Я узнал причудливую кованую ограду с несколькими отсутствующими железными пиками, выходящую на пустырь: это был дом Адамсов. Оставалось пройти всего полквартала, но я быстро терял силы. Я упал еще дважды, затем сдался и пополз. Я слышал, как позади меня все еще продолжалась драка. Моя голова раскололась, отвалилась и покатилась вниз по склону. Оставалось пройти еще несколько ярдов, и все будет позади. Джинни уложит меня в теплую постель, залатает мои царапины и накормит супом. Джинни будет... Джинни...
Глава 5
Я лежал, дрожа, с набитым опавшими листьями ртом. Я слышал звуки беготни, крики, в конце квартала шумно работал двигатель на холостом ходу. Я приподнял голову и обнаружил, что смотрю на выщербленную кирпичную кладку и тяжелые кованые железные петли, на которых висели мои ворота. Ворот не было, и не хватало большого куска кладки. Может быть, это не боевые повреждения, а просто какой-то грузовик доставки не заметил ее.
Я поднялся на ноги, сделал пару шагов в глубокую тень, ноги у меня были такие, словно их ампутировали, а потом некачественно пришили обратно. Я снова споткнулся, налетев на что-то покрытое ржавчиной. Я задержался и, моргнув, разглядел широкий бок моего новенького
“
Понтиака
”
2001 года
[8]. На матово-яркой декоративной полоске, обрамлявшей заднее стекло, виднелась раскрошенная корка белесого стекла. А я все еще был должен за него восемь тысяч!
Позади меня послышались шаги, а я внезапно вспомнил несколько вещей, ни одна из которых не была приятной. Я нащупал свой пистолет
—
его не было. Я двинулся вдоль машины, споткнулся, попытался удержаться. Бесполезно. Мои руки были как коржи сгоревшего пирога. Я сполз вниз, как мокрое полотенце, и лег среди опавших листьев, прислушиваясь к приближающимся шагам. Они прекратились, и сквозь внезапно поднявшийся густой туман я мельком увидел высокую седовласую фигуру, стоящую надо мной. В руке у него был мой пистолет. Он потянулся ко мне, а потом туман сомкнулся и поглотил все.
Глава 6
На этот раз я лежал на спине, на куче сырого тряпья, и смотрел на дымно-желтый огонек толстой коричневой свечи, колеблющийся на сквозняке в окне без стекол. В центре комнаты сероватым пламенем горело несколько влажных на вид поленьев, сваленных в кучу на площадке из потрескавшейся асфальтовой плитки, окаймленной обуглившимися обломками той же плитки. Огонь поднимал тонкую струйку едкого дыма, который шевелил паутину, развешанную под потолочными балками, с которых отслаивалась деревянная облицовка, обнажая легкосплавные стропила. Это была странная сцена, но не настолько странная, чтобы я ее не узнал: это была моя собственная гостиная, выглядевшая немного иначе, чем тогда, когда я видел ее в последний раз. Запахи тоже были другие: я различал плесень, плохо выделанную кожу, влажную шерсть, фекалии, табак...
Я не без труда повернул голову. В ярде от тряпья, на котором я лежал, прислонившись спиной к стене, сидя спал седовласый мужчина, выглядевший старше фараонов. В его большой, скрюченной руке был зажат мой
“
Уэбли
”
десятого калибра
[9], голова откинута назад, веки с синими прожилками закрыты. На его волосах чернела запекшаяся кровь. Я сел, при моем движении его глаза открылись. Мгновение он лежал, расслабившись, как будто жизнь к нему возвращалась откуда-то издалека, затем он поднял руку, и я приготовился к удару, но вместо этого он неуклюже отдал мне честь. Его лицо было ввалившимся, с глубокими морщинами, седые волосы местами редели. Рубашка из грубой ткани свободно свисала с широких плеч, которые когда-то были геркулесовыми, но теперь Геркулес был старым, очень старым.... Он выжидающе посмотрел на меня.
—
Кто вы такой?
—
спросил я его. Мой голос, которым я так долго не пользовался, превратился в хрип, и мне пришлось откашляться еще раз.
