– Ну допустим.

– А моя, чисто женская, интуиция подсказывает мне, что тут скрыта какая-то тайна. И тайна эта не связана с бизнесом.

Александр Борисович посмотрел на жену с сочувствием.

– Тебе сколько лет, девочка? – насмешливо спросил он.

Ирина строго сдвинула брови.

– Перестань кривляться, Турецкий. Боишься спорить – так и скажи.

– Гм… – Александр Борисович задумчиво почесал пальцем переносицу. – А на что спорим?

– На что?.. М-м… Если я окажусь права, ты в течение месяца будешь выполнять все мои домашние обязанности.

У Турецкого глаза на лоб полезли:

– Все?

– Пошляк. Я сказала – домашние, а не супружеские. Будешь мыть полы, стирать белье, готовить ужины. Ходить на родительские собрания к Нинке в школу. И еще – подаришь мне бутылку шампанского. В знак того, что ты признал мою правоту.

– А если я окажусь прав?

– Тогда… – Ирина пожала плечами. – Я даже не знаю. А что бы ты сам хотел?

– Возьму отпуск и махну на недельку с друзьями на Волгу. Они меня давно зовут. И чтоб ни одного слова против! Ну, и вдовесок бутылочку шампанского. В знак того, что мужская логика – реальная сила, а женская – сказка для легковерных малышей.

Ирина кивнула:

– Идет. По рукам?

– По рукам.

И супруги крепко пожали друг другу руки.

С председателем Российского сообщества предпринимателей Иваном Сергеевичем Бегловым Турецкий встретился в головном офисе бизнесмена в Столешниковом переулке.

Беглов ему сразу понравился – невысокий, загорелый, поджарый, с благородной сединой в волосах и живыми, умными глазами. И отвечал он на вопросы прямо, без обиняков и уловок. И глаза при этом не отводил.

Едва Турецкий расположился в кресле и достал блокнот с ручкой, как в кабинет вошла секретарша и поставила перед ним и Бегловым по чашке крепкого кофе с граппой.

– Пристрастился, когда работал в Италии, – объяснил Беглов. – Попробуйте. Ставлю сто против одного, что вам это понравится.

Турецкий отхлебнул кофе. Вкус и в самом деле был отменный. «Ай да Беглов», – подивился Александр Борисович проницательности бизнесмена.

– Ну как? – с улыбкой поинтересовался Беглов.

– Замечательно, – ответил Турецкий. – Жаль, что раньше не пробовал.

– Ничего, какие ваши годы. Еще напробуетесь.

Турецкий отпил еще глоток, подождал, пока приятная горячая волна прокатится по пищеводу, поставил чашку на блюдце и спросил:

– Иван Сергеевич, я знаю, что вы уже давали показания по этому делу. И все же я хочу услышать всю эту историю еще раз – от вас лично.

Беглов кивнул:

– Пожалуйста. Только ведь я для вас помощник неважный. Я видел лишь то, что видел. А видел я немного. Начну, пожалуй, с начала. Итак, в тот день у нас состоялось собрание бизнес-элиты России. На повестке дня стояло много вопросов. В том числе, конечно, и дело, которое Генпрокуратура возбудила против Генриха Боровского. Подробно я вам об этом рассказывать не буду, это наши чисто деловые разговоры. А если в общем – мы, бизнесмены, конечно же почувствовали себя неуютно после этого наезда.

– Наезда? – насмешливо переспросил Турецкий.

– А иначе это и не назовешь. Ведь ясно же, что Генпрокуратура выполняет политический заказ. Генрих зарвался, попытался прыгнуть выше головы, вот его и стукнули по этой голове. Дескать, не высовывайся, веди себя смирно.

– Журналисты пишут, что Боровский нацелился на кресло премьер-министра, – заметил Турецкий.

Беглов болезненно поморщился:

– Александр Борисович, к чему теперь это обсуждать? Может, и нацелился. Но это ведь не значит, что он преступил закон. Я думаю, Генрих и в самом деле переоценил свои силы. Или забыл, в какой стране мы живем. – Иван Сергеевич внимательно посмотрел на Турецкого и сказал: – Пардон, но я немного отвлекся. Вас ведь интересуют события того злосчастного вечера.

Турецкий кивнул:

– Именно. Расскажите, пожалуйста, все, что помните.

