Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него, и вижу его внушительную фигуру и холодный взгляд. Уже не в первый раз я чувствую, что с ним что-то не так.

С той ночи, когда я нашла его в крови, он изменился. Его отношение ко мне изменилось. Он стал холоднее, требовательнее, предпочитает приказывать, а не вести нормальный разговор.

И это меня беспокоит. Потому что я хочу знать, что привело его к этому.

Кого он убил?

И почему он так груб со мной?

Еще он очень настойчиво требовал, чтобы я рассказала ему, что произошло на том мероприятии, когда я напилась. Я честно ответила ему, что в один момент мне было хорошо, я пила в меру, а потом отключилась и помню только отрывочные моменты — как он отвез меня домой и заботился обо мне.

Может быть, мое поведение его обеспокоило? Честно говоря, даже для меня это было странно, поскольку я всегда слежу за тем, сколько пью, и соблюдаю темп. То, что я так напилась, немного смущало.

Независимо от этого, я не могу позволить этому омрачить мои мысли — не сейчас, когда я так близка к тому, чтобы наконец-то стать свободной.

За время проведенное с Бассом я начала замечать, что открываю в себе новую сторону. А может быть, это просто старая сторона, которая слишком долго подавлялась. Но впервые я обнаружила, что осмеливаюсь делать многое из того, что в прошлом привело бы меня в состояние аффекта.

Я даже стала принимать таблетки все реже и реже, теперь я принимаю их только в том случае, если чувствую приближающийся приступ, а не профилактически, как это было раньше.

С этим событием приходит новый тип свободы, поскольку я постепенно начинаю чувствовать себя более контролирующей свое собственное тело.

Впервые появилась надежда.

Надежда на то, что мне не придется жить в вечном страхе, надежда на то, что мое тело снова принадлежит мне.

И нет ничего более освобождающего, чем акт отдачи себя любимому мужчине.

Чем больше времени мы проводим вместе, тем больше уверенности в том, что скоро я смогу сделать последний шаг — полностью отдаться ему. Каждая близость дает мне больше уверенности.

Еще недавно я и представить себе не могла, что окажусь в таком положении. Черт возьми, я даже представить себе не могла, что позволю кому-то прикасаться к себе. Но с Бассом… Я позволяю ему гораздо больше.

Гораздо больше.

Румянец заливает мои черты, когда я думаю о его рте на моей киске, о его руке вокруг моего горла, когда он вводит и выводит свои пальцы из меня…

С моим прошлым я никогда не думала, что буду получать удовольствие от такого доминирования — позволять ему подчинять меня, а мне полностью контролировать свое тело.

Но это объясняется только одной причиной.

Доверие.

Я доверяю ему так, как не доверяла никому в своей жизни. Господи, да я доверяю ему свою жизнь.

Для человека, которого с самого рождения все подводили, я никогда не думала, что когда-нибудь добровольно отдам свою жизнь в чьи-то руки. Да, у меня были телохранители, и я даже поддерживала теплые отношения с Мануэлло, моим предыдущим телохранителем. Но они просто выполняли свою работу, а я держалась особняком, сохраняя между нами дистанцию, возможно, даже большую, чем между работодателем и работником.

Однако появление Басса в моей жизни изменило все.

Он показал мне, что я не должна всегда оставаться одна — быть одинокой. Ирония заключается в том, что при всей моей репутации «Королевы сучек», я никогда не знала настоящей уверенности в себе, пока он не заставил меня почувствовать себя уверенной.

Уверенной в том, что я могу быть собой, уверенной в том, что я могу быть уязвимой, и уверенной в том, что я могу с гордостью носить свои недостатки, как свои недостатки.

— Ты уверен, что все готово к субботе? — спрашиваю я, нуждаясь в подтверждении.

— Да. У меня есть наши удостоверения и маршрут передвижения. Мы уезжаем сразу после вечеринки, — кивает он мне, но снова игнорирует меня.

