Он отстранился, прижался лбом к моему и тихо сказал:

— Если вдруг осталось хоть какое-то сомнение, когда я говорил о родственных душах… Ты — моя. Та самая любовь, о которой я не смел даже мечтать. Я люблю тебя. Я люблю тебя и сделаю всё, чтобы твой мир был целым.

Мысль о том, что он считает мой мир неполным, пронзила меня почти так же больно, как нож Ларедо, но в то же время его обещание разлилось по моим венам тёплой волной радости.

Я должна была убедить его, что он ошибается. Должна была сказать так, чтобы он услышал, чтобы почувствовал каждую букву, так же, как почувствовала их я.

Я вложила в каждое слово всю свою любовь, всю правду, которая жила во мне, и прошептала:

— Всё, что мне нужно — это ты и Адди.

Глава 42

Райдер

Джиа настояла на том, чтобы забрать наши вещи из отеля и ехать прямо в Уиллоу Крик. Я хотел, чтобы она отправилась в больницу, но она потребовала сначала увидеть Адди, сначала вернуться домой. И тот факт, что она так отчаянно стремилась к моему дому и моей дочери, вместе с тем «я люблю тебя», которое она сказала мне, сделал что-то странное с моим сердцем. Запечатал его. Исцелил его. Я не был уверен, что именно. Может, всё сразу. Я знал только одно — я её люблю.

Я любил её и был в восхищении от того, что она сделала этой ночью.

От того, как она сохраняла хладнокровие, пока мне казалось, что я рассыпаюсь на куски.

Она приняла обезболивающие, которые предложили медики, но ничего сильнее. Я знал, что ей всё ещё больно — она морщилась каждый раз, когда я слишком резко входил в поворот, торопясь привести нас домой, к нашей семье.

Я убрал ногу с педали газа, немного сбавляя скорость. Теперь больше не было пожара, не было нависающего над нами рояля, готового рухнуть. Впереди была только долгая дорога в будущее, которое нам предстояло построить, но оно было там, ждало нас.

— Тебе стоит поспать, — сказал я.

— Слишком на нервах. — ответила она. — Мне нужно позвонить семье, пока они не узнали обо всём из новостей. Ты не против?

— Тебе никогда не нужно спрашивать об этом. Семья всегда на первом месте.

Её глаза блеснули так же, как тогда, когда она сказала, что любит меня. Моё сердце сжалось. Я слушал, как она звонит сначала брату, потом отцу, кратко рассказывая о случившемся и предупреждая, что новости могут появиться утром. А затем слушал, как её мать отчитывала её за то, что она скрывала свою работу. Но после этой лекции последовали любовь и огромное облегчение от того, что с Джиа всё в порядке.

Когда она повесила трубку, то закрыла глаза, откинув голову на спинку сиденья. Солнце уже медленно поднималось над горизонтом, и когда до Уиллоу Крик оставалось минут двадцать, мне показалось, что она заснула. Но потом её янтарные глаза, с проблесками зелёного, повернулись ко мне.

— Я больше не хочу этим заниматься. — сказала она.

Моё сердце упало. Я знал, что она не имела в виду меня… нас… и всё же на мгновение паника всё равно нахлынула. Старые привычки. Недоверие, причина которого была не в ней, а в тех ранах, что, хоть и зажили, всё ещё могли напомнить о себе. Это будет долгий процесс.

— Не хочешь чем заниматься? — наконец спросил я.

— Этой работой. Я не хочу, чтобы мама и папа получили звонок о том, что потеряли меня где-то в южноамериканских джунглях. Я не хочу, чтобы ты и Адди снова потеряли кого-то, кого любите.

Я сглотнул, горло сжалось.

— Я уже говорил тебе и повторю ещё раз. Я никогда не стал бы просить тебя отказаться от того, что ты делаешь. Это не в моём характере.

Она улыбнулась, и эта улыбка осветила тёмную машину сильнее, чем первые лучи солнца.

— Я знаю. Это одна из причин, по которой я люблю тебя. Ты не ждёшь, что я просто всё брошу.

Она потянулась ко мне, чтобы погладить по плечу, но боль тут же отразилась на её лице.

— Я позвоню Мэддоксу. Пусть МакКенна встретит нас в больнице.

