Это моя жизнь. И я должна взять бразды правления в свои руки.

Смена продолжается, а мужчина с пятого столика все пытается втянуть меня в разговор.

Я изо всех сил уклоняюсь от более личных вопросов, радуясь, когда он, наконец, оплачивает счет и уходит.

— Он очень заинтересовался тобой, — комментирует Мари, одна из моих сотрудниц.

— Уверена, он был просто вежлив.

— Вежлив? Он оставил тебе сто долларов чаевых, девочка. Хотела бы я такой вежливости, — смеется она.

— Я пыталась сказать ему, что это слишком много, но он не согласился. — объясняю я.

— Лара, девочка, ты что, серьезно? Если тебе дают сто баксов чаевых, ты берешь их и не задаешь вопросов. Иди и купи себе что-нибудь хорошее, — подмигивает она мне, и я улыбаюсь.

Мне было немного неловко брать столько денег, потому что я не хотела, чтобы у него сложилось впечатление, будто я ему чем-то обязана.

Взяв сумку, я выхожу из ресторана через черный ход, натягивая на голову капюшон толстовки и стараюсь выглядеть как можно скромнее.

У меня в сумке есть небольшой нож на всякий случай, но я надеюсь, что мне не придется им пользоваться. На моей совести достаточно одного покушения на убийство, хотя хотелось бы, чтобы это было настоящее убийство.

Идя к своему дому, меня не покидает ощущение, что за мной следят, тени играют со мной и заставляют думать, что за мной кто-то есть.

Обернувшись, я вижу в нескольких метрах от себя темную фигуру, и меня охватывает паника. Не задумываясь, я начинаю бежать, что есть силы, устремляясь к своей квартире.

Однако все напрасно: второй человек тоже бросается в погоню.

Но как только я думаю, что он меня догонит, он останавливается.

Тяжело дыша, я оглядываюсь назад и вижу, что за мной никого нет.

— Я схожу с ума? — бормочу себе под нос, качая головой.

Не задерживаясь, пробегаю оставшееся расстояние и закрываюсь в своей студии, довольная тем, что добралась до дома целой и невредимой.

Черт, нужно быть осторожнее.

— Это не тот парень, что заходил вчера вечером? — спрашивает меня Мари, когда я надеваю свою форму. Наклонившись вперед, смотрю на газету в ее руках, и замечаю там фотографию этого человека.

— Да. Думаю, он, — киваю я.

Мои глаза расширяются, когда я замечаю заголовок. Его тело было найдено в ближайшем парке, он был зарезан, а рука отрезана от тела.

— Боже правый, — бормочу я, ужасаясь тому, что с ним произошло. Может быть, он и был немного жутковат, но это слишком жестокая смерть для любого человека.

— Бедный парень. У полиции пока нет подозреваемых, — качает она головой, поджав губы.

— Надеюсь, они поймают того, кто это сделал, — сочувственно добавляю я.

В тот вечер, когда я возвращаюсь домой, я инстинктивно понимаю, что что-то не так. Мне даже не нужно включать свет, чтобы понять, что в доме кто-то есть.

Первая мысль — люди отца нашли меня, и я быстро хватаю свой маленький нож, готовая в случае необходимости сражаться насмерть за свою свободу.

Но когда я нажимаю на выключатель, то обнаруживаю того, кого не ожидала увидеть.

— Что ты здесь делаешь? — Вылетают слова у меня изо рта, а пальцы крепче сжимают рукоять ножа.

— А, что по твоему я делаю, солнышко?

Он слегка поворачивается ко мне, и я хорошо его разглядываю. На его лице есть несколько новых отметин, а его нос кажется немного искривленным вправо. В остальном он выглядит точно так же.

— Убирайся, — говорю я ему, когда мне удается оправиться от шока.

— Нет, — отвечает он, вставая во весь рост, и я снова поражаюсь несоответствию наших размеров.

Он может меня раздавить.

На моих губах появляется грустная улыбка. Он и вправду меня раздавил.

— Что ты здесь делаешь, Басс? Хочешь добавить что-то еще к своей мести? Что на этот раз? — Я поднимаю бровь. — Хочешь еще одно видео? Порнушку крупным планом? — Хмыкаю, разъяренная его наглостью.

