– Был, – поправил Турецкий. – Был одним из самых богатых и удачливых. Пока вы не внесли коррективы в его судьбу. Послушайте, а может, вы ему просто завидовали? Хотя нет, вас ведь называют самым богатым человеком России.

Боровский усмехнулся и сказал:

– Называли. Пока вы не внесли коррективы в мою судьбу.

– Точно, называли, – кивнул Турецкий. – Но свою судьбу вы перечеркнули сами. Да еще и грех на душу взяли. Все-таки человека убить – это не миллион украсть. Миллион, может, и простится, а вот убийство… – Александр Борисович медленно покачал головой.

Боровский гневно сверкнул глазами.

– Откуда вам знать, что мне простится, а что нет? Бороться со злом – это святая обязанность каждого верующего человека.

– Ага, – задумчиво сказал Турецкий и стряхнул с сигареты пепел. – Значит, по-вашему, убить Риневича – это не грех, а борьба со злом. Стало быть, причина для убийства у вас все-таки была. И очень веская причина. Не расскажете мне о ней?

– Нет, – сухо ответил Боровский. – Я уже все сказал. Судите меня и отправляйте на зону. Я не боюсь.

– Смелый, – одобрительно кивнул Александр Борисович. – Но смелость – частый спутник глупости. Ведь своим поступком вы испортили жизнь не только себе, но и своим близким. Жена останется без мужа, сын – без отца. Ваш сын Алеша вырастет без вас, Генрих Игоревич. Когда вы выйдете из тюрьмы, он будет уже взрослым человеком. Разве вы этого хотите?

Боровский посмотрел на Турецкого исподлобья:

– А что, у меня есть выбор?

– Выбор есть всегда. Наказание может быть более мягким, если суд найдет ваши доводы убедительными. Но для того чтобы помочь вам, я должен знать причину. За что вы его убили?

Боровский долго сидел молча, опустив голову и уставившись на свои руки. Потом поднял взгляд на Турецкого и твердо сказал:

– Я рассказал все, что хотел. Больше я ничего не скажу. И мой вам совет, господин следователь, не забивайте себе голову лишними проблемами. И радуйтесь, что я отказался от услуг адвоката. Вам поручено простое дело, господин следователь, не усложняйте его.

– Да. Наверное, вы правы, – сказал Турецкий, внимательно глядя на Боровского. А про себя подумал: «Ну да, простое. Черта с два оно простое».

И как всегда бывало, когда Александр Борисович понимал, что находится лишь в самом начале большого и сложного пути, в душе у него заворочалось смутное ощущение – предчувствие сложной игры и сожаление по поводу той грязи, в которую придется залезть, разгребая чужие помои. Но такова уж работа сыщика.

– Наверное, вы правы, – повторил Турецкий. – И все же я докопаюсь до причины.

Черные брови Боровского удивленно приподнялись.

– Зачем вам это? – с тихим недоумением спросил он.

Александр Борисович пожал плечами:

– Если пистолет выстрелил один раз, он может выстрелить и в другой. И еще неизвестно, кто тогда окажется жертвой. Вчера не повезло Риневичу, а завтра…

Турецкий выдержал паузу. И тогда вместо него договорил Боровский:

– А завтра может не повезти хорошему человеку, – докончил он. – Так, что ли? – Боровский дернул уголком рта. – Вот видите, вы заранее записываете Риневича в плохиши, лишь потому, что он богач и олигарх. Так что не стоит разыгрывать передо мной честного сыщика. Охота вам копаться в чужом грязном белье – ради бога. Я вам в этом мешать не буду. Но и помогать тоже. Вот и посмотрим, на что вы способны кроме пустой болтовни.

Турецкий затушил сигарету в пепельнице и ничего не ответил. Подумал: «Странный какой-то олигарх…»

Александр Борисович сидел за столом у себя на кухне и ел борщ. Аппетита не было, но борщ получился такой славный, что, сам того не замечая, Турецкий «приговорил» одну порцию и протянул жене тарелку за новой. Взгляд у него при этом был рассеянный и задумчивый, словно мыслями он был далек отсюда. Жена Ирина поставила перед ним тарелку с дымящимся борщом и сердито произнесла:

– Ну, нет. Так дальше продолжаться не может. У меня такое чувство, будто я кормлю ужином робота. Может, ты хотя бы из вежливости что-нибудь скажешь?

