Ее глаза расширяются.

— Почему?

— Потому что я хочу тебя, Джианна.

И потому что ты будешь моей.

Глава 8

Джианна

— Есть ли что-то, о чем ты нам не договариваешь? — спрашивает Линдси, наводящим на размышления тоном, и тычет меня в бок.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — отвечаю я со скучающим выражением на лице.

— Да ладно! Он не сводит с тебя глаз весь вечер!

— Он мой телохранитель. Это его работа. — Я закатываю глаза.

— Но он не смотрит на тебя так. — Она делает забавное лицо. — Он наблюдает за тобой как будто… — Линдси делает паузу, чтобы подумать.

— Как будто?

— Как будто готов в любой момент унести тебя и овладеть тобой, — хихикает она, алкоголь явно подействовал на ее голову.

— Он мой телохранитель. — повторяю я. — Кроме того, — поднимаю руку, чтобы убрать волосы за ухо, — ты его видела? Я умру, прежде чем свяжусь с… этим, — добавляю я с отвращением.

И Анна, и Линдси разражаются смехом, и этот вопрос быстро забывается.

Однако Линдси не ошибается. Себастьян действительно так смотрит на меня, и иногда сила его взгляда пугает меня. Но не так, как обычно меня пугает большинство вещей. Нет, это в гораздо более изнурительной форме, потому что он снимает с меня все защитные слои, готовый обнажить меня, чтобы поглотить.

Даже сейчас, когда я украдкой смотрю на него, он внимательно наблюдает за мной, его самодовольная улыбка все еще на лице. Он одет полностью в черное, и костюм только подчеркивает его внушительное телосложение.

Мои щеки пылают, когда я вспоминаю, как он выглядел в больнице, когда врач снял рубашку с его тела. Его грудь состояла из одних мышц. Сильная и мужественная, она выглядела как произведение искусства, твердые плоскости его живота притягивали мое внимание ниже, к бедрам, и все это вело вниз к…

Проклятье!

Уже не в первый раз я чувствую, как меня охватывает дрожь, когда я представляю его в обнаженном виде. И я прикасалась к себе. Боже, я прикасалась к себе. Мне даже снились сны, где он…

Я закрываю глаза, чтобы успокоиться, мое дыхание уже затруднено, тело покрыто мурашками.

Не знаю, что в нем такого, что заставляет меня так реагировать. Я так долго была в оцепенении, что еще более удивительно, что достаточно мне подумать о его теле — его сильном, громоздком теле — и я вся мокрая.

Встреча продолжается далеко за полночь, и я делаю вид, что мне все нравится, понемногу общаясь со всеми. Конечно, ему нужно думать, что я получаю удовольствие.

После того, как он заглянул в мой телефон, я испугалась, что он попытается использовать против меня и это. Больше всего я чувствовала себя совершенно голой, когда он смотрел мне в глаза, расспрашивая о моей коллекции книг.

Черт возьми!

Я думала, что хорошо спрятала папку, но если он смог найти ее, то и мой отец сможет при следующей проверке.

Всю ночь я пытался придумать, как получше спрятать книги, зная, что если отец узнает о них, у меня будут большие неприятности. Себастьян не использовал эту возможность, чтобы заставить меня сделать…

Мои щеки покраснели, пока я придумывала сценарии, которыми он мог бы меня шантажировать.

Но он этого не сделал. Он даже не попытался снова припомнить мне таблетки.

Мой взгляд перескакивает на него, я закусываю зубами нижнюю губу. Я признаю, что не могу удержаться от любопытства по отношению к нему. Когда я думаю, что он собирается сделать одно, он удивляет меня, делая совершенно другое.

Попрощавшись со всеми, я прохожу мимо Себастьяна, кивая ему, и направляюсь к машине.

Все труднее и труднее игнорировать то, как его близость влияет на меня. Достаточно почувствовать тепло его тела рядом со своим, чтобы меня охватила дрожь, кожа покрылась мурашками, а дыхание стало затрудненным.

Мне потребовалось время, чтобы примириться с тем фактом, что меня действительно влечет к нему — к моему ужасу. И если быть до конца честной, я чувствовала себя так с первой встречи, и именно поэтому я так бурно отреагировала на его назначение моим телохранителем. Потому что постоянное присутствие его рядом со мной только обострило эти чувства.

