— Это долгая история. Я тебе как-нибудь расскажу.

— Ты выглядишь совсем дебилом, — сказала она мне, прищурившись. — Я могу чувствовать, когда парень становится слишком тупым. Тебе нужно прилечь. Пошли.

Она потянула и подтолкнула меня сквозь толпу к одним из бывших ворот и убедила присесть в укрытии за подпорной стеной под трибунами. На полпути я сел, а потом упал. Она издала огорченный звук и велела мне идти спать. Должно быть, я заснул, потому что почувствовал, что просыпаюсь от того, что кто-то трясет меня за плечи. Я пытался не просыпаться, но это не сработало. Я тщательно все обдумал и принял важное решение открыть глаза. Это было ошибкой; они были как две ямы с пылающими кострами. Я начал растирать их, но кто-то схватил меня за руки, и голос Джинни произнес:

— Просто снова стойте смирно, мистер. — Подчиниться ей было легко. Тааак легко... Что-то прохладное коснулось моих горящих глаз и потекло вниз.

Я снова просыпался. Почему “снова”? Я удивился, потом вспомнил о своих глазах. Они все еще были закрыты, и теперь я чувствовал себя легко. Зуда не было. Лучше держать их закрытыми. Кто-то потянул меня за руку, и я пошел следом.

— Пора собираться на учения, приятель, — сказала Бетси. — Старина Банни вышел, и его особенные парни разбивают головы. Пошли.

Я споткнулся и рефлекторно открыл глаза; они работали, хотя и затуманенно, но были забиты чем-то липким. Я вытер левый глаз и посмотрел на свои пальцы: полузасохшая кровь.

— Скунс ударил тебя сзади, — сказала мне Бетси. — Девочка, надень что-нибудь, кровь больше не идет. Мне пора идти.

— А ты немедленно доложи, приятель, — добавила она на прощание, — или будет задница — и мне тоже.

Я пошарил в карманах, нашел полевой комплект GI[45], которую положил туда тысячу лет назад, в другой жизни, и достал бумажный носовой платок. Я вытер глаза, которые теперь были в порядке, и снова мог видеть. Джинни стояла рядом со мной, все еще держа на руках ребенка, и смотрела на меня большими карими глазами, которые были слишком невинными для этого мира.

Я увидел, как за ее спиной возник Здоровяк, окровавленный, но все еще живой. Крепкий орешек. На его избитом лице было довольное выражение. Он свернул влево, и я подумал, что он собирается обогнуть меня, но вместо этого, когда он поравнялся с Джинни, он выпрямился и ударил ее наотмашь кулаком, который на вид был едва ли меньше ветчины откормленной арахисом.

Удар отбросил ее футов на десять, а орущий младенец откатился еще на ярд, где его отшвырнул шестилетний малыш, в чье гнездо он по ошибке залетел. Здоровяк бросил на меня злобный взгляд и отвернулся.

Мне придется встретиться с ним позже. Я подошел к Джинни, она перевернулась на спину, и я увидел ее лицо, то, что от него осталось. Она прерывисто дышала и пыталась вытолкнуть кровь изо рта. Я поднял ее в сидячее положение и помог ей прочистить нос. У нее был приплюснутый нос, а сквозь разбитую губу виднелся сломанный зуб. Один глаз выглядел не совсем правильно: он наполовину вывалился из глазницы, а нижнее веко находилось под глазным яблоком. Она пыталась что-то сказать.

— Присмотри за Тинси, — выдавила она. Я уложил ее обратно и подошел к малышке. Малышка была мертва, лежала, как тряпичная кукла, бледная, как воск; у нее была сломана шея, голова под тупым углом лежала на плече.

— О, Тинси, — сказал маленький мальчик, стоявший рядом, подошел, опустился на колени и взял ее маленькую, как у куклы, ручку. Женщина с суровым лицом подошла и оттащила его. Я вернулся к Джинни и отбился от нескольких человек, которые, казалось, не хотели переступать через нее. Мне пришлось схватить одного парня за ногу и повалить его, когда он собирался наступить босой ногой ей на грудь. Когда я взглянул на Джинни, то на мгновение подумал, что она тоже мертва. Затем из ее разбитого носа потекла кровь; она дышала. Я подхватил ее на руки и увидел, что Мэриан в нерешительности стоит над кучкой любопытных, но не взволнованных детей. Я спросил, куда я могу отвезти Джинни.

— Оставь ее в покое, — прорычала она.

— Ее затопчут до смерти.

— На моем заду нет кожи.