Я сделал звонок, а затем она продолжила, словно мы не прерывались.

— У меня нет запасного плана. — в её голосе слышалась лёгкая грусть.

Она говорила, что не умеет сидеть без дела, и я сам в этом убедился с тех пор, как она появилась в городе. Ей нужно движение. Что-то сложное, требующее усилий. Загадки, которые нужно разгадывать.

— Это совсем не то, совсем не то же самое, но у Мэддокса сейчас нехватка людей на станции.

Она снова поморщилась, и я уже не был уверен, из-за боли или из-за работы, которую я предложил.

— Твой босс прав. Тебе не нужно решать это прямо сейчас. Возьми отпуск, как он советовал. Отдохни, восстановись. Это должно быть твоим приоритетом.

— Может, я позвоню твоей маме и попрошу номер в отеле?

Хотя я знал, что она шутит, её глаза сверкали весельем, я всё равно рыкнул в ответ:

— Если остановишься на ранчо, у нас будут проблемы. В Уиллоу Крик есть только одно место, где ты будешь спать.

— Какой ты властный.

— Ты это обожаешь.

— От тебя… да.

Эти два слова врезались в меня. «Да». Я хотел, чтобы она сказала это в другом смысле. Хотел, чтобы она позволила мне надеть кольцо ей на палец перед нашими семьями и объявить всему миру, что мы — навсегда.

Кольцо, которое я забрал из сейфа Хайме, жгло мне карман. Я не собирался дарить его Джиа — с ним было слишком много неприятных воспоминаний, но я подарю ей другое. Кольцо, которое будет только о нас.

Когда я сжал в руке кольцо моей прабабушки, почувствовал огромное облегчение, что вернул семейную реликвию, украденную Рэйвен. Мама пыталась не показывать, как ей было грустно из-за его потери — она знала, что у меня и так достаточно сожалений. Но тогда казалось, что вместе с кольцом мы потеряли часть себя.

Хотя бабушка никогда не была замужем, она носила его на правой руке до самой смерти, а потом передала его маме. На тот момент у мамы уже было кольцо, которое купил ей отец, и она не хотела менять одно на другое, поэтому сохранила его для того из нас, кто первым обручится и захочет использовать семейную реликвию. Мне выпало это сомнительное счастье.

Вернуть его — было всё равно что спасти нашу землю от продажи по кускам. Как будто я исправлял историю семьи. Восстанавливал её. Сохранял её целостность.

Джиа позволила мне сделать это.

Она подарила мне то, чего я никогда не ожидал снова иметь.

Адди. Себя.

Это были самые важные подарки.

Всё остальное — просто сладкое дополнение, как взбитые сливки на мамином пироге.

♫ ♫ ♫

Когда мы приехали в больницу и МакКенна показала нам рентгеновские снимки, стало ясно, что этот ублюдок не просто сломал Джиа запястье, но и так его выкрутил, что кости сместились. Это означало, что Джиа нужен был гипс. Так что, когда мы наконец отправились на ранчо, где нас ждали Адди и вся моя семья, уже было почти время обеда.

Я только помог Джиа выбраться из машины и повернулся к крыльцу, как маленькое тело с разбегу бросилось к нам. Моё сердце ухнуло, застучало яростно, когда я подхватил Адди, прижимая её к себе одной рукой, а другой притягивая Джиа ближе.

Адди зарылась лицом в изгиб моей шеи, её тельце дрожало. Я почувствовал, как что-то тёплое скатилось по моей коже, и только тогда понял, что она плачет.

Я поцеловал её в висок, крепче сжал в объятиях, стараясь успокоить.

— Всё закончилось, милая. Мы здесь. Мы в безопасности. И больше никто не придёт за тобой.

Адди подняла лицо, слёзы текли по её щекам. Она посмотрела на меня, потом на повязку на шее Джии, затем на гипс.

— Ты ранена!

— Ничего страшного. Через шесть-восемь недель буду как новенькая.

Адди уставилась на повязку среди фиолетовых синяков на Джииной шее. Кровь запеклась на лифе её вечернего платья. Глаза девочки распахнулись, когда она осторожно протянула к повязке крошечные пальцы.

Джиа перехватила её руку и поцеловала в кончики пальцев.

— Клянусь, Адди, со мной всё будет в порядке.