Его рот все еще на моем, пробует, поглощает. Нет нежности, когда влажные губы встречаются с влажными губами, зубы сталкиваются, когда мы отдаемся хаосу. В том, как он занимается любовью с моим ртом, нет ничего упорядоченного.

Его руки, лежащие на моей спине, опускаются ниже, пока он не обхватывает мою задницу, еще больше приближая меня к своей эрекции и насаживая на нее.

— Черт, солнышко, — стонет напротив моих губ, тяжело дыша.

Басс слегка отстраняется, оставляя меня в оцепенении, губы распухли, глаза остекленели.

Он смотрит на меня так, как будто никогда раньше не видел. Но так же быстро этот взгляд исчезает.

Вместо того чтобы отстраниться, он слегка приподнимает мои бедра, насаживая на свой твердый член.

Мой рот приоткрывается в задыхающемся стоне, когда я чувствую, как его длина касается моего клитора. Мои руки вдруг оказываются на его плечах, я крепко прижимаюсь к нему, мои бедра продолжают перекатываться по его бедрам, стремясь повторить предыдущее ощущение.

Ураган удовольствия проходит через меня, когда я снова двигаюсь, и вижу, что он внимательно наблюдает за мной. Его ноздри раздуваются, когда он видит мои раскрасневшиеся щеки и мои затвердевшие соски, проглядывающие сквозь ночнушку.

Он продолжает нежно двигать меня по своей эрекции, его глаза не отрываются от меня, и он подмечает каждую эмоцию, промелькнувшую на моем лице.

И в тот момент, когда я чувствую, как внутри меня что-то нарастает, он увеличивает темп, опускает рот к моей груди и быстро покусывает сосок через ткань.

Громкий стон застает меня врасплох, и я с трудом верю, что он исходит из моих собственных уст. Но когда мои глаза закрываются, а мышцы спазмируются по всему телу, я понимаю, что ничего не контролирую.

А вот он — да.

Он мастерски играет моим телом так, как я никогда не думала, что оно способно.

И когда я схожу с кайфа, я могу только ошарашенно и растерянно смотреть на него.

— Ты восхитительна, когда кончаешь, — Басс поднимает руку и большим пальцем ласкает мою щеку. — Не думаю, что когда-либо видел более соблазнительное зрелище. Ты околдовала меня, Джианна, — говорит он мне, и я отмечаю резкость его тона, то, что ему не нравится, как я на него влияю.

Но я настолько ухожу в себя от этого ново обретенного удовольствия, что не обращаю на это внимания.

Я только глубоко и удовлетворенно вздыхаю, прижимаясь к нему ближе и кладя голову ему на плечо.

Однако я понимаю, что он еще не закончил, его член все еще тверд подо мной. Но он, похоже, не торопится это делать. Он даже не упоминает об этом, пока мы остаемся в таком состоянии несколько длительных минут.

В этот момент я начинаю по-новому уважать этого громадного зверя.

Он мог бы снять напряжение с помощью моего тела. Я знаю, что мог. Мало того, что положение позволило бы ему вынуть член и трахнуть меня прямо там, но я не знаю, смогла ли бы я ему помешать.

Он говорит, что я околдовала его, но боюсь, что околдована тут я.

Потому что с ним я чувствую себя в безопасности. Он прогоняет страх.

И это самое большое чудо из всех.

Он проводит пальцами по моей спине, прижимая меня к своей груди, и на меня опускается чувство покоя.

— Расскажешь мне, что случилось? — спрашивает он, понизив голос.

— Я не люблю грозы, — отвечаю я, не углубляясь в подробности.

— Хм, — хмыкает он, и я не думаю, что он купился на мою неубедительную отговорку. Тем не менее, он не заставляет меня отвечать ему.

Вместо этого он обхватывает меня руками и укладывает нас обоих на кровать.

Лежа на боку, я прижимаюсь к нему грудью. Я все еще чувствую очертания его твердого члена на своем животе, и тот факт, что он ничего не попросил взамен оргазма, делает меня немного смелее.

Держа зрительный контакт, я опускаю руку между нашими телами, оттягиваю пояс его треников и тянусь внутрь, чтобы обхватить его.

Его рука тут же накрывает мою, останавливая меня.

