- У нас полгорода на вахту поехали - на заработки. Твой тоже к мужикам примкнул? – он все не унимается, и это снова злит.

- Да, примкнул. – Отвечаю еле слышно, а сама чувствую, как сердце сжалось будто в тисках, - а ты, разве не женат?

- Не женат. – На лбу Димы образовалась хмурая складка, - но - был.

- Ах, вон оно как…

Я мигом теряю интерес и отворачиваюсь к окну. Уж лучше магазины да деревья разглядывать, чем на соседа смотреть. Что тут думать – развелся, значит, жену предал. Изменил с какой-нибудь молодухой, решил, что все с рук сойдет. Они ведь все одинаковые – думают только о своих потребностях и уверены, что всё им дозволено.

- Два года назад жена в аварию попала. – Вдруг поясняет сосед глухим голосом, - зимой не справилась с управлением на трассе. С тех пор один.

- Извини. – На этот раз пришел мой черед смущаться, - я не подумала, когда спрашивала.

- Ничего страшного, откуда ты могла это знать? – Дима улыбается и веселеет, - ты же у нас не местная. Надолго задержишься или только на сезон?

- Пока не знаю. Но мне всё очень нравится. Валентина Сергеевна и Павел Игоревич очень хорошие и душевные люди. И Анюта от них в восторге, а она у меня очень пугливая и не всех к себе подпускает.

- Вся в маму, которая тоже всех сторонится. Особенно мужчин.

Я бросаю на Диму мрачный взгляд и поджимаю губы. Мирный разговор плавно скатился на личности. Вполне ожидаемо. Радует то, что мы уже подъехали к нашей с Милой многоэтажке, и Дима остановился возле подъезда. Места для парковки как всегда не было, пришлось объехать детскую площадку, чтобы примкнуть к самому краю.

- Нас не надо ждать, нужно будет еще за продуктами идти, поэтому, обратно вернемся сами. Спасибо большое, Дима.

Я улыбаюсь и торопливо вылезаю из машины – не хочу, чтобы он в очередной раз стал что-то говорить в своей насмешливой манере. Или еще хуже – предлагать помощь. Я тянусь к задней ручке двери, чтобы выпустить Анюту, но отдергиваю руку, как ужаленная.

Внутренности обдает холодом, и снова возникает забытое ощущение скованности: не могу и шага сделать, ноги, словно приросли к земле. Дима заметил, что я не двигаюсь, и открыл водительскую дверь:

- Василиса? Все в порядке?

Но я не могу даже пары слов сказать: язык прилип к нёбу, а горло пересохло. В голове бьется одна единственная мысль: «какая же я идиотка. Нужно было оставить Аню дома».

И всё потому, что к нашей машине, набирая скорость, приближается черный джип. Джип Черепа.

- Пожалуйста, уезжай. – С трудом разлепляю губы, когда Дима выходит из машины и смотрит на меня недоуменным взглядом, - увези Анюту с собой, скажи Валентине Сергеевне, что я приеду чуть позже. Завтра. И, пусть ни о чем не волнуется.

- Не понимаю, - он хмурит лоб, - что-то случилось? Ты такая бледная…

Вместо ответа я отвожу глаза. А что тут скажешь? Джип подъехал вплотную и полностью перегородил дорогу. Глохнет двигатель, а мне кажется, что вот-вот заглохнет моё сердце.

Теперь разъехаться просто нереально, если только гнать прямо через детскую площадку, наперерез. Но у Димы иномарка с низкой посадкой, и мы даже через бордюр проехать нормально не сможем.

- Какие люди! Давно не виделись, малышка!

Оглушительно хлопает дверца, но я никак не реагирую на слова. Делаю вид, что мне не страшно. За рулем джипа остался один мужчина, но два мордоворота вышли и идут навстречу вальяжной походкой, сунув руки в карманы джинсов. Ну, просто двое из ларца. Черепа нет, как обычно, он подослал своих людей. Вот только зачем? Что им опять нужно?

- Нехорошо молчать, когда с тобой разговаривают.

Качок остановился напротив меня и изобразил что-то отдаленно похожее на улыбку. Второй прошел вперед, и я с опозданием понимаю, зачем. Растерянный Дима даже не успевает среагировать – мордоворот размахивается и бьет его кулаком в живот. Я вскрикиваю и в испуге прикрываю рот: Дима молча сгибается пополам и прижимает руку к животу.

