Но пока я лежу, и жизненные силы медленно вытекают из меня, мои мысли медленно переключились на него — Басса.

Изначально тот, кого я ненавидела каждой клеточкой своего тела, он оказался моим самым большим защитником.

Интересно… будет ли он грустить по мне?

Я никогда ни с кем не ошибался так, как с ним. Конечно, никто еще не доказал мне, что я не права.

Но разве это имеет значение сейчас? Когда я его больше не увижу?

Может быть, в другой жизни мы могли бы встретиться, полюбить друг друга и вести себя как нормальные люди.

Но не в этой.

Не в этой, когда я не нормальная, а моя семья — это определение ненормальности. Не тогда, когда мой отец владеет мной и может торговать мной, как скотом, или рисковать последствиями.

По крайней мере, у меня было немного времени с ним. Время, чтобы почувствовать, каково это, когда к тебе прикасаются с нежностью и заботой, а не со злостью и жестокостью.

Он показал мне, что я — нечто большее, чем просто тело. Большее, чем моя репутация. И большее, чем просто Гуэрра.

И это моя вина, что я поверила ему и потеряла себя в иллюзии, что, возможно, я большее.

Теперь… мои веки тяжелы, дыхание затруднено.

И в последний раз я желаю, что бы все было иначе. Я хотела бы быть свободной, чтобы быть с ним, и свободной, чтобы любить его.

Любовь…

Уголок моего рта растягивается в вялую улыбку, образ любви сгорает за веками, когда я позволяю себе представить все возможные варианты.

Я прогоняю плохие мысли и сосредотачиваюсь на фантазиях.

Я вижу нас вместе, его руки обхватывают меня, его тепло исходит от его тела заполняя мое. Его улыбка — эта кривая улыбка, которая сейчас является самым прекрасным зрелищем, — когда он смотрит на меня. Я чувствую его руки на своем теле, и они показывают мне, что любовь не обязательно должна причинять боль, наоборот, она исцеляет.

Его дыхание на моем лице, когда он покрывает мою кожу поцелуями, двигаясь вниз по моему телу, прежде чем незаметно надеть кольцо на мой палец и попросить меня стать его женой. Его голос, когда он говорит мне, что любит меня так, как не любил никого в своей жизни.

Его обещание вечности.

Медленно я проваливаюсь в сон. Но я счастлива. Запертая в своей иллюзии, я впервые в жизни чувствую удовлетворение.

И засыпаю.

Меня будят звуковые сигналы аппаратов. Мне требуется мгновение, чтобы открыть глаза и понять, что я — пока— не умерла.

Или вообще не умерла.

У окна спиной ко мне стоит человек — очень знакомая спина.

— Басс? — хриплю я, в горле пересохло, голос грубый.

Он поворачивается, его черты лица суровы. Он не выглядит радостным.

Он вообще не выглядит радостным.

Басс медленно подходит ко мне, садится на стул рядом с кроватью и просто смотрит на меня. Молчит. Даже не моргает.

Он просто смотрит на меня, как будто видит привидение.

В этот момент я начинаю осознавать, что меня окружает, а точнее, что я нахожусь в больнице, подключена к аппаратам, и мои запястья перевязаны.

— Басс? — спрашиваю я снова, тишина нервирует. Высунув язык, я смачиваю губы и поднимаю руку, чтобы убрать волосы с лица.

При движении возникает остаточная боль, и глаза Басса внимательно следят за белой марлей, его взгляд прикован к моему запястью.

— Ты пугаешь меня, Басс… — шепчу я.

И именно он пугает. Неважно, что я все еще жива. Но то, как он смотрит на меня, как будто он глубоко разочарован во мне, ломает меня.

— Я тебя пугаю? — Хрипит он, хмурится и качает головой. — Я? Я тебя пугаю? — повторяет он. — Ты чертовски напугала меня, Джианна. Ты ушла и… — поджимает губы, не сводя глаз с моих перевязанных ран.

— Как ты могла подумать о том, чтобы сделать что-то подобное? — его голос становится мягким, когда он переводит взгляд на меня. — Как?

— Я… — заминаюсь, не находя слов для объяснения.