— Нет, — повторяет он, подходя ко мне ближе.

— Отойди, — машу я перед ним ножом. — Или я тебя зарежу.

— Мне все равно, — говорит он, продолжая наступать на меня.

Его стальные глаза смотрят на меня с безумной интенсивностью, и на секунду я не могу побороть страх, который проходит через меня — но не потому, что он может причинить мне боль. Нет, страх вызван тем, что я могу смягчиться по отношению к нему. А после всего, что он со мной сделал, он заслуживает того, чтобы гнить в аду.

Чтобы показать ему, что я не играю с ним, я продолжаю стоять на месте, наблюдая за его приближением, прежде чем вонзить клинок ему в плечо.

Он даже не вздрагивает. Более того, на его лице нет никакого выражения, кроме свирепости, которая, кажется, он едва сдерживает.

Мой рот приоткрывается, глаза расширены от шока.

— Стой… стой на месте, — шепчу я, видя, что это подействовало на него не так, как мне бы хотелось.

— Нет.

Я отступаю от него, пока моя спина не упирается в дверь, и я осознаю, что у меня нет выхода. Чувствую его дыхание на своей коже, когда он оказывается почти вровень со мной. Сохраняя зрительный контакт, он поднимает руку, чтобы вынуть нож, и с грохотом бросает его на пол.

— Что я тебе говорил, солнышко, — говорит он мне, его глубокий голос ласкает мои чувства.

Я отворачиваюсь, не желая терять себя под его гипнотизирующим взглядом.

— Ты моя. Ты была моей с самого начала. И я. Не. Делюсь. — Он выделяет каждое слово, берет прядь моих волос и подносит к носу, вдыхая.

Басс смотрит на меня с почти диким выражением лица, его ноздри раздуваются, дыхание выходит короткими рывками.

Очарованная я застываю на месте, потеряв себя в его взгляде. Этого приглашения достаточно, чтобы он приблизил свой рот к моему.

Положив руку мне на затылок, он держит меня в плену, стремясь овладеть моим ртом, его зубы покусывают мои губы, побуждая их открыться ему.

Упираюсь руками в его плечи, пытаясь заставить его отпустить меня. Но он непреклонен в своих попытках заставить меня подчиниться.

Мое тело прижимается к его телу, и я чувствую, как он упирается в мой живот. Меня должно тошнить от этого. Это должно заставить меня отвернуться и убежать. Но это напоминает мне о том мимолетном счастье, которое я обрела в его объятиях.

И в то время как эта меланхолия проникает в мое тело, а мой рот смягчается от его прикосновения, я вспоминаю о его предательстве и о том, как он продал меня, причинив мне такую огромную боль, что я до сих пор не могу прийти в себя от этой боли.

Поэтому я начинаю борьбу заново, кусая и царапая его, пытаясь заставить его отпустить меня. Вцепившись зубами в его губу, я с удовольствием чувствую, как его кровь попадает на мой язык — доказательство того, что я укусила достаточно сильно. Но он не отпускает меня. Нет, он только откидывается назад, наблюдая за мной прищуренными глазами.

— Вот так, солнышко, ненавидь меня! — хрипит он, высунув язык, чтобы слизать кровь с губы. — Ненавидь меня и вымещай на мне всю ту злость, которая у тебя внутри, — берет мою руку и подносит ее к своей щеке, заставляя меня дать ему пощечину.

Широко раскрыв глаза, я смотрю, как он сгибает мои пальцы в кулак, приказывая мне ударить его.

— Что… Я не собираюсь тебя бить, — бормочу я, шокированная тем, что он прибегает к подобным действиям.

— Сделай это! Пусть мне будет так же больно, как и тебе. Потому что я знаю, что это так, солнышко. Я знаю, что ранил это прекрасное сердце в твоей груди, и готов на все, чтобы успокоить его, — он выглядит таким потерянным, его глаза — два пустых круга, когда он ударяет себя моей рукой.

— Прекрати, Басс. Это ничего не решит, — мягко говорю я.

— Нет, решит. Бей меня, Джианна. Ненавидь меня, причини мне боль, уничтожь меня, мать твою, — жестко дышит он, — делай со мной все, что хочешь, но пойми, что ты моя. И я никогда тебя не отпущу.