– О чем? О борще? – Турецкий пожал плечами. – А чего тут говорить – вкусный. Как всегда. Другого у тебя и не получается.

– Льстец, – отрезала Ирина.

– Не льстец, а правдоруб.

Ирина усмехнулась:

– Ладно, черт с тобой, поверю. А теперь колись – почему такой смурной? Новое дело?

– Угу.

Ирина прищурила кошачьи глаза:

– Дай-ка я угадаю. Из громких преступлений в последние дни было только одно – убийство олигарха Риневича олигархом Боровским. Признавайся, ты к этому причастен?

Турецкий кивнул:

– Напрямую. Но не по своей воле. Я всего лишь исполнитель.

– Вот как? А кто у нас заказчик?

– Тот же, что и всегда. Небезызвестный тебе Константин Меркулов.

Ирина нахмурила тонкие брови и произнесла задумчиво и сердито:

– Н-да. Я смотрю, твой заказчик совсем меры не знает. И что теперь? Опять бессонные ночи и по две пачки сигарет в день?

Турецкий сделал брови «домиком»:

– Золотце мое, ты же знаешь – я бросаю.

– Угу, – иронично произнесла Ирина. – Чтобы через пять минут начать снова. Знаю я твои бросания. Ладно, ешь давай, пока не остыло.

Турецкий взялся за ложку. Но Ирина не думала успокаиваться. Иногда она становилась такой же дотошной и въедливой, как муж. Сама Ирина по этому поводу замечала: «С кем поведешься, от того и наберешься». Итак, она продолжила свой «допрос с пристрастием».

– Значит, ты взялся за это дело.

– Угу, – кивнул Турецкий, поглощая борщ.

– И что там такого сложного? Если верить газетам, Боровский убил Риневича публично. Прямо на вечеринке в зале Российского сообщества предпринимателей. Это-то хоть правда? Или у наших журналистов слишком сильно разыгралась фантазия?

– Правда. И публично, и в зале. Вот только…

– Что «только»?

– Мотив убийства нам не известен. А сам Боровский на этот счет молчит.

– Значит, ему есть что скрывать. Ведь не дурак же он.

– На дурака не похож, это верно. На него уже было заведено дело в Генпрокуратуре. По факту неуплаты налогов. Плюс еще пара-тройка обвинений в экономических преступлениях.

Ирина посмотрела на мужа недовольным взглядом:

– Ты об этом говоришь, как о совершенном пустяке.

– В свете нынешних событий это и есть пустяк. По крайней мере, лично для него. – Турецкий вытер рот салфеткой и добавил: – После убийства Риневича акции компании «Юпитер», которой управлял Боровский, упали процентов на тридцать. Он потерял не только свободу, он потерял несколько миллиардов долларов. А ведь он знал, на что шел, когда нажимал на спусковой крючок.

– Значит, для него важней было убить Риневича, чем сохранить эти миллиарды, – веско сказала Ирина. – Интересно, чем этот Риневич ему так насолил?

– Думаю, во всем виноват бизнес. Для таких людей, как эти двое, на первом месте всегда стоит бизнес. Все эти сделки, акции, слияния… А уже потом все остальное.

Однако Ирина не была в этом так уверена.

– Не знаю, не знаю, – задумчиво сказала она. – Я слышала, что Боровский – хороший человек. – Ирина решительно тряхнула головой. – Нет, дорогой, не верю я в то, что Боровский плюнул на свою жизнь и на свою семью из-за какого-то там дурацкого бизнеса.

– Типично женская точка зрения, – вынес свой вердикт Турецкий.

Ирина тонко усмехнулась:

– Может быть. Но еще никто не доказал, что женская точка зрения хуже мужской.

– У женщин плоховато с логикой, – сказал Турецкий.

– Может быть, – вновь ответила Ирина. – Хотя… Ты когда-нибудь слышал о такой вещи, как женская интуиция?

– В детстве. Я тогда во многие сказки верил.

– Напрасно иронизируешь, Турецкий. – Глаза Ирины заблестели. – Знаешь что… А давай с тобой поспорим!

– В каком смысле?

– Ты утверждаешь, что Боровский убил Риневича из-за бизнеса. Об этом тебе говорит твоя мужская логика, так?