— Я думал, ты умерла, солнышко, — выдыхает он, и я замечаю усталость на его лице. — Думал, ты бросила меня, — продолжает он, и вид у него… опустошенный.

Из-за меня?

— Прости, — тихо произношу я, внезапно почувствовав себя виноватой за то, что побеспокоила его.

Дело в том, что у меня никогда не было человека, который бы заботился обо мне. И, находясь в не самом лучшем состоянии духа, я просто решила, что никто не будет по мне скучать.

— За что ты извиняешь? За то, что не умерла? Или за то, что я пережил худшее время в своей жизни?

— И то, и другое, — отвечаю я, не задумываясь, и мои глаза расширяются от промелькнувшего на языке вопроса.

Я встречаюсь с его глазами и вижу ту же реакцию.

— Солнышко, поговори со мной. Что случилось?

— Я не могу выйти за него замуж, Басс. Я не могу, — качаю я головой, слезы уже покрывают мои ресницы.

— Что он с тобой сделал? — вдруг требует он, его тон строгий и непреклонный.

— Он… — делаю паузу, стыдясь сказать ему. — Он плохой человек. Очень плохой человек. И смерть в сто раз привлекательнее, чем брак с ним.

Он хмурится от моего высказывания.

— Я все равно умру, — горько усмехаюсь я, — но так это будет от моей руки, а не от его.

— Что ты имеешь в виду?

— Он садист. Он должно быть убил свою последнюю жену. Не первую и не последнюю.

— Откуда ты это знаешь? — Парирует он, пристально глядя на меня.

— Он…

— Он причинил тебе боль, — говорит Басс в упор, избавляя меня от необходимости говорить ему об этом, переживать это снова.

Я вяло киваю.

— Черт, — он поднимается, закрывает лицо руками и расхаживает по комнате. Ты не выйдешь за него замуж, солнышко. Это я могу тебе обещать, — уверенно говорит он мне.

— Басс, я ценю эту мысль, но…

— Нет. Это не просто мысль. Я собираюсь что-нибудь придумать. Это я тебе обещаю, — говорит он, подходя ко мне и садясь на кровать рядом со мной, неожиданно обнимая меня.

Он наклоняется, чтобы поцеловать меня в макушку, и его рука ложится на мое плечо, крепко обнимая меня.

— Если мне придется сделать нам фальшивые документы и уехать из страны, я сделаю это. Я что-нибудь придумаю, но ты никогда не выйдешь за него замуж. Или за кого-нибудь еще.

Я поднимаю голову, чтобы встретить его взгляд, его серебристые глаза ясны, черты лица полны решимости.

— Басс, — улыбаюсь я, его слова трогают мое сердце.

Даже если это всего лишь слова, тот факт, что он хочет мне помочь, согревает меня изнутри.

— Ты моя, Джианна, и я никому не позволю причинить тебе вред. Никогда больше, — подчеркивает он. — Я понял, что что-то произошло, как только ты его увидела, и собирался спросить тебя об этом, но… Черт, ты даже не представляешь, что со мной сделал вид тебя в той ванне, твоей крови в воде, твоего едва бьющегося пульса. Я…, — он останавливается и закрывает глаза, глубоко вздыхая.

— Ты не безразлична мне, солнышко. Сильно. — Я несколько раз моргаю, глядя на него, и слегка трясу головой, чтобы прочистить уши на случай, если я ослышалась. — Я не могу смириться с мыслью о том, что могу потерять тебя. Одно только время между твоим домом и больницей отняло у меня десяток лет жизни. Сомнение в том, выживешь ты или нет… Я не смогу переживать это снова.

— Басс, я… тебе не безразлична? — спрашиваю медленно, осторожно.

Да, я знала, что между нами с самого начала была безумная химия, как бы я ни пыталась это отрицать. Но я никогда не ожидала, что его чувства окажутся глубже, чем влечение. Услышать от него, что я ему небезразлична, — на это я даже не смела надеяться.

— Конечно, ты мне не безразлична, солнышко, — его рука опускается к моему лицу. — Ты удивительная женщина. Может быть, мне потребовалось время, чтобы разглядеть тебя за маской, которую ты надеваешь для окружающего мира, — усмехается он, — но когда я это сделал, пути назад уже не было. И не будет. Ты моя.