— Нет, — шепчет он, и я хмурюсь. — Ты не должна ничего делать. Дело не во мне.

— Но… разве ты не хочешь… — я осекаюсь, румянец заливает мои черты.

— Ты не за этим сюда пришла, солнышко, — он убирает мою руку со своих брюк. — Как бы мне ни хотелось трахнуть тебя и кончить на все твое идеальное тело, я этого не сделаю.

— Почему?

— Потому что я уже однажды взял то, что ты не хотела отдавать. Я не хочу, чтобы ты чувствовала давление и делала то, чего не хочешь.

Я не могу не посмотреть на него в замешательстве, мысль о том, что он не хотел бы, чтобы я его освободила, озадачивает.

Всю жизнь мне говорили, что я гожусь только для одного — служить отдушиной для мужского удовольствия. И вот он, этот мужчина, отказывается от моих прикосновений.

— Я не понимаю, — честно говорю я ему.

— А это как раз и есть проблема, Джианна, — кривит он губы. — Ты пришла ко мне, чтобы укрыться от грозы. Позволь мне дать тебе это, без всяких условий.

Он притягивает меня ближе к себе, его руки обхватывают меня и прижимают к своей груди. Кладет подбородок мне на макушку, и его прикосновение исцеляет и успокаивает.

— Спасибо, — шепчу я.

— Спи. Я с тобой.

И впервые я действительно засыпаю. Несмотря на громкий дождь, бьющий по окнам, или завывание ветра вдалеке. Я слышу гром, но мне уже не страшно.

Потому что меня окутывает обжигающее тепло, большие сильные руки обхватывают меня и оберегают от бед.

Я спокойна.

Но почему мне кажется, что жизнь, какой я ее знала раньше, уже не существует?

Я чувствую, как его тепло проникает в мою кожу. И, медленно приходя в себя, я понимаю, что это, возможно, лучший сон за всю мою жизнь. Открываю глаза, и он прямо напротив меня, его взгляд буравит меня с такой силой, что у меня перехватывает дыхание.

Утренние звуки окутывают комнату: щебечут птицы, люди передвигаются по дому и выкрикивают случайные фразы.

— Ты чертовски красива, солнышко, — он проводит большим пальцем по моей щеке, его голос густ и полон эмоций, он смотрит на меня так, будто никогда раньше не видел.

Я не могу не покраснеть от его слов, тем более что знаю, что, должно быть, не так уж хорошо выгляжу в такое раннее утро.

— Я должна идти, — шепчу я, хотя не делаю никаких усилий, чтобы сдвинуться с места.

— Должна, — соглашается он, но его рука ложится на мои волосы, а пальцы перебирают некоторые пряди.

— Я не смогу, если ты не отпустишь меня, — тихо говорю я, видя, что он не намерен меня отпускать.

— Я не знаю, хочу ли я, — уголки его рта искривляются. — Когда ты снова будешь такой податливой в моих объятиях?

— Может быть, если ты будешь хорошо себя вести… — я прерываюсь, проводя пальцами по его обнаженной груди.

Там тоже множество шрамов, и я могу только предположить, что они остались от службы в армии. У меня все еще не хватало смелости спросить об этом, в основном потому, что мы только начали становиться более откровенными друг с другом. Я не хочу задать неправильный вопрос, чтобы он меня оттолкнул.

Его ухмылка снова появляется, и руки опускаются на мою талию, притягивая меня, когда его рот прижимается к моему в жарком поцелуе.

— Мне нужно подготовиться к сегодняшнему гала-концерту, — лепечу я, задыхаясь и немного ошеломленная.

— Я знаю, — отвечает он, проводя губами по моему подбородку и шее, — и еще я знаю, что вокруг тебя будут крутиться другие мужчины, — произносит он, а затем прикусывает кожу прямо над моей ключицей, и посасывает.

Я ахаю, понимая, что он пытается сделать.

— Басс, — толкаю я его в плечи.

Он не отпускает меня, посасывая до тех пор, пока я не понимаю, что вся кровь уже прилила к поверхности.

— Вот так, — он еще раз облизывает метку, — теперь любой ублюдок, который посмотрит в твою сторону, будет знать, что ты под запретом.