— Боюсь совать нос в эти тряпки, — объяснила она. — Полно насекомых. — Она похлопала себя по предплечью, как бы подтверждая это, а затем стукнула банками друг о друга. — Немного грязи на них, никому не повредит. — Она подошла к столу, чтобы начать приготовления. Я подумал, не собирается ли она предложить мне что-нибудь и соглашусь ли я.
— У тебя все это время был этот нож, — произнес я свои мысли вслух. — Когда мы были там, в темноте, у тебя было много шансов. Почему ты не ударила меня ножом?
Она одарила меня взглядом “терпеливого презрения”.
— Потому что ты мне доверял, — сказала она. — Раньше мне никто не доверял. Видела, какой ты беспомощный тип. Мне даже нравится, не нужно следить за каждым твоим движением. — Затем она обнажила свои коричневые зубы в улыбке, такой же радостной, как у эксгибициониста, пойманного в дамской комнате.
— У меня есть идея, — сказал я ей. — Давай будем друзьями. Но, думаю, ты не знаешь, что это такое.
Она покачала головой.
— Читала об этом в книге, — заявила она почти вызывающе. Она посмотрела на меня так, словно хотела, чтобы я назвал ее лгуньей. Она энергично кивнула. — Да, я умею читать, — подтвердила она. — Меня научила старая леди, которая раньше была, как они говорят, учительницей, прямо здесь, в этом здании. — Она мотнула головой, как бы указывая на бывшую школу наверху. — Я была просто личинкой. Мне нравились кртинки[41] в тех книгах, я нашла кое-что о месте, которое называется “Оз”. Эти книги мне очень нравились. Хотела бы как-нибудь побывать там.
— Значит, мы друзья? — настаивал я на своем. Она прервала свои попытки открыть консервы старой открывашкой для пивных банок. — Будь я проклята, если знаю, как это делается, — сказала она мне. — Ты должен будешь сказать мне, если я облажаюсь или что-то в этом роде.
— Договорились, — сказал я. — А теперь, как друг, как насчет того, чтобы ответить на несколько вопросов, которые у меня есть обо всем.
— Только никакого шпионажа, — напомнила она мне. — О чем ты хочешь знать?
— В страну вторглись и оккупировали ее?
Она покачала головой.
— Тебе лучше спросить о чем-нибудь попроще, — сказала она. — Я не знаю, что это значит.
— Была ли война с русскими? Мы проиграли?
— Никогда не слышала об этих “рушшких”, — нахмурившись, сказала она. — Единственная война, о которой я знаю, это когда Джерси пытался свергнуть Ди-Си. Джерси проиграли, поэтому они так и не захватили Филли. Тебе это надо было узнать, когда ты спрашивал о вещах, которые все знают?
— В далеком прошлом, — поправил я ее. — Джерси, Ди-Си и Филли были просто городами Соединенных Штатов.
Она неопределенно кивнула.
—
Вот тебе и “ничего себе
”, — заметила она с мягким упреком. — Всегда думала, что это просто одна из сказок, которые я читала.
Интересно, она верила в страну Оз, но не в Соединенные Штаты, которые для нее были всего лишь легендой под названием “Славные деньки”.
В банках оказались тунец, фасоль и томатный суп. Она извлекла откуда-то металлическую миску и вывалила все это в нее. У нее было две ложки. Получилось вкусно.
После ужина я попытался рассказать ей, где я был последние девяносто лет. Она рассмеялась надо мной.
— Мне нравится дружить, — сказала она мне. — Может быть, это часть того “развлечения”, о котором ты говорил.
— Где ты достала консервы? — был мой следующий вопрос.
— Нашла склад далеко вон там, — рассеянно ответила она, кивнув в том направлении, куда мы направлялись незадолго до встречи с покойным Крысенышем. — Не просто так искала, — призналась она, — старая леди сказала, что у тут есть эта кладовая, сказала, что школа - это специально оборудованное убежище, если я правильно это поняла, где есть еда и все такое, вот я и отправилась на поиски. Нашла и консервы, прежде чем нашла свое место здесь. Хорошая еда, верно, приятель?
— Почему бы тебе не называть меня Джексон, — предложил я.
Она сказала:
— Конечно, — встала, отошла в отгороженный угол и вернулась с покореженным пластиковым кувшином, наполовину наполненным слегка мутноватой водой.
