Потрясающе.

А для этого мне нужно больше роз.

— Так, — говорю я, вставая так неожиданно, что пугаю Камиллу. — Я иду в оранжерею.

— Сейчас? — восклицает она, широко раскрыв глаза. — В такой одежде?

Она показывает на мой наряд: симпатичный комбинезон и шорты из розового атласа. Я закатываю глаза.

— Уф, я, очевидно, собираюсь надеть пальто, Камми. Не хотелось бы давать мистеру Мортону какие-либо идеи, не так ли?

Мистер Мортон — это старый смотритель Спиркреста. У него полная борода и шотландский акцент, и ему только в прошлом году исполнилось семьдесят лет.

Но вместо того, чтобы выглядеть отвратительно, Камми смеется и одаривает меня злой ухмылкой. — Не знаю, Роза. Твоего отца определенно разозлит, если ты будешь трахаться с садовником.

— Правда. — Я беру один из своих шелковых платков и повязываю его вокруг головы, чтобы защитить свежевымытые волосы от холода, затем накидываю свое самое большое и длинное пальто, обматывая его вокруг тела. — Да ладно. Я должна быть очень отчаянной, чтобы трахать садовника.

Хотя я часто посещаю оранжерею, чтобы нарвать цветов для прически, наряда или спальни, я никогда не была в ней ночью. Оранжерея находится в стороне от Старой усадьбы, ее стекла поблескивают в темноте раннего вечера. Я нажимаю на ручку двери, наполовину опасаясь, что она окажется запертой.

Дверь без проблем открывается.

Внутри оранжерея тускло освещена голыми лампочками, расставленными вдоль деревянных балок. Грядки с растениями длинными рядами тянутся по всей длине здания, исчезая в безмолвных тенях.

Я подавляю дрожь. Здесь более чем жутковато, но если я быстро найду розы, то смогу просто схватить букет и убежать в свою комнату, не будучи убитой или похищенной.

Надеюсь.

Я пробираюсь под тяжелыми листьями и подвесными корзинами, когда меня пугает странный звук. Я хмурюсь и останавливаюсь на полшага. Звук становится более отчетливым. Резкий, режущий звук, как будто лезвия трутся друг о друга.

Я замираю на секунду, а затем лезу в карман. Моя рука нащупывает тюбик бальзама для губ и несколько заколок для волос. Черт. Я оставила телефон в своей комнате, вероятно, похороненный под кучей тюля.

Какова вероятность того, что серийный убийца находится именно здесь, в оранжерее Спиркресте? Наверняка довольно низкая. Может быть, это просто плод моего воображения?

Я знала, что все эти стрессы из-за школы моды, отца, трастового фонда, Эвана и Софи вредят мне. Я не следила за здоровьем, а теперь…

Секунда повторилась, за ней последовал еще один отчетливый звук.

Шаги.

— Кто там? — резко окликаю я.

Я делаю все возможное, чтобы не показаться испуганной, но мой голос все равно звучит немного писклявее, чем я хотела. Не могут же у всех быть такие хриплые голоса, как у Софи Саттон. Уф, я опять это делаю. Почему я не могу перестать думать о ней хотя бы на пять секунд? Потому что она увела парня, который по праву должен быть моим, несмотря на то, что она простая, бедная, не умеет одеваться и…

— Что ты здесь делаешь?

Я поворачиваюсь так быстро, что меня практически бьет хлыстом. Затем я делаю два шага назад, но не от страха, а от искреннего, полного и абсолютного удивления.

В оранжерее сидит человек.

Не старый смотритель, мистер Мортон, и не полковник Оуэн, который по ночам бродит по территории и ловит студентов, пытающихся улизнуть. Это парень — настоящий парень.

Он не может быть старше меня более чем на несколько лет. Он грузный, темноволосый, одет в футболку, грязные черные штаны и жесткие перчатки. Его волосы влажные от пота, а на щеках и руках размазана грязь. В одной руке он держит ржавые ножницы.

Секунду мы просто смотрим друг на друга, не произнося ни слова. Он смотрит мне прямо в глаза, ничего не говоря. У него светлые, пронзительные серые глаза. Выражение его лица любопытное, почти забавное.

Я сужаю глаза. — Кто ты?

— Я Ной. Тебя здесь быть не должно.