А ночью… это еще хуже.

Зная, что он спит в соседней комнате, меня посещают мысли, которые никогда не должны были поселиться в моей голове. А в последнее время даже мои сны стали наполнены им.

Его рот на моей груди, его горячее дыхание на моей коже, дразнящее ее и усиливающее мое разочарование. Но больше всего я не могу избавиться от его голоса. Этот глубокий, гулкий голос, который шептал мне на ухо грязные слова, подробно описывая все то, что он сделает со мной.

Я сжимаю бедра, между ними собирается влага, а мои мысли становятся все более красочными.

Будь проклято мое тело за то, что оно так меня предало.

Я украдкой смотрю на его профиль.

Он сосредоточен на вождении, дорога темная, других машин на дороге в этот час почти нет.

Я могу различить шрам на его левой стороне, тот, что пересекает лоб и исчезает в линии роста волос. Это резкая, неровная линия, и впервые я задумываюсь, как он ее получил. Потому что он не выглядит случайным. Нет, он выглядит так, будто кто-то провел ножом по его лицу в каком-то виде чудовищной мести.

Дрожь пробегает по моей спине, когда я вспоминаю похожий опыт. Длинное лезвие, прижатое к моему лицу, мерзкий голос, приказывающий мне молчать или страдать от последствий, сильные, непреклонные руки, удерживающие меня.

Мое дыхание сбивается, а пальцы крепко сжимают подлокотник, когда я пытаюсь взять себя в руки.

Я нечасто вспоминаю об этом событии. Годы умственных упражнений помогли мне отогнать воспоминания, но такие мелочи, как образы, запахи… прикосновения, могут вызвать их. И когда это происходит, обычно это происходит в полную силу.

Как сейчас.

Закрыв глаза, я делаю глубокий вдох, пытаясь думать о чем-то другом. Но боль снова настигает меня, грудь сжимается, горло забивается.

Я тяжело сглатываю, пытаясь прогнать его образ из своего сознания.

Я не могу позволить ему победить. Только не снова.

Но сколько бы я ни твердила себе это, моя реакция как всегда острая.

Мои конечности начинают неконтролируемо дрожать, во рту пересыхает, когда я продолжаю глотать несуществующую слюну.

— О… — мои зубы стучат, слова трудно разобрать. — Останови м-машину, — удается мне выдавить из себя, и моя рука вдруг оказывается на его руке.

Себастьян поворачивается ко мне, слегка нахмурившись.

Я крепко сжимаю пальцы на его руке, впиваясь ногтями в его плоть.

— Останови, — повторяю я.

Он, должно быть, замечает срочность в моем тоне, потому что действительно останавливается на обочине. Вожусь с ремнем безопасности, прежде чем открываю дверь, и хватая ртом воздух, выпрыгиваю из машины, направлялась в сторону поля.

Но ничего не помогает.

Ночной воздух дует мне в лицо, я тяжело дышу, как будто только что пробежала марафон. И сколько бы я ни пыталась отдышаться, у меня не получается.

Мой пульс зашкаливает, сердце бьется так сильно, что кажется, будто оно вот-вот выпрыгнет из груди. Мои колени слабеют, и я падаю на землю, но мягкая трава смягчает мое падение. Подношу кулак к груди, ударяя им по грудной клетке в попытке ослабить давление внутри.

— Джианна? — мне кажется, я слышу голос, но туман затуманивает мое восприятие. — Джианна?

Рука касается моей спины, и это все, что нужно, чтобы заставить меня потерять себя еще больше, простое прикосновение заставляет меня задыхаться.

— Черт! Посмотри на меня, — шепчет он, медленно поворачивая меня к себе лицом. Моргая, я пытаюсь прояснить глаза, но все так размыто, что я едва могу различить очертания его тела.

— Шшш, вот, — говорит он, одной рукой медленно поглаживая мои волосы, а другую протягивает передо мной, предлагая мне что-то.

Я хмурюсь, не в состоянии понять, чего он от меня хочет. Но когда он прижимает руку к моему рту, раздвигая мои губы и проталкивая внутрь таблетку, я понимаю, что он пытается сделать.