Что-то кольнуло в груди, задевая Ивену за живое. Ей тоже было тяжело принять, что сердце желает быть рядом с магом. И долго терзали сомнения в правильности этого, но в этот вечер Ивена осознала, что не хочет идти против себя и своих желаний. Не хочет идти против того, кто внезапно стал очень дорог.
— И ты боишься, что у Алирин и Талена такое повторится? — спросила она.
— Да. Возможно, у Талена получится это скрывать всю жизнь, но не факт. А судя по его рассказам и твоим, Алирин крайне негативно настроена к магам. Я сначала удивлялся, почему вообще Тален тогда с ней, но выяснилось, что о своей магии он узнал уже в то время, когда они были вместе. Тален сильно полюбил Алирин и не хотел портить отношения. Поэтому он не хочет, чтобы она знала. Но я беспокоюсь за них.
Поднявшись с дивана, Ивена нервно начала мерить комнату шагами. Прическа стала ощущаться тяжелой, и она расплела ее, распуская волосы и массируя голову. Ивена подошла к окну и стала смотреть вдаль, обдумывая все, что сказал ей Кастор. Она не представляла, как поступить правильно. С одной стороны, Кастор прав, и чем дольше в отношениях что-то скрывается, тем потом хуже и больнее. С другой, в случае с Алирин больно ей будет уже сейчас.
— Но мы же не можем просто так взять и сказать ей сами, это неправильно, — рассуждала Ивена, сокрушенно держась за голову. — Тален сам должен решить, как быть с этим. Я очень хочу, чтобы у них все было хорошо, но эта новость действительно может очень сильно ранить Алирин.
В отражении Ивена увидела, как Кастор подошел к ней, встал за спиной и тоже посмотрел в окно.
— Я и не говорю, что мы должны сообщить ей. Согласен, это дело Талена, и не стоит лезть в их отношения. Но я волнуюсь и не хочу, чтобы моя история повторилась с близким человеком. Я лишь хотел тебя попросить хотя бы попытаться как-нибудь настроить Алирин. Донести, что маги не плохие.
— Эта задача не из легких. Однажды я пыталась завести разговор с ней, — призналась Ивена, опуская руки. — Я просто допустила мысль, что магия может быть направлена во благо. Это было после того, как ты заставил меня задуматься об этом, и мне очень хотелось с кем-то поговорить, обсудить свои мысли. Но Алирин смотрела на меня так, будто я сказала что-то невообразимое. Даже испугалась. Думала, что это какая-то проверка, и сказала, что ты просто дуришь меня. И я ее понимаю. Сложно представить, что инквизитор вдруг стал говорить о магах что-то хорошее.
Она развернулась, вставая лицом к Кастору. В его глазах Ивена увидела приятное удивление и искорки радости. Своими словами она дала ему понять, что в самом деле переменила мнение и уже не отрицает этого. И на душе стало как-то легче.
— Мне тоже было сложно представить, — тихо произнес Кастор. — Когда я с тобой встретился, так захотелось увидеть, что и в инквизиторах есть что-то человеческое. Закралась мысль: вдруг кому-то из вас это все тоже может показаться неправильным и ужасным? Захотелось понять, что не все в этом мире потеряно. И я увидел, что так и есть. Ты как-то говорила, что подозреваешь, будто я специально пытаюсь тебя заманить, чтобы заиметь выгодные связи с инквизитором или вообще использовать тебя. Но это не так. Я не хочу никому мстить, не хочу предавать, делать больно. Я борюсь за обратное. Хочу, чтобы мир стал лучше. И каким бы паршивым он ни казался, сколько бы лет мне ни было, я все еще верю, что это возможно. И ты мне это доказала.
Его глаза смотрели на нее с надеждой. Так, будто Ивена могла действительно спасти весь мир, а не только Кастора.
— Понимаешь, Алирин более впечатлительная, чем я, — с грустью признала Ивена. — Мне не просто далось осознание всего, что ты мне говорил. Я очень долго боролась и спорила с собой, думала, что со мной что-то не так. Это серьезный внутренний путь, понимаешь? И я не знаю, сможет ли Алирин пройти его. Возможно, да, но есть вероятность, что ей будет еще труднее. Ведь она может разочароваться в том, кого так сильно любит. Конечно, может, это наоборот поможет, и Алирин поймет, что если Тален хороший, то и остальные маги тоже могут такими быть. Но я не уверена, ведь она порицает отношения с магами. Я тоже раньше такой была, но… Но все изменилось. Вероятно, Алирин сможет ко мне прислушаться. Но все-таки она не такая, как я, поэтому ручаться не могу.