— Кто-то умер и сделал тебя королем оранжереи? — огрызаюсь я.

Он пожимает плечами. Он даже не выглядит раздраженным тем, что я грублю. Парень из Спиркреста сказал бы что-нибудь язвительное, мрачное или неопределенно угрожающее. Юный король точно не позволил бы себе пропустить мою дерзость.

Но он не из Спиркреста. Это видно по его одежде, короткой стрижке, грубому акценту и тому, что он работает руками.

Я подхожу к нему чуть ближе, разглядываю его. На самом деле он довольно симпатичный, с хорошим телосложением, серыми глазами, красивыми толстыми руками. Но возле рта — полустёртый синяк, а нос, похоже, сломан, потому что в середине его небольшая вмятина.

— Мне нужны розы, — говорю я, настойчиво глядя ему в глаза.

Он неопределенно указывает на другой угол оранжереи. — Туда.

Я поднимаю руки, показывая ему свои красивые пальцы и безупречные ногти. — Ты можешь подстричь их для меня? Я не хочу пораниться о колючки.

— Конечно.

Он откладывает ножницы в сторону и достает из ящика с инструментами секатор. Затем он уходит, а я иду следом, наблюдая за ним. Он не намного выше меня, но у него хорошая фигура: широкие плечи, большие руки, узкая талия и бедра.

Уставившись на его затылок, я спрашиваю: — Я тебя здесь никогда не видела.

— Я работаю здесь только по выходным, — отвечает он.

— С какого времени?

— С сентября.

Значит, он работает здесь уже несколько месяцев. Не могу поверить, что я никогда не видела его раньше. Кто-нибудь еще в Спиркресте знает о нем? Надеюсь, что нет. Я чувствую себя как девочка из детской книжки, которая только что обнаружила в шкафу волшебное существо и не хочет, чтобы кто-то еще знал о нем.

— Ты живешь недалеко от Спиркреста?

— Да, — говорит он.

Он останавливается возле кустов роз. Они восхитительны: великолепные цветы кремового, розового, персикового и красного оттенков. Они идеально подходят к моему образу. Он показывает на них.

— Какие ты хочешь?

— Эм… по несколько каждого цвета.

Он кивает и приступает к работе: прищипывает стебли возле цветка и срезает низко, делая идеальный букет с длинными стеблями — как раз то, что мне нужно. Он работает молча. Несмотря на то, что у меня есть миллион вопросов, которые я хочу задать, ему, похоже, нечего спросить у меня.

Это, честно говоря, немного раздражает, учитывая, что я только что явилась в оранжерею в крошечной розовой пижаме, массивном тренче и винтажном шелковом шарфе Dior.

Именно по такому сценарию строятся скандалы. Великолепная молодая наследница, полуобнаженная под пальто, тускло освещенная теплица в полутьме, грузный рабочий в грязи.

При таком раскладе рабочий не смог бы сдержать звериного вожделения к своей красивой начальнице. Он хотел бы прикоснуться к ее коже, пахнущей Chanel, своими большими грязными руками, перекинуть ее через прилавок, чтобы заглушить ее протесты своим ртом, грубо раздвинуть ее ноги…

— Хочешь, я разберусь с колючками для тебя?

Его вопрос выводит меня из задумчивости, и шлейф жара поднимается к моим щекам, вторя струйке тепла, скопившейся между ног. Мне нужно, чтобы мой план сегодня удался, даже если это будет означать, что мне нужно будет переспать.

Потому что я, должно быть, возбуждена сильнее, чем я думала, если мой мозг придумывает такой сценарий, а тело на него реагирует.

— Что? — спрашиваю я, немного растерявшись, понимая, что едва уловил его вопрос.

— Шипы. Хочешь, я тебе их удалю?

Я, конечно, знаю, как снимать шипы со стеблей роз — в этом нет никакого искусства, просто надавливаешь на шипы сбоку, и они срываются, — но у меня немного дрожат ноги. Я машинально киваю. — Да, пожалуйста.

Он подходит к большому деревянному столу, кладет розы и, не говоря ни слова, приступает к работе. Я сажусь на деревянный стол лицом к нему. При этом лацканы моего пальто расходятся и падают в сторону, обнажая мои бедра. Я прикусываю губу, гадая, не бросит ли Тайный Труженик запретный взгляд.