Самой главной проблемой Джессвела в этом походе стала скука. Он старался занять себя беседой, но зачастую поддерживать разговор было трудно, особенно со старшими. Фелисия была более понимающей и терпеливой, она стремилась подхватывать разговор. Но все же наиболее желанными собеседниками для Джессвела были Крэйвел и Лирэй, а они оба отмалчивались.

Крэйвела и Фелисию удивило, что Лирэй не утопил молодых в своем нытье про Ронхель и ненависть к Селье, все-таки новые свободные уши. Как оказалось, он от души выговорился в компании темных магов, которые стали ему друзьями на несколько лет. Лирэй успел застать тех самых колдунов, которые помогали когда-то Фринросту в его манифестации. По словам Лирэя, те плохо кончили. И ему не было их жаль. «Отвратительные эгоцентричные люди», – так он их описывал. Не плакал по ним и Вторник, на их место вскоре пришли другие голодранцы, которые нуждались в его поддержке.

Лирэй собирался пройтись со своими спутниками до Акрефа, а потом с Крэйвелом до Катакомб Вингриса, там ренегат вновь встретится с другом некромантом. Фелисия так же хотела личной встречи с Вторником, но сначала ей нужно было передать Джессвела в Храм Милосердия. В Акрефе они задержатся надолго, так что времени познакомиться еебудет достаточно.

До Катакомб Вингриса Крэйвел и Лирэй ехали верхом на лошадях, это был долгий путь, но Крэйвелу удалось убедить Лирэя в том, что ему это совсем не в тягость. Остальные полетели в высокогорный город. В очередной раз задавшись вопросом, кому приспичило поселиться здесь, незнающие получили ответ от Хьолы, которая была осведомлена об истории этих мест лучше остальных. Когда-то здесь были очень богатые залежи драгоценных руд, но они истощились. А ювелиры, кузнецы и прочие ремесленники остались. Джессвел вспомнил про родителей и попросил Хьолу подготовить их к тому, что они увидят, если захотят навестить сына, а они захотят, Джессвел точно это знал.

Фелисия позаботилась о том, чтобы Джессвела разместили в местной лечебнице. Жрецы заявили, что восстановление костей с учетом того, как долго Джессвел пребывал в поломанном состоянии, займет около месяца. Джессвел едва сдерживался, чтобы не взвыть. Он умрет от скуки! От природы подвижный и неусидчивый, он оказался прикован к постели на целый месяц, это было невыносимо для него! В адрес безжалостного Солигоста посыпались проклятья.

В этот же день к нему пришли его родители. Фелисия все это время была рядом, чтобы составить парню компанию, она решила остаться и посмотреть на семейное воссоединение, ей было интересно. Здесь была и Хьола, приведшая родителей к блудному сыну.

Первое, что бросилось Джессвелу в глаза – ребенок лет двух, которого его отец нес на руках. Это была его родная сестра. Хоть родители и показались Джессвелу страшно постаревшими спустя пять лет разлуки, они оказались еще достаточно молодыми, чтобы родить нового ребенка взамен того, который покинул их по зову Сельи. Джессвел был очень рад услышать, что теперь он не единственный сын в семье, ему даже дышать стало легче.

Когда он заявил родителям, что уходит в монастырь, это практически разбило им сердце. Они рассчитывали, что Джессвел вырастет и будет помогать им с хозяйством, что они увидят, как он станет мастером в каком-то из ремесел, как найдет себе девушку, женится и наплодит им внуков, позаботится о своих стариках. А он выбрал судьбу паладина, и вот он в больнице с переломанными ногами.

Конечно, было много слез и даже просьб остаться дома и больше никуда не ходить. Это даже было осуществимо, нарушением клятвы это не являлось. Но все присутствующие знали, что Джессвел не сможет сидеть на месте и целыми днями клепать какие-нибудь браслетики, как его отец. Для тех, кто успел близко с ним познакомиться, было совершенно очевидно, что паладин – это его призвание.