Кастор сделал небольшой шаг вперед, сокращая то малое расстояние, что между ними было, и встал к Ивене вплотную. Их зрительный контакт не разрывался, вновь создавая невидимую прочную связь.
— Не такая, как ты? Что ты имеешь в виду?
Губы Ивены тронула легкая улыбка. Стало ясно — дороги назад нет.
— Я о том, что ей будет очень сложно впустить в свою жизнь мага.
— То есть ты все-таки смогла бы это сделать? — с надеждой в голосе спросил Кастор. — Впустила бы мага в свою жизнь?
Ивене казалось, что от ответа зависит ее судьба. Их судьба. Руки плавно легли на плечи Кастора и чуть смяли рубашку. Вдохнув побольше воздуха, Ивена уверенно заявила:
— Я уже это сделала.
Она вмиг почувствовала, что разрушилась стена, которая не позволяла их мирам объединиться. Все преграды развеялись в прах, давая проход к свету. И пусть в мире до сих пор существуют трудности, мешающие быть вместе, это вдруг перестало волновать.
Кастор будто ощутил то же самое. Они одновременно подались навстречу друг к другу и соприкоснулись губами. Ивене показалось, что по ее телу тут же прошелся ток, но это точно было не из-за электрической магии Кастора.
Это была иная магия. Та, что рождается между людьми, которые так нуждаются друг в друге, вопреки всему.
Ивена еще сильнее притянула его, скользя руками от плеч к голове и цепляясь за короткие волосы на затылке. Кастор в это время оплел руками ее талию, сжимая крепко. Гораздо сильнее, чем во время танца. Поцелуй был жаркий, страстный, настойчивый. Долгожданный. Между ними пронесся огонь, разжигающий уже возникшие чувства, позволяя им вспыхнуть с новой силой.
Пальцы Кастора обожгли кожу на спине, а после он начал ими водить по платью в поиске замка. Левой рукой нащупав тонкую молнию, Кастор расстегнул ее и потянул платье вниз. Убрав руки от его шеи, Ивена опустила их, позволяя стянуть рукава. Платье упало, полностью обнажая верх. Кастор руками провел по изгибам ее тела, изучая. Шумно втянул воздух, явно довольствуясь тем, что происходит. Губами он коснулся шеи и приблизился к уху.
— Весь вечер мечтал это сделать, — маняще прошептал он, после чего игриво укусил за мочку.
По телу Ивены пронеслись приятные мурашки, вызванные сочетанием приятных касаний и бархатного голоса.
— Значит, уже в клубе у тебя были планы на меня? — Она хитро улыбнулась, закусив губу.
Ее пальцы начали ловко расстегивать пуговицы голубой рубашки.
— Тебе честно признаться? — Кастор вскинул брови, возвращаясь к ее лицу.
— Ты же знаешь, что я люблю честные ответы.
Когда с пуговицами было покончено, Кастор стянул с себя рубашку и небрежно бросил на пол. Ивена оглядела его торс. Телосложение Кастора не было слишком спортивным, но все равно он ужасно притягивал ее. Приблизившись к лицу Ивены, он произнес прямо ей в губы:
— Планы на тебя у меня возникли задолго до сегодняшнего вечера. Мне кажется, это было очевидно.
— Но ты же уверял, что не собираешься меня соблазнять.
— Ты думала, что я это буду делать, чтобы обернуть потом против тебя. Думала, что тебе от этого будет плохо. Но это не так. Я всегда буду за тебя. И сделаю так, чтобы было только хорошо. Очень хорошо, — он ухмыльнулся и добавил в шутку: — Но если ты по-прежнему против, конечно, то я могу остановиться.
— Даже не думай. Ты же уверял, что для меня есть подходящий кандидат. И что-то мне подсказывает, что я не ошиблась с его выбором, — произнесла Ивена, демонстративно положив руки на ремень Кастора.
Губы вновь встретились, опаляя своим жаром. Не прерывая поцелуй, Кастор аккуратно отодвинул ее руки от ремня и быстро расстегнул его. Низ живота Ивены потянуло от предвкушения и желания. Отстранившись, Кастор повел ее в спальню. Там оба избавились от оставшейся одежды. Свет никто не стал включать, но в коридоре он все еще горел и немного освещал комнату через открытую дверь, позволяя им видеть друг друга. Это делало обстановку еще интимнее.
