Это отношение показывает удивительное непонимание целей и методов Германии; их наивность и выдавание желаемого за действительное вылились в меморандум британского штаба флота по поводу переговоров: «У нас также создалось впечатление, что германское правительство действительно считает, что оно пошло на жертву, приняло щедрое решение, и что если с их предложением не согласиться, то вряд ли они остановятся на 35-процентном уровне в строительстве своего нового флота...»

 Это также показывает агрессивность немецкой тактики. По специальному вопросу о субмаринах, касательно которых немецкая делегация потребовала 45-процентную пропорцию с возможностью довести ее до 100 %, меморандум британского Адмиралтейства гласил: «В этом случае (100%) Германия будет обладать 50—60 субмаринами: ситуация, которая может вызвать некоторые опасения, но совершенно очевидно из отношения немецких представителей, что это вопрос “Gleichberechtigung” (равноправия), то есть является скорее тренировкой их воображения, нежели реальным желанием завести столь большой подводный флот. При нынешнем состоянии Германии кажется вероятным, что наилучший способ убедить их быть более умеренными в своих реальных свершениях — это гарантировать им исполнение их требований в теории. На самом деле они будут строить подлодки и добиваться паритета в подводном флоте скорее если мы оспорим их теоретическое право на это, нежели если мы согласимся, что принесет им моральное удовлетворение».

 Лучшее описание политики умиротворения сложно и вообразить, равно как и более грубое непонимание стремлений фюрера и немецкого флота. С потрясающим отсутствием воображения, исторического видения ситуации или же при недостатке информации британский морской штаб применял свои собственные стандарты — то есть стандарты гарантированного хозяина половины мира, для которого мир и стабильность были насущной необходимостью — к униженным, пышущим мстительностью наследникам «реальной политики», чьи вожди претендовали на мировое господство.

 Гитлер был в полном восторге от того, что ловкий ход удался, и сказал Редеру после подписания, что это — самый счастливый день в его жизни. Но он тоже тешил себя напрасными надеждами, и чуть позже в меморандуме британского министерства иностранных дел это было сформулировано так: «Этой стране придется реагировать не только на угрозу от любой чисто морской страны—соперника, но и на доминирование в Европе любой агрессивной военной силы, особенно той, которая угрожает Нидерландам и портам в Ла-Манше».

 Обе переговаривающиеся стороны продемонстрировали любительскую доверчивость в отношении интересов другой; но большую ошибку допустила Германия: немцы закончили беседу, представив ложную информацию и обманув другую сторону по основным вопросам. Как оказалось потом, они обманули сами себя более опасным образом, нежели противников, но выяснилось это лишь два года спустя.

 Между тем в Виго к «Эмдему» присоединился крейсер «Карлсруэ» под командованием капитана флота Гюнтера Лютьенса, и оба корабля проделали путь домой вместе, прибыв в Вильгельмсхафен в июле. Здесь, согласно мемуарам Дёница, Редер прибыл на борт и передал ему удивительную новость, что он должен сдать командование кораблем для того, чтобы возглавить новую флотилию субмарин.

 В эту историю сложно поверить. Но в любом случае он описал свою первую реакцию как безрадостную: он уже предвкушал путешествие на Дальний Восток, и подводные лодки были относительно не важны в планах нового флота: «Я решил, что меня отодвинули в сторону».

 Конечно, правда, что в командовании флота в Берлине правили люди, любившие большие корабли с большими пушками, точно так же, как и в британском Адмиралтействе, где считали, что изобретение нового детектора звука под водой под названием «Асдик» вообше сделало подводные лодки относительно безопасными. Однако в немецкой армии оставалась группа людей, преданных подводным лодкам; Дёниц, безусловно, знал об их деятельности и сам же, по своим воспоминаниям, остался в армии после войны из-за того, что хранил верность подводному флоту.

 Его более насущная тревога была связана с тем, как «Эмдем» и «Карлсруэ» пройдут проверку командующего военно-морской базой. Он мог быть уверен в своем экипаже, но, как человек в высшей степени щепетильный, естественно, весь извелся от волнения. Но ему не нужно было беспокоиться: его корабль выступил, как он записал в мемуарах, «блистательно». Вот что написал в его характеристике адмирал: «Особо компетентный, энергичный офицер, бодрый в решении, выдающихся способностей, быстрое восприятие и безупречный характер. Упорный, целеустремленный, с ясным пониманием необходимости обеспечения материальной основы действий, целиком преданный своей профессии, ведущий за собой своих подчиненных силой личного примера, с чувством юмора и большой живостью он тут же взял на себя руководство кораблем и командовал им с большим успехом. Это выразилось в особенно хорошей военной подготовке, которая была достигнута благодаря его качествам лидера, организационному таланту, спокойной осмотрительности и силе решения.

 Команда и кадеты произвели очень живое впечатление, и они несут на себе отпечаток его личности. Внешний вид командира и его экипажа были большим успехом для репутации Германии.

 Популярен и уважаем товарищами и подчиненными.

 В целом природный лидер, который заслуживает специального внимания».

 Он начал готовиться к передаче дел почти немедленно, 17 июля. Его сыновья Клаус, тогда пятнадцати лет, и Петер, тринадцати, написали ему в январе, что их летние каникулы начнутся в то же самое время, когда вернется «Эмдем», и что они смогут провести все вместе пять недель на Балтике.

 Нет ничего сравнимого с каникулами на море во многих смыслах! Он решил последовать желанию детей; посадил всю свою семью на яхту и отплыл из Вильгельмхафена и через Кильский канал в Балтику. Он записал, что они в этом плавании были дружной семьей; его дочь Урсула согласилась с этим: «Очень дружной».

 Но плавание оказалось не столь долгим, как планировалось. Редер устроил для него и его инженера-механика Тедсена путешествие в Константинополь начиная с конца августа, с заданием посетить турецкую школу подводников, которую организовал там Фюрбрингер и где один из лучших асов-подводников Валентинер продолжал держать связь с Германией.

 В конце июля, однако, планы изменились, и обоим было приказано 16 августа, в Берлине, отплыть уже 17-го. Нет сомнений: за две недели в Турции он неоднократно испытывал ностальгию; «Бреслау» потонул еше в ту войну, но однажды он был приглашен на ужин на борт «Явуза Султана Селима», бывшего «Гёбена».

 Когда он вернулся домой, то целиком погрузился в решение своей новой задачи.

 21 сентября 1935 года, за неделю до того, как он возглавил первую подводную флотилию, Дёниц послал командованию флота свой рапорт, касающийся организации нового рода войск. Во вступительной части он говорил о задачах субмарин в войне: «Подводные лодки — целиком и полностью оружие нападения. Большой радиус действия делает их пригодными для далеких операций в морях противника. Вследствие своей низкой скорости как под водой, так и на поверхности тактические действия субмарины против быстрых сил исключаются с самого начала. Поэтому их можно использовать в основном в стационарном состоянии.

 Оперативные миссии субмарин в войне будут зависеть от задач флота в целом. В войне с противником, который жизненно не зависит от поставок из-за моря, задачей подводных лодок, по контрасту с мировой войной, будут не действия против торговых судов, для которых субмарина из-за своей низкой скорости мало пригодна. Субмарину следует помещать в стационарное положение как можно ближе к гаваням противника, в средоточие его маршрутов. Оттуда она будет атаковать свои цели, военные корабли и транспорт, перевозящий войска».