Я отнес тяжело раненную девушку на кучу тряпья у стены палатки и устроил ее поудобнее, насколько смог. Она застонала и повернула голову. Кровь в ее волосах запеклась и прилипла ко всему. Рядом стоял десятилетний мальчик и смотрел на нее, разинув рот.

— Она умерла, Незнакомец? — спросил он меня, как будто это имело большое значение.

Я сказал ему “пока нет” и спросил:

— Я так понимаю, у вас здесь поблизости нет врача?

Парень поковырял пальцем ноги и искоса посмотрел на меня.

— А что это? — поинтересовался он.

Я попытался объяснить, что это человек, который неплохо зарабатывал на страданиях других людей, и он энергично закивал.

— Ты имеешь в виду старого Медика, — сказал он мне.

— Ты можешь привести его? — спросил я и протянул ему кусочек твердого шоколада из моего походного набора. Он взял его, понюхал, откусил кусочек, улыбнулся беззубой улыбкой и сказал:

— Конечно, Незнакомец, — и попятился.

Полчаса спустя подошел невысокий жилистый парень в фартуке мясника с коричневой коркой.

— Парень сказал, что у вас есть кое-какие товары для торговли, — проворчал он и взглянул на Джинни. — Что, черт возьми, ты с ней делаешь? — спросил он, опускаясь на одно колено рядом с ней и покачал головой. — Это называется сотрясением мозга, — объявил он. — Ей плохо.

— Ты можешь прочистить ей нос, чтобы она могла дышать? — спросил я его. Он удивленно посмотрел на меня. У него было лицо ласки, с маленькими острыми зубами. Он рассеянно пощупал пульс на ее левой груди.

— Держу пари, неплохой ребенок, — комментировал он. — Во всяком случае, был. Этот нос никогда больше не будет выглядеть как обычный. Вот, подержи это. — он протянул мне плоский футляр из поношенной черной кожи.

Я следовал инструкциям и в то же время отгонял толстуху, которая, казалось, намеревалась улечься на тюфяк Джинни, как будто там никого не было.

— Салли, ты идиотка, — сказал медик. Он открыл футляр, достал слегка заржавевшие щипцы и начал ковыряться в расплющенном носу, выпуская еще больше крови. Он вытащил обломок цвета слоновой кости, а затем еще один.

— Теперь дышите спокойно, — велел он. Откуда-то из-под своего поношенного плаща он достал деревянную коробочку с грязными марлевыми полосками, начал затыкать ей ноздри, и кровотечение замедлилось, а затем и вовсе остановилось.

— Пусть она полежит, и, может быть, завтра я смогу ее покормить. Это будет две руки за отличную банку, Незнакомец. Пацан сказал, что у тебя тоже есть какие-то фантазии.

Я сказал ему, что заплачу, как только заберу вещи...

— У тебя неплохая заначка, не так ли? — перебил он. — Пацан сказал, что это что-то новенькое. Дай немного прямо сейчас.

Я отломил еще кусочек твердого шоколада, и он схватил его и засунул в рот, как в незаживающую рану.

— Боже мой, — пробормотал он, пуская коричневые слюни. — Дай мне остальное. — Он поднялся на ноги и протянул мне жесткую на вид руку. Я сказал ему, чтобы он приходил каждый час до особого распоряжения, если ему нужны все эти изысканные штучки, и вернул свое внимание к Джинни. По крайней мере, профессия врача не сильно изменилась.

На следующее утро дыхание Джинни стало нормальным, и я отправился на прогулку, что-то вроде разведывательной экспедиции, подальше от территории школы. Количество хижин постепенно уменьшалось, пока не осталось совсем ничего, кроме запаха. Там был участок второстепенной дороги, который когда-то был заасфальтирован. Я перепрыгивал с одного участка асфальта на другой, как будто переходил вброд реку по разбитым ледяным плитам.

Примерно в полумиле к востоку я увидел небольшой каменный домик, одиноко примостившийся на склоне холма; вероятно, это была резиденция того, кто когда-то работал на бывшей ферме, которую я пересекал. Он выглядел почти нетронутым, пока я не увидел заколоченные дыры в крыше, покрытую чешуей и плесенью краску, а также кое-какие деревянные детали, которые разваливались на части. Из одного из двух дымоходов поднималась тонкая струйка дыма. Сорняки были коротко подстрижены на том месте, где раньше перед домом был газон. Здесь был небольшой огород, а в загоне в углу вяло клевала парочка крепких на вид кур. Гараж давным-давно обрушился на низкую широкую машину.