Хоть появление на свет сестренки и стало для Джессвела отдушиной, он все равно чувствовал тревогу. Он храбрился перед родичами, заявляя, что травма пустяки, и вообще он легко отделался, что даже не было враньем. Но он понимал их чувства. У них не было никакой возможности защитить его в его походах, никакой возможности помочь, вылечить, накормить. В их глазах он все еще был ребенком. А в его глазах они выглядели уже стариками. «Меня не будет рядом, в их смертный час», – с горечью подумал Джессвел. Более того, велик был шанс, что они его еще и переживут. Однажды они просто зайдут в Храм Справедливости справиться о сыне и найдут скромную запись в некрологе о том, что он пал в каком-нибудь бою, несомненно, важном и может даже легендарном, но для них это будет не важно.

Насмотревшись на сентиментальную сцену, Фелисия распрощалась и покинула храм. Она с интересом заглянула в Храм Изобилия и обнаружила там усиленную охрану около божественного кристалла, тот уже вырос до нужного размера, и хозяйство благополучно питалось его силами. Кроме прочего в Акрефе организовали стратегический запас продовольствия и медикаментов, которого хватило бы городу на целый год. Утолив любопытство, Фелисия пошла в Храм Справедливости, встречать Крэйвела. Она не знала, когда он вернется, но скучать ей не пришлось, в храме была неплохая библиотека, так что Фелисия зарылась в книжки. Они оба остановятся здесь, видимо, на весь месяц, о чем волшебница оповестила квартирмейстера. Храм часто принимал в своих гостевых не только самих паладинов, но и их компаньонов, так что это было в порядке вещей.

Когда Крэйвел и Лирэй добрались до Катакомб Вингриса, Крэйвел осторожно подвел Лирэя ко входу в подземелье. Ренегат остановился. Он давненько был здесь в последний раз. Пахло сыростью, а темнота, которая тянулась глубоко вниз, в катакомбы, казалось, была осязаемой. Каждый раз, возвращаясь сюда, Лирэй чувствовал одновременно облегчение, словно он возвращался домой, но в то же время что-то тоскливо ныло внутри, словно он возвращался в тюрьму.

– Ну что, ты навестишь меня снова? – спросил Лирэй у Крэйвела, припоминая их прошлые встречи здесь.

– А что, мы уже прощаемся? – удивился Крэйвел, – Я думал тебя проводить. Ты там в ров не грохнешься?

– Это уже будет зависеть от того, насколько по мне здесь скучают, – с горькой усмешкой ответил Лирэй, он опасался, что двое темных магов нашли друг друга, и больше им никакие ренегаты не нужны. – Я хочу проверить, – сказал Лирэй, аккуратно оттолкнул от себя Крэйвела и шагнул в темноту.

Он знал это подземелье слишком хорошо, чтобы где-то упасть. Крэйвел крикнул ему на прощание, что заглянет на огонек через несколько дней. Лирэй кивнул, хоть Крэйвел в темноте этого уже и не увидел. Ренегат спускался наощупь, шагая медленно и осторожно, одной рукой держась за стену, чтобы не пропустить поворот, а другой ведя верного коня под уздцы, скакун, выращенный в Тундре, был приучен к подземельям. Медленно. Ужасно медленно. Спуск был так долог! Слепота растягивала время еще сильнее. Привыкнув к монотонному ритму, Лирэй позволил себе ускориться, пару раз запнулся обо что-то, но устоял на ногах. Он уже всерьез подумывал, не позвать ли ему кого-нибудь, настолько он замаялся спускаться в темноте и одиночестве, слушая только звук своих шагов да цокот копыт. Но вот наконец, пол стал ровным. Он вышел к тому самому фае со рвом. Он уверено пошел вперед, он знал, насколько широк мост, он знал, что не промахнется. А дальше – по памяти.

Лирэй не заметил, но его встречал Вторник. Вингрис сообщил магу, что в подземелье явился их общий знакомый. Вторник не сразу понял, что с Лирэем не так. Паладин не обратил внимания на мага и неуверенной походкой прошел мимо. Некромант, было, подумал, что Лирэй обижен на него за что-то и игнорирует, но заметив, что тот совсем не щурится, завидев волшебный огонек, зажженный некромантом, понял, что его друг ослеп.

– Лир, – негромко, чтобы не напугать, позвал он.

Тот повернулся на зов.

– Привет, как у вас дела? – поинтересовался Лирэй, непринужденно и буднично, по привычке подражая своему недавнему спутнику.

– Все спокойно, – ответил Вторник, поддерживая эту игру. – Вы добились своих целей? – спросил он.