейном деле, но еще и в нарождающейся промышленности.

Трудные выдались дни. Виконт Ханас Климей — человек тяжелый, вспыльчивый, грубый, но, несмотря на то и дело возникающую у него ревность, он принял все мои наработки с большим уважением. Согласно полученному от меня рецепту, он сам выковал несколько грубых заготовок и вновь подверг их жесточайшему испытанию.

В конце пятого дня, он наконец решил, что выведал у меня все и позволил отправиться домой.

— При первой встрече с тобой Ард, я очень сомневался, что такой сопляк как ты способен настолько глубоко знать ремесло, которое иные не могут постичь за всю жизнь. Рад, что ошибся. Я виконт Ханас Климей говорю тебе, как собрату по ремеслу, в моем доме ты всегда найдешь поддержку. Я лично доложу его величеству, что полностью подтверждаю твое право на полный рецепт нового имперского булата и назову тебя мастером. Это действительно светлый день для нас как мастеров и для всей империи.

— Большое спасибо Ханас. У меня мастерская намного скромней, да к тому же арендованная, но я всегда буду рад вам как гостю, со всем своим уважением к достойному и признанному мастеру.

Да уж, это было намного сложнее, чем я мог себе представить. Пятнадцать дней в своей мастерской практически без перерыва. Пять дней у виконта, да еще в таком жестком ритме. Главное — результат получен — цель достигнута. Можно немножко расслабиться и уделить больше внимания сестренке накануне ее скорых экзаменов, и активней поработать над сбором информации по указанным промышленникам. Я, кстати, позволил немного в болтовне с виконтом вскользь упомянуть о промышленниках, в целом, как о явлении. Нетрудно было догадаться, как такой консерватор вроде виконта отреагирует. Матерно крыл весь этот выводок не меньше часа, в результате чего, натолкнул меня на очень много возможных путей сбора информации по этой теме. Мастер он может быть и хороший, коль уж его сам императорский двор признает, но вот стратег из него никудышный, ведется на самые примитивные провокации и уловки. Но можно простить старика, ведь его никто не предупредил с кем, на самом деле, ему придется иметь дело.

— Пошли тренироваться, — обратилась ко мне Ная, приоткрыв дверь в мою комнату и выдергивая из какого-то красочного сна. — Я очень волнуюсь за экзамен по фехтованию, остальные вроде подтянула.

— Пойдем, — легко согласился я. — А то старик-оружейник совсем меня замотал, хорошо бы отвлечься.

— Я защиту надену, давай с настоящим оружием, чтобы взбодриться.

— Как пожелаешь, тогда я тоже, а то еще пырнешь меня.

— Ага, — ехидно скривилась сестренка, — тебя пырнешь, куда там, вертлявый как сколопендра, то же мне — слепой.

Наши тренировочные мечи от настоящих отличались только отсутствием заточки. Так что удары, если получалось дотянуться, мы наносили всерьез. Ная тоже перенимала мои приемы и не хуже меня вертелась, и уклонялась на весьма приличном уровне. Вот только с настоящим оружием в руках надо быть осторожней.

У нас даже выработалась собственная манера ведения боя. Начинали без предупреждения, наносили самые сложные и коварные удары, то и дело пуская в ход кинжалы или ножны которые я нарочно изготовил так чтобы можно было ими драться. Обычно тренировались перед завтраком, приводя в тихий ужас своими выпадами, недавно нанятого старика-садовника. Первое время он несся к баронессе с новостью о том, что ее племянники не иначе как поссорились и дерутся на дуэли. Но Омна — еще тот крепкий орешек, жена имперского егеря и мать солдата, ее такими мелочами не напугать. На панику садовника она спокойно отвечала, что, если двор не залит кровью, значит все в полном порядке, ребятишки резвятся. Теперь уже и старик привык, что мы по утрам устраиваем полноценные драки, порой переходя на приемы рукопашного боя.

В этот раз Ная была особо собрана и проворна. Мне трудно оценить уровень ее мастерства, но если другие будут вести бой так как это делал Саон Дервей, то есть по всем правилам чести, то соперникам сестренки я не завидую. Зря она беспокоится за экзамен. Насколько известно, против экзаменуемых будет выступать умелый мастер, владеющий мечом на уровне ветерана. Его задача не победить в бою, а оценить потенциал. И если потенциал — равно выживанию в бою, то в отношении сестренки можно сразу ставить высокий бал. Ведь в реальной схватке, она еще и магией жахнуть может. И за этот неполный год, что мы живем в столице, в ее арсенале прибавилось с десяток магических фокусов способных поставить на место даже отряд опытных наемников.

— С тобой намного трудней чем с дядей Ганаром, — заметила Ная обтираясь влажным полотенцем, — а он зрячий и при этом бывший гвардеец.

— А кто это, дядя Ганар? — спросил я, чуть отдышавшись.

— Слуга дяди Яриса, он довольно часто бывал в доме Дервеев, где я жила зимой.

— Ах, да, помню его. Довольно суровый дядька как я помню.

Именно этот слуга встретил меня в том поместье, где отсиживался барон, когда я искал Наю вернувшись из княжества.

— Он очень сердился, когда я во время поединка хваталась за кинжал, говорил, что так нечестно, в то время как сам подставлялся под удар.

— В бою с серпоногом, или с бандой разбойников, он тоже будет говорить, что те дерутся нечестно? Глупости. Умение владеть оружием в поединке или в бою, дает возможность выжить, в этом его цель, остальное не имеет значения. В кругах аристократии правила поведения на дуэли всего лишь уравнивают возможности противников, не более того. Там не стоит задача выжить, а лишь доказать своим мастерством право говорить с позиции силы. Но если драться по таким правилам, придется потратить долгие годы на овладение мастерством, которое хорошо при дворе, в высшем обществе, но ни на что не годно в открытом бою или даже — в той же трактирной поножовщине.