Но и этого им оказалось мало – удары сыпятся один за другим, глухие, сильные, беспощадные. Дима падает на колени, его голова болтается из стороны в сторону, руками он упирается в асфальт, но продолжает упорно молчать.

- За что?! – я срываюсь на крик и смотрю с ненавистью. Даже сама не замечаю, как глаза наполняются слезами, - за что вы так с ним?! Он же ничего не сделал!

- А ты, я смотрю, время зря не теряла, нашла замену Лютому, да? – качок гадко ухмыляется, его глаза становятся ледяными, - так это привет от него, не ожидала?

- Что-то не припомню, чтобы вы были друзьями. – Я зло прищуриваюсь, - насколько знаю, все было как раз наоборот.

- Ты бы за языком своим следила, а то, не ровен час, тебе его укоротят. На этого мужика нам плевать, а вот ты… ты поедешь с нами. И это не обсуждается.

- Ну, уж нет. – Голос дрожит, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя в руки, - почему я должна куда-то ехать? В прошлый раз все мирно закончилось, и я вообще не понимаю, почему вы меня не оставите в покое. Я просто живу своей жизнью и никого не трогаю! Что вам от меня надо?

- У Черепа есть к тебе разговор. Серьезный. Никто тебе ничего не сделает. Просто поговоришь, и тебя отвезут туда, где была.

Я сильно сомневаюсь, что будет так, как он сказал. Просто не понимаю, о чем мне разговаривать с Черепом. Этот человек едва не убил меня, а сейчас просто хочет поговорить? Смешно, честное слово.

В этот момент распахивается железная дверь подъезда, и мы одновременно поворачиваем головы: на крыльцо, со сковородкой в руке и вытаращенными глазами выбегает Мила. Ее волосы всклокочены, губы трясутся, а лицо белое, как бумага.

- А ну-ка, пошли вон отсюда! – словно щит, она вытягивает вторую руку с сотовым телефоном, - убирайтесь немедленно! Если не уедете, я сейчас в полицию позвоню. И, учтите, соседка справа все на телефон снимает. И то, как вы избили этого мужчину, - она кивает в сторону Димы, - тоже. Вам просто так не отделаться!

- Ты чего раскудахталась, курица? – мордоворот смотрит с легким удивлением, - тебя вообще кто-то звал? Иди домой, забейся в угол и не дыши там!

- Ага, размечтался! – Мила вздергивает подбородок и прищуривает глаза, - мне прошлого раза хватило. Я тебя не боюсь, понял?!

Я с ужасом смотрю, как качок делает шаг в сторону подъезда, и сама не понимаю, как распахивается мой рот:

- Я поеду! Только отстаньте от нее, пожалуйста. И от него – тоже.

Я смотрю на Диму. Он поднимает голову и смотрит мне в глаза. Не могу понять выражение его взгляда – что-то отдаленно похожее на мрачную решимость вперемежку с отчаянием. Наверное, он не привык быть поверженным, и в том, что сейчас по-прежнему стоит на коленях, виновата только я. Пытаюсь улыбнуться, хоть и хочется плакать. Слезы так и жгут глаза, - еще немного, я не выдержу и разрыдаюсь в голос. Если бы знала, чем все обернется, никогда бы не согласилась на эту поездку. Да и вообще никуда бы не поехала. Но…

В этот самый момент, слышу надсадный плач. Аня. Вздрагиваю и затравленно смотрю на мордоворота, который повернул голову в сторону машины. Когда до него, наконец, доходит, что плач доносится с пассажирского сиденья, он кивает своему «напарнику», и тот уверенно направляется к задней дверце машины.

- Да что ж вы за люди такие! – на этот раз меня на самом деле прорывает, и я начинаю плакать. Слезы текут по щекам неконтролируемым потоком, но я уже не пытаюсь их остановить, - вам что, больше заняться нечем, вы только и можете, что одиноких женщин преследовать?! Не трогай мою дочь!

Я вижу, как он открывает дверь, и перед глазами плывет из-за нарастающей паники – импульсивно делаю несколько шагов вперед, но мордоворот резко хватает меня за руку и заставляет остановиться. Его мрачный взгляд буквально пронзает меня насквозь.