Суд проводился не в привычном судебном зале, где обычно проходили все судебные дела особой важности, а в театре — столь велико было число присяжных. Было очень много людей, которых это дело касалось лично, и они сочли бы за оскорбление, если бы их не пригласили, так что пришлось мириться с таким количеством народа.
В зале присяжных собралось много потомков семейства Фрайхрайт. Все, кого Солигост мог бы знать лично, уже давно были мертвы. Костяк семейства, обитателей родового поместья, непосредственных исполнителей клятвы перед Сельей, Солигост когда-то сам перебил. Те события похоронили репутацию фамилии. Обычно в Селиресте наследование фамилии было вопросом обсуждения супругов, порой бракосочетание срывалось уже на этом этапе, влюбленные не могли поступиться семейным тщеславием ради друг друга. Но от фамилии Фрайхрайт все открещивались при первой же возможности.
Присяжные имели самые разнообразные фамилии, но многие из них были дальними родственниками Солигоста. Им посчастливилось избежать его карающей длани, но тень ренегата преследовала их всю жизнь в виде шепотков за спиной и сплетен. В глазах присутствующих можно было увидеть волнение и даже ужас от вида этого древнего призрака во плоти. Им не верилось в то, что он действительно существует.
Впрочем, грозным и пугающим Солигост совсем не выглядел. Этому человеку доспехи явно шли больше, нежели светский наряд. Истощенный и удрученный, смиренно ожидающий неизбежной участи. Его умыли и причесали, прилично одели, Крэйвел уже и не помнил, когда видел его таким опрятным в последний раз, Джессвел так вообще видел его таким впервые. Но все это столичное изящество не могло утаить безысходности в его душе, которую ренегат даже не пытался скрывать.
Список его прегрешений был огромен. Но зачитали его целиком, смакуя каждую строчку. В каждом из этих обвинений Солигост признался и раскаялся, судя по всему, вполне искренне. Затем очень долго свидетели давали показания. Некоторым присяжным тоже позволили высказаться, а также тем, кто имел хоть какое-то отношение к наследию рода Фрайхрайт, Солигост публично отрекся от всего, что мог унаследовать хотя бы в теории. Затем инквизиторы, жрецы и судьи удалились на совещание. Солигост дремал, присяжные шептались.
Судья, готовая огласить вердикт, видела кровожадный огонек в глазах присутствующих паладинов, орден желал смерти Солигоста, он потерял немало бравых воинов, пытаясь покарать ренегата, многие из присутствующих потеряли друзей и любимых по прямой вине Солигоста, либо же по косвенно связанным с ним причинам. Но все же итоговым вердиктом была не казнь.
Сначала Солигосту дали последний шанс покаяться. Это вызвало тихую волну негодования в рядах присяжных, особенно паладинов. Пусть Солигоста и значительно ограничивали в возможностях и свободе передвижения, обязали всегда пребывать в компании инквизиторов-надсмотрщиков, но все же его были согласны вернуть на службу Селье.
Солигост был удивлен этим предложением не меньше. Вроде бы Селирест не претерпевал дефицита паладинов, как это было в молодости ренегата, с чего бы кому-то цепляться за его жизнь? Тем ни менее, он отказался.
– Я не хочу служить Селье, и вообще кому бы то ни было, – заявил он. – Я согласен с тем, что мне есть за что просить прощения, но даже если я буду прощен, я бы предпочел, чтобы меня просто освободили от уз, которые связывают меня с Сельей.
Последнее он сказал с ноткой угрозы. Слушатели поняли, что в случае возвращения в орден, он проведет манифестацию заново, предавая Селью вновь, лишь бы не служить ей.
Суду потребовалось еще одно совещание. После него в зал вернулись уже с эмиссаром Сельи. Появление крылатой девы вызвало небывалый ажиотаж. Люди бросились низко кланяться и с маниакальным подхалимством выражать эмиссару лояльность. Крэйвелу это показалось несколько странным. Он, конечно, понимал, что перед ними посланница богини, но к чему так унижаться?
Солигост видел сложившуюся ситуацию несколько лучше. Он окинул присутствующих презрительным взглядом и одарил эмиссара не менее презрительной усмешкой. Для паладинов и жрецов контакт с богиней был привычным делом, взаимовыгодным сотрудничеством ради общего блага. Для знати же Селья была социальным лифтом. И любой контакт с ней аристократы стремились обратить в преимущество в их бесконечных крысиных войнах. Солигост знал это слишком хорошо, его семья была самым отвратительным воплощением этого порока.
