Небольшой механизм, расположенный в верхней части кольца под центральным камнем, открывает пустой отсек. Исторически он использовался при покушениях, но сейчас это уже пережиток прошлого, и поэтому он гарантирует, что у людей никогда не возникнет подозрений по поводу простого кольца.

Открыв крышку перстня, я складываю лист бумаги в воронку, засыпаю внутрь белый порошок и защелкиваю ее. Убедившись, что кольцо случайно не откроется, я быстро надеваю его на палец.

Стук в дверь застает меня врасплох, и, открыв ее, я оказываюсь лицом к лицу с Бассом.

Его глаза блуждают по моему телу, его взгляд, кажется, пожирает меня заживо.

— Нравится то, что видишь? — я провожу рукой по его груди, пытаясь соблазнить. Трудно поверить, что еще несколько часов, и мы сможем оставить все позади.

— А когда нет, — говорит он, кладя руку мне на челюсть и просовывает большой палец мне в рот. Я посасываю его, загипнотизированная его взглядом, который обещает сделать со мной нечестивые вещи.

— Еще несколько часов, — выдыхаю я, и в моем голосе отчетливо слышится предвкушение.

— Да, — мурлычет он, и от его тона у меня по спине бегут мурашки.

И пока мы едем на машине к месту проведения мероприятия, я не могу побороть страх и счастье, которые завязываются внутри меня, как узел, ожидающий развязки, и решающим фактором становится исход сегодняшней вечеринки и нашего побега.

— Поговорим позже, — говорю я Бассу, коротко целую его в щеку, прежде чем мы выходим из машины. Он ворчит, ничего больше не добавляя, но я уже привыкла ожидать этого от него. Он не самый разговорчивый человек.

Когда мы заходим внутрь, справа оказывается бальный зал, занимающий половину всего первого этажа.

Мы уже несколько раз посещали его, чтобы все оценить. Это старинная аристократическая усадьба, где все вокруг кричит о богатстве. В доме есть разные комнаты, предоставленные в распоряжение гостей для развлечений и фотосессий.

Гости уже здесь. Я пробираюсь сквозь армию угодливых людей, все целуют меня в щеки и поздравляют с помолвкой.

Не прошло и получаса с начала мероприятия, а я уже чувствую себя переполненной фальшивыми любезностями и натянутыми улыбками на их лицах.

Все понимают, что означает эта помолвка, а учитывая возраст Кларка, каждый может сказать, что я выхожу за него замуж ради денег — и ничего больше.

— Наконец-то ты нашел хорошее применение своей дочери, любимый, — подшучивает Козима с фальшивым смехом, крепко держась за руку моего отца.

— Она делает то, для чего ее воспитывали. — Окинув взглядом толпу, он удовлетворенно хмыкает.

— Это то, для чего ты меня воспитал, папа? — бросаю я ему вопрос, приподнимая бровь в спонтанном проявлении бунтарства. — Тогда и ты не жалуйся, называя меня шлюхой, — добавляю я, наблюдая за шокированным выражением лица Козимы и моего отца. — В конце концов, именно такой ты меня воспитал, — шуточно салютирую им бокалом и удаляюсь, прежде чем они решат ответить.

Возможно, я не смогу отплатить своему отцу — или, еще лучше, Козиме, — но я хочу, чтобы он знал, что я не такая, какой он меня воспитал. И никогда не стану. И сегодняшний вечер должен это доказать.

Басс стоит у входа вместе с другими телохранителями, его глаза следят за каждым моим движением.

Я знаю, что через мгновение ему не понравится то, что он увидит, но я не могу этого не сделать.

Повернувшись к нему спиной, потому что не думаю, что смогу вынести разочарование на его лице, я иду туда, где Кларк в данный момент увлеченно беседует с какими-то мужчинами.

Я уже чувствую, как мой желудок сжимается от отвращения, и от одного только факта, что мне придется притворяться, что мне нравится его общество, мне становится еще хуже.

Все-таки я всю жизнь притворялась. Что такое еще один раз?

Я полностью подготовилась и приняла таблетки перед мероприятием, чтобы у меня не было никаких приступов, прекрасно понимая, что его присутствие может спровоцировать меня.

— Кларк, — я позволяю своим губам заплясать в приветливой улыбке.