—
Зачем вы шли за мной?
— с
просил я, когда снова смог дышать.
—
Что случилось с домом? Где моя семья? Кто эти
“
хулиганы в зеленом
”
? Что им от меня нужно?
— пока
я говорил у меня заболела челюсть. Я поднял руку и осторожно ощупал ее. Мои усы были длиной в четверть дюйма.
—
С кем вы дрались?
— добавил
я для пущей убедительности.
—
Ты упал,
—
сказал старик голосом, рокочущим, как подземный вулкан.
—
Преуменьшение года, Батя,
—
ответил я, на этот раз не закашлявшись. Я попытался встать. Тошнота скрутила мой желудок.
—
Тебе нужно отдохнуть,
—
озабоченно сказал старик,
—
прежде чем люди барона придут снова...
— о
н помолчал, глядя на меня так, словно ожидал, что я скажу что-то глубокомысленное.
—
Я хочу знать, где те люди, которые здесь жили...
— м
ой крик был таким же слабым, как церковный пунш.
—
Женщина и мальчик...
— с
нова кашель. Я решил поберечь горло для нормального дыхания.
Он покачал головой.
—
Ты должен что-то предпринять, и побыстрее,
—
серьезно сказал он мне.
—
Солдаты вернутся и обыщут каждый дом...
Я сел, не обращая внимания на маленьких человечков, вонзающих шипы в мой мозг.
—
Мне плевать на солдат!
—
сказал я Бате.
—
Где моя семья? Что случилось?
— я
потянулся и схватил его за костлявую руку.
—
Сколько я там пролежал? Какой сейчас год?
Он только покачал головой.
—
Пойдем, сначала поешь чего-нибудь. Тогда я смогу помочь тебе с твоим планом.
Разговаривать со стариком было бесполезно, он, похоже, полагал, что я все улажу, наверное он давно впал в маразм. Я поднялся с пола, если не считать головокружения и ощущения, что мои колени сделаны из мокрого папье-маше, со мной все было в порядке. Я взял свечу ручной работы, проковылял внутрь и толкнул дверь в свой кабинет. Мой письменный стол, высокий книжный шкаф со стеклянной дверцей, серый коврик, мягкое кресло
— все было на месте
. Если не считать полудюймового слоя пыли и отслаивающихся обоев, все выглядело почти как обычно. Я щелкнул выключателем на стене. Ничего не произошло.
—
Что это за амулет?
—
спросил старик у меня за спиной. Он указывал на выключатель.
— Нет электричества
,
—
сказал я.
—
Просто привычка.
Он протянул руку и щелкнул выключателем вверх, затем снова вниз.
—
Звучит приятно,
—
сказал он довольным голосом.
—
Да.
— я
взял со стола книгу, она развалилась у меня в руках.
Я выбросил ее в мусорную корзину, вернулся в холл, подергал дверь в комнату для гостей, посмотрел на груду листьев, остатки сломанной мебели, пустую оконную раму. Я прошел в конец коридора, в свою спальню.
Холодный ночной ветер задувал сквозь баррикаду из сломанных досок. Крыша обвалилась, и двенадцатидюймовый[10] ствол дерева торчал сквозь обломки. Старик стоял позади меня и наблюдал.
—
Где она, черт бы тебя побрал?
—
я зарычал и снова закашлялся. Я прислонился к дверному косяку, чтобы выругаться и побороть дурноту.
—
Где моя жена?..
—
потребовал я ответа, но старик только выглядел обеспокоенным.
—
Пошли, тебе срочно нужно поесть...
—
сказал он.
—
Где она?
—
не отставал я от него. Он был моим единственным источником информации, ему придется ответить.
—
Где женщина, которая здесь жила?
Он нахмурился и молча покачал головой. Я пробрался сквозь обломки и вылез через груду битого кирпича в кусты высотой по колено и на холодный ветер. Порыв ветра задул мою свечу. В темноте я смотрел на свой задний двор, на осыпавшуюся яму, которая когда-то была грилем для барбекю, на спутанные заросли, которые когда-то были клумбами с розами, и на потрепанную погодой доску, воткнутую в землю.