Иван Сергеевич задумчиво нахмурил брови:

– Генрих с самого начала вел себя как-то странно. Он был… – Беглов замешкался, подыскивая нужное слово, – …напряжен, что ли. И рассеян. Словно все, о чем говорилось на собрании, совершенно его не касалось. А ведь мы, можно сказать, собрались по его поводу. Конечно, он выступил с небольшим докладом, но ничего нового или интересного не сказал. Так, дежурные слова – мол, надо стоять на своем, пытаться сделать российский бизнес более прозрачным, а чиновников менее коррумпированными… В общем, вещи верные, но сто раз повторенные. О себе самом Генрих предпочитал не говорить, а когда ему задавали вопросы, либо отмалчивался, либо отделывался односложными ответами. Это было так на него непохоже, что я даже подумал, не болен ли он.

– Вы спросили его об этом?

– Да, разумеется. Но он ответил, что здоров, просто немного устал. Лицо у него при этом было такое, как будто он хотел сказать: «Да оставьте вы меня в покое, черти полосатые!» – Беглов вздохнул. – Это было очень странно, поэтому я немного… напрягся, что ли. И стал за ним потихоньку наблюдать.

– Боровский вел себя странно?

– Да нет. Ничего странного он, в общем-то, не делал. С людьми не общался, это да. А так?.. Вот только пил выше меры. Ну то есть выпить-то он всегда был не прочь, но на банкетах, в обществе, не позволял себе больше, чем стаканчик разбавленного виски. А тут глушил стакан за стаканом и совершенно не разбавлял. И еще – постоянно рыскал глазами по залу, словно искал кого-то.

– Риневича?

– Судя по всему, да. Потом появился Риневич. Он подошел к Боровскому, они перекинулись парой слов, затем раздались выстрелы. Риневич упал, а Боровский бросил пистолет на пол и пошел к выходу. Как вы знаете, его задержала наша охрана. Вот, собственно, и все.

– У вас есть предположения, за что он мог его убить?

Беглов покачал головой и задумчиво ответил:

– Нет… – Затем повторил уже более уверенным голосом: – Нет, никаких предположений. В бизнесе бывает разное, но времена откровенного отстрела конкурентов канули в прошлое. – Он сухо улыбнулся. – К тому же бизнесмены никогда не отстреливали друг друга лично.

– А они были конкурентами?

– Напротив, они были деловыми партнерами. Это-то и удивительно! Последние несколько месяцев они готовили слияние двух своих нефтяных компаний – «Юпитер» и «Дальнефть». Это должна была быть «сделка века», как окрестили ее в прессе. Уж у Боровского-то точно не было никаких резонов убивать своего партнера и ставить тем самым сделку под удар.

– Для него была очень важна эта сделка?

Беглов посмотрел на Турецкого, как на идиота.

– А вы как думаете? Генрих – бизнесмен до мозга костей. Помнится, когда-то, лет пять-шесть назад, он любил повторять: «Делового партнера найти легче, чем друга или жену. И ошибиться в деловом партнере страшнее, чем в жене. С женой можно развестись, а неправильный выбор делового партнера грозит банкротством и разорением». Да, примерно так он и говорил.

Турецкий ухмыльнулся и покачал головой:

– С этим можно поспорить. Иная жена может разорить мужа посильнее двадцати партнеров по бизнесу. Вероятно, в то время Боровский еще не был женат?

– Не помню, – пожал плечами Иван Сергеевич. – Вроде нет.

– Ну хорошо, – сказал Турецкий. – Значит, в плане делового партнерства у них все было в порядке. А как насчет личного общения?

– Да и с личным у них все было в порядке. Если мне не изменяет память, Генрих и Олег знакомы уже лет пятнадцать – двадцать. Они вместе служили в армии. Примерно в одно и то же время начинали бизнес. Помогали друг другу. – Беглов решительно качнул головой: – Нет. Врагами они никогда не были. Когда Риневич женился, Боровский был свидетелем у него на свадьбе. Потом, правда, Олег развелся, но это не важно.

– А сам Риневич?

– Что Риневич?

– Он был свидетелем на свадьбе у Боровского?

– М-м… Точно не помню. Генрих расписывался не в Москве, а на родине невесты. В Новосибирске, что ли… Нет, не помню. Спросите у его жены, она вам все расскажет. А я больше ничем не могу вам помочь. Для меня все происшедшее – полнейшая загадка. Тайна за семью печатями. Мне казалось, я хорошо знаю обоих, а вышло… – Он пожал плечами. – Как говорится, чужая душа – потемки.