— Я тоже не ем всухомятку, — гордо заметила она и налила в виниловый стаканчик половину для меня и еще половину для себя. Я понюхал воду и отпил глоток. Вода показалась мне вкусной, и я вдруг понял, что хочу пить как верблюд. Я выпил — если это убьет меня, то пускай.
Но она была прохладной и сладкой. Очевидно, старая средняя школа была хорошо оборудована на случай чрезвычайных ситуаций; вероятно, воду брали из глубокого колодца с помощью резервного насоса постоянного тока.
— Здесь люди готовы убить за это, — заметила она, потягивая свое “Шато Ля Насос”. — Она тщательно вытирала тарелки и складывала пустые в пластиковый пакет, которых у нее, похоже, было предостаточно.
— Сожгем это позже, — объяснила она. — Чтобы не завелись чокнутые жуки.
— Не думаю, что где-нибудь поблизости есть запас старых журналов и газет, — сказал я.
Я была удивлена, когда она кивнула.
— Знаю, что это такое, — заявила она с некоторой гордостью. — Старая леди рассказывала мне о былых временах, показывала мне кртинки и всякие газеты. У нее было не в порядке с головой. — Бетси постучала по своей твердой на вид тыкве. — Рассказывала о том, что люди ходили по округе средь бела дня, заглядывали в тайники и обменивали бумагу на еду, хорошую обувь и все такое прочее. Впрочем, она была хорошей старушкой. Хотя, по ее словам, она помнила те времена не точно. Читала об этом. Потом были забастовки.
— Расскажи мне подробнее, — попросил я. — Какие забастовки?
— Ну, — она загнула несколько пальцев, чтобы считать, — была банковская забастовка, и налоговая забастовка, по ее словам большая, и большие потери денег, но не совсем забастовка, и забастовка законников — не понимаю, что это такое — и, кажется, была еще забастовка в больницах, это первая, и крупная забастовка энергетиков, и — подожди минутку, Джексон, я покажу тебе книжный магазин. Держу пари, ты умеешь читать, верно? Ну давай же. Больше не будет попрошаек. Время Хранителей.
— Кто такие Хранители? — был мой следующий наивный вопрос. Она только усмехнулась, не сказав мне, что “все это знают”, и добавила:
— Центральные нападающие Банни, вот кто они такие. Никто не шевелится, когда их мамаши совершают обход.
— Они заходят сюда? — спросил я. Она покачала головой.
— Грила ж тебе, они все боятся Нуклера. Все, крме меня — и, думаю, тебя тоже, — Незна... Джексон. — Она поднялась на ноги. — Пошли, — поторопила она. — Недалеко. — Она приоткрыла дверь и выглянула наружу. Я мельком увидел кипящую кучу серо-коричневых крыс, покрывающих безвременно усопшего Крысеныша: подходящий конец для человека с таким именем. Она обошла его и пошла по коридору, не оглядываясь, чтобы проверить, иду ли я за ней. Я миновал широкий поперечный коридор с большим количеством загадочных знаков, на которых было написано AM-AB-7-13 и ST ONE, ph 03L. Она прошла мимо них; здесь было не так светло, но все же достаточно, чтобы разглядеть разбросанные по полу крысиные кости, осколки стекла, пластика и металла, которые остались после поступления приказа об эвакуации.
Бетси остановилась перед дверью, похожей на все остальные, прогнала крысу размером с кошку и открыла дверь. Внутри я увидел покосившиеся полки, заваленные пыльными кипами старой бумаги, еще больше кип на полу и несколько разрозненных экземпляров, а также пыль, пыль и еще раз пыль. Я прошел мимо них и подобрал разрозненную бумагу. Она была в традиционном газетном формате, но “бумага” была синтетической с гладкой текстурой. Я стряхнул с нее порошкообразную пыль, среди которой было несколько хлопьев с отпечатками. Газетная бумага не выдержала испытания временем, но я надеялся, что переход на более постоянную версию произошел вовремя, чтобы сохранить информацию — я надеялся.
В руках у меня был номер джаспертонской газеты “Таймс-курьер”, дата публикации — 18 февраля 2013 года. Передовица была озаглавлена “ЦЕНТР РАСПРОСТРАНЕНИЯ ЗАКРЫВАЕТСЯ“, а первые несколько строк были посвящены заверениям в том, что статья одобрена на всех уровнях де-факто “правительства”. Честно. Казалось, легкая жизнь закончилась. С пятницы был прекращен всякий контроль за распределением товаров в центральных и отдаленных точках. Окей, что бы ни случилось, государственный контроль этого не пережил.
