Пару секунд так и сидела, слыша причитания отца. Жалкие извинения. Должно быть, он понял, что сотворил, лишь увидев кровь.

А я со всех ног побежала в свою комнату и заперлась в ней изнутри, ощущая бешеное биение сердца.

Приложила полотенце ко лбу, думая лишь о том, в каком виде появлюсь завтра в универе. На лбу набухла шишка. Рана не казалась огромной. Но крови из неё вытекло достаточно.

В висках бьётся пульс.

Как выдержу эту жизнь дальше?

Тупо уставилась на некогда белое полотенце, сейчас залитое моей кровью. За что я оказалась в аду?

Подпёрла спиной дверь, дожидаясь, пока в коридоре станет тихо.

Ужасно хотелось в туалет. А ещё приложить к ране что-то холодное. Выйдя из спальни, я обнаружила папашу лежащим в коридоре.

Споласкивала полотенце холодной водой до тех пор, пока оно немного не очистилось от моей крови. Приложила ко лбу. Слёзы всё же не удалось сдержать. От обиды, от жалости к себе. А ещё от злости.

Как же хочется побыстрее стать взрослой и независимой! Были бы у меня деньги, я бы забрала Тёмку и маму отсюда. Но пока ни меня, ни их никто не может спасти.

Вернувшись в комнату, вновь заперлась и пододвинула к двери кресло.

Кое-как приведя себя с утра в порядок, залепила рану на лбу пластырем. И натянула на голову бейсболку. Ткань бейсболки давила на шишку и причиняла дискомфорт.

Бабка, увидев меня на пороге, фыркнула и отдала Тёмку.

Напряжение отпустило лишь тогда, когда я обняла брата.

У бабки характер скверный. Она любительница покричать по поводу и без. Порой рядом с ней становилось просто невыносимо находиться. Неудивительно, что у неё вырос такой сын, как мой отец.

– Малыш, прости, – вжимаю худощавое тельце брата в себя, не зная, как его защитить. – Я тебе купила сладкий рогалик. Держи.

– Это не поможет, – забирает выпечку, дуя губы.

– Знаю, – сжимаю тёплые пальчики, – скоро я тебя заберу у неё. Потерпи немножко. Пожалуйста. Там папаша заявился пьянющий. Надо это пережить как-то.

Произношу слова, осознавая, что это моя мантра.

– Лилька, но, может, ты тоже у бабушки поживёшь? – смотрит на меня испуганными глазами.

– Когда же ты вырастешь, Тёмка, и от всех меня защитишь? – улыбаюсь, ероша его светлые мягкие волосы.

– Да я уже большой! Забери меня вечером домой!

Качаю головой. Нет. Если будет совсем худо, я сбегу. Одной это сделать проще.

– Большой, малыш. Но давай потерпим чуть-чуть?

Важно кивает, уставившись своими умными глазами вдаль.

Довела его до детского садика, передав в руки обожавшей его воспитательницы. И поплелась в университет.

Стоило зайти в аудиторию, как тут же ощутила тяжёлый взгляд Бартеньева. Смотрел на меня в упор, будто дыру выжечь хотел.

От пристального внимания становилось не по себе.

– Серёга с тебя глаз не сводит, – театральным шёпотом на всю аудиторию провозглашает подруга.

Только взгляд у Серёги был недобрый.

Лицо пекло. И непонятно, от чужих взглядов или после кулака отца.

– Баженова, вы забыли, где находитесь? – обращается ко мне Дарья Сергеевна, преподаватель геологии.

Обычно она никого не замечает. Опустит очки на длинный нос, засунув его в собственные лекции. Но почему-то именно сегодня её взгляд прошёлся по залу. И остановился на мне.

– Снимите головной убор или покиньте аудиторию, – важно приказывает.

Сглатываю слюну. Больше всего на свете ненавижу, когда меня обсуждают. А ещё жалость. И сегодня я получаю их комбо.

Сняла кепку, опустив лицо в надежде, что ко мне потеряют интерес. А геологичка не станет выносить на общее обсуждение мою побитую физиономию.

– Баженова, задержитесь после лекции, – произносит она, с трудом подавив свой явный интерес.

Коротко кивнула. Взгляды сокурсников всё ещё были прикованы ко мне. И я могла сообразить, о чём может думать каждый из них. Что я из неблагополучной семьи. Что мой папаша – алкаш, а мама не смогла от него защитить.

Поспорить с этим было сложно. Но я бы предпочла скрывать данное обстоятельство.

Лекция закончилась. И я с унылым видом ждала, пока геологичка завершит ещё одну. Нравоучительную. О том, что я могу обратиться за помощью в соответствующие органы, сообщив о домашнем насилии.

Ага. Очень мне это поможет. Лишь разозлит отца.

– Дарья Сергеевна, меня сбил парень на самокате, – устало вру.

– Ну хорошо, Баженова, но, если что, ты всегда можешь ко мне обратиться, – великодушно предлагает преподавательница.

Ну да, конечно. Фантазёрка, думает, что имеет какую-то власть. Посмотрела бы я на неё, окажись она ночью в моём «спальном» районе.

Сжимая в руках сумку, медленно выплелась из аудитории. Встретив на выходе Сергея. Только его мне не хватало для полного счастья.

– И кто же тебя так разукрасил? – преградил мне дорогу, широко расставив ноги и засунув руки в карманы.

– Шальная пуля, – обхожу его, но Бартеньев не понимает намёков.

Его решение идти рядом портит мои планы, потому что на нашу странную компанию начинают пялиться и озираться. Опускаю кепку пониже, жалея, что у меня нет шапки-невидимки.

– Да ладно, небось ухажёр заревновал? – задаёт вопрос, впившись в меня взглядом. Будто ему и