— А вот и она. Джианна, познакомься… — Больше не слышу его, когда чувствую, как он рукой обвивает мою талию, и его прикосновение обжигает, словно раскаленный уголь. Меня убивает то, что я стою вот так и радуюсь его вниманию, в то время как все, чего я хочу, — это выпотрошить его, как канализационную крысу, которой он является.

Вместо этого я просто продолжаю улыбаться и кивать головой, пока он вводит меня в курс дела. Небольшая мантра в моей голове, и я снова в строю. Как-никак, я прекрасно знаю, чем чревата эта ситуация.

Мужчины не спешат оставить нас наедине, и мне становится все труднее делать вид, что он не заставляет волосы на моем теле вставать дыбом, причем самым ужасным образом. Он — как фильм ужасов, разыгрывающийся в моем сознании, и испуг не за горами, он ждет, чтобы наброситься на меня, когда я меньше всего этого ожидаю.

И я знаю, что, как бы я ни старалась сохранить бдительность, его крысиные выходки позволят ему осуществить свои коварные планы — так уже случилось однажды, когда он загнал меня в угол в туалете, заперев в кабинке, одну и по его милости.

— Где же твой головорез, Джианна, — насмехается Кларк, — я до сих пор не видел тебя без него.

— Где-то рядом, — пожимаю я плечами, будто мне безразлично.

— Должен сказать, я впечатлен. Ты больше не боишься меня, — ухмыляясь он приближается ко мне, и его пальцы касаются моей обнаженной руки.

Мне требуется все, чтобы сдержать свое выражение лица. Но когда я встречаю его взгляд, моя улыбка становится непоколебимой.

— Не боюсь. На самом деле, я хотела поговорить с тобой, — начинаю я, и его брови тут же удивленно взлетают вверх. — Раз уж мы все равно собираемся пожениться, мы могли бы быть сердечными друг с другом.

— Сердечными, — усмехается он, и от этого звука у меня мурашки по коже. — Я не хочу быть с тобой сердечным, Джианна, — неожиданно говорит он, приближаясь ко мне так, что его рот оказывается рядом с моим ухом. Эта близость убивает меня, но я стою на своем, не выдавая ни страха, ни отвращения.

— Я собираюсь сделать из тебя своего маленького питомца, — продолжает он, и его тон становится неожиданно нежным. — А ты знаешь, что делают питомцы?

Я качаю головой.

— Они слушают, повинуются и никогда не возражают. Даже когда с них сдирают кожу на спине. Они не издают ни звука.

Кларк, похоже, доволен собой, и наверняка хочет, чтобы я затряслась от страха, узнав, что меня ждет.

Вместо этого я решаю сыграть в его игру.

— Мы не виделись два года, Кларк, — обращаюсь я к нему, показывая, что он меня не пугает. — Возможно, ты слышал, что обо мне говорят, — говорю я соблазнительным тоном, играя с отворотами его пальто. — Мне может нравится, — шепчу я, прижимаясь к нему.

— Черт, — присвистывает он, его глаза остекленели, а возбуждение уже стало очевидным. — Ты выросла, Джи-Джи. Может мы и повеселимся вместе, — уголок его рта тянется вверх.

— Почему бы нам не выпить за это? — предлагаю я, одаривая его одной из своих ослепительных улыбок.

— Почему бы нам не…, — повторяет он, глядя на меня так, словно готов трахнуть меня тут и сейчас.

Столик с закусками находится в двух шагах от нас, и я поворачиваюсь, чтобы поманить его своим телом, пока я иду к столу. Покачиваю бедрами, оттопыривая задницу, чтобы ему было на что обратить внимание.

Взяв два бокала с шампанским, я открываю потайное отделение и высыпаю белый порошок в один бокал, быстро взбалтывая жидкость пальцем, чтобы все хорошо растворилось.

Затем, как ни в чем не бывало, я поворачиваюсь к нему и протягиваю бокал, поднося свой к губам.

— За… подчинение, — выдыхаю я, замечая, что он все еще смотрит похотливо на мое тело. Он так увлечен увиденным, что даже не смотрит на стакан, быстро осушая его.

— За подчинение, — соглашается он, и широкая улыбка растягивается на его лице, прежде чем он наклоняется и прижимается своими губами к моим.