Я немного разочарована его реакцией, ведь он уже не в первый раз выглядит замкнутым. Я думаю, может быть, он жалеет о своем решении сбежать со мной? Ведь ему придется расстаться с привычной жизнью, он, скорее всего, не сможет связаться ни с друзьями, ни с родственниками, рискуя подвергнуть их опасности.

Кроме того, есть еще и такой маленький вопрос, как его чувства ко мне. Конечно, он говорил мне, что я ему небезразлична, но это не то же самое, что любовь.

Это сильно отличается от любви.

Я должна знать, ведь то, что я чувствую к нему, выходит за рамки простого небезразличен. Это глубокая потребность, которая гложет меня, угрожая свести с ума, когда его нет рядом. Я чувствую себя, как наркоманка, налегающая на свой любимый наркотик и мечтающая, чтобы его поступление никогда не прекращалось.

Это совершенно чужое чувство, но оно охватило все мое существо. Без него меня больше нет, и это отрезвляющее осознание.

— Ты… жалеешь об этом? — набираюсь смелости и спрашиваю.

Я отклоняюсь назад, а затем вперед, и качели взмывают в воздух. Мы переместились в сад, пытаясь насладиться хорошей погодой, но Басс продолжал держаться в стороне, стоя рядом со мной, но почему-то изо всех сил стараясь меня не замечать.

— Сожалею о чем? — спрашивает он, его тон резок, как обычно в эти дни.

Я останавливаюсь, упираясь ногами в землю, и смотрю на него. Подняв руку, чтобы прикрыть глаза от солнца, я вижу его серьезное выражение лица, он смотрит вперед, как будто не может заставить себя даже взглянуть на меня.

— Что убегаешь со мной, — говорю я, заметив, как он слегка сжимает челюсти. — Оставишь свою жизнь позади.

— Конечно, нет, — отвечает он. — Ведь, у меня ведь есть ты, не так ли? — Он поворачивается ко мне, выражение его лица не читаемо.

Я киваю, протягиваю руку, и беру его руку в свою.

— Ты же знаешь, что у тебя есть я. — Я подношу его руку к своей щеке, закрываю глаза и наслаждаюсь его близостью.

От одного осознания того, что он рядом со мной, мне хочется противостоять всем своим демонам — заставить заплатить всех, кто когда-либо причинил мне боль.

— Верно, солнышко. — Он весь напрягся. — Ты ведь моя? Вся моя.

— Вся твоя, — парирую я, пытаясь встретиться взглядом с его глазами.

— Хорошо. Хорошо, — кивает он, но почему я ему не верю?

Я встряхиваю себя. Я не должна сомневаться в своем счастье, когда оно досталось мне с таким трудом.

И поскольку я обрела новую уверенность в себе, я точно знаю, что мне нужно делать.

Я должна закрыть эту болезненную главу в своей жизни — раз и навсегда.

— Нужно нанести больше румян. Ты выглядишь слишком бледной, дорогая, — добавляет визажист, нанося на мое лицо немного пудры, делая акцент на скулах и пытаясь придать чертам лица больше четкости.

Она права. Я бледная.

Даже очень бледная.

Потому что то, что я собираюсь сделать, навсегда омрачит мою жизнь. Но прежде чем начать новую жизнь, я должна оставить старую позади.

— Готово. Боже мой, ты выглядишь как куколка, Джианна. Твой жених не сможет оторвать от тебя глаз, — сладко комментирует она, и я заставляю себя улыбнуться.

В конце концов, это и есть цель моих планов.

Вскоре визажист уходит, и у меня появляется время, чтобы одеться и все подготовить.

Я быстро надеваю платье, застегиваю его. Затем, убедившись, что дверь заперта, поднимаю матрас и ищу пакетик с мелким белым порошком — цианидом.

Количество его невелико, но, по некоторым данным, достаточно, чтобы убить человека.

Зная, что время не ждет, убеждаюсь, что обращаюсь с ним правильно: достаю порошок из маленького пакетика и кладу его на лист бумаги.

Затем, открыв футляр с драгоценностями, достаю купленное старинное кольцо. Внешне оно выглядит как обычное кольцо, совершенно неброское.