– Нравится? – спросил Солигост, обращаясь к эмиссару и кивая в сторону пресмыкающихся аристократов.
Судья гневно рявкнула на него, но эмиссар поспешила примирительно выставить перед собой ладони, призывая собравшихся к порядку.
– Солигост Фрайхрайт Нершер, – мягко обратился к ренегату эмиссар.
Крэйвел понял, что ему пора выбираться из этого серпентария, когда услышал вместо Нершера название Ронхеля, хотя он точно знал, что эмиссар не могла так оговориться. Паладин и так страдал весь суд от нездоровых мыслей и необъяснимой тревоги, а сейчас это состояние достигло апогея. Среди прочих голосов ему все чаще слышался голос настоятеля Нарвара или Арчибальда, а последнего он то и дело замечал в толпе присяжных, благо тот хотя бы не болтался в петле, а просто тихонько сидел и даже улыбался Крэйвелу. Свой спасительный браслет Крэйвел забыл, так как надел городскую одежду, а украшение осталлсь на латной перчатке.
Тем временем эмиссар продолжила:
– Своей смертью ты не искупишь того зла, которое причинил Селиресту. Селья велела погрузить тебя в сон, и когда выдастся возможность для тебя послужить правому делу, ты будешь разбужен. Селья отпустит твой дух, когда сочтет это заслуженным.
– Я сказал, что не буду ей служить, – напомнил Солигост.
– Не ей. Селиресту. Ты причинил его жителям много боли и хлопот. Находишь ли ты справедливым загладить свою вину перед ними? – Солигост замешкался с ответом, а эмиссар добавила, – Ты будешь освобожден от клятвы перед Сельей, а также вычеркнут из ордена паладинов.
– Справедливо, – после недолгого раздумья согласился ренегат.
Эмиссар сдержанно улыбнулась ему и растворилась в воздухе. В зале суда пару минут царило потрясенное молчание. Судьи и инквизиторы немного пошептались, после чего провозгласили, что отныне содержание Солигоста и его «использование по назначению» находится в юрисдикции инквизиции. Поднялся гам, но высшие чины поспешили покинуть зал суда, оставив присяжных в компании их многочисленных мнений по этому поводу, ясно дав понять, что решение не подлежит дальнейшему обсуждению. Свою роль присяжные уже сыграли, все остальное было не их ума дело.
Солигоста сопроводили обратно в темницу. Джессвел и Хьола остались в этом круговороте хаоса, паладинша проявляла особый интерес к перепалкам аристократов, более отчетливо видя ниточки, которые их связывали, а также интересы и выгоды, которые настраивали их друг против друга. Она наблюдала. Джессвел же просто размышлял над произошедшим, совершенно отстранившись от окружающего беспорядка.
Фелисия и Крэйвел поспешили покинуть театр, временно реквизированный под нужды суда. Лирэй последовал за ними. Он на пару с Фелисией пытался вернуть товарища в здравый рассудок. В родном городе Крэйвелу было почти негде спрятаться от навязчивых воспоминаний. Галлюцинации усиливались, он не мог понять, кто есть кто, и где он находится. Пришлось тащить его до Храма Милосердия, где его быстро подхватили жрецы и принялись успокаивать. Кое-какие заклинания, кое-какие травы, немного уже знакомого колдовства Фелисии.
В этот вечер Крэйвел ночевал здесь. Ему выделили крошечную аскетичную комнатушку, в каких обычно содержали душевно больных. Крэйвел был совсем не против, в ней не было ничего, что могло бы спровоцировать новое помутнение рассудка, а окошко было маленьким и располагалось выше линии обзора. Ему полегчало, но все же сны его были полны кошмаров.
Глубокой ночью Крэйвел проснулся от того, что ощутил, как кто-то сидит на его кровати. Он сначала подумал, что это Фелисия, но взглянув на гостя увидел Арчибальда. Паладин вздрогнул и сел, сердце тут же забилось паническим ритмом, но это быстро прошло. Арчи все такой же юный, каким Крэйвел его и запомнил, спокойно сидел, не дергался и не кряхтел, как это чаще бывало. Но Крэйвел все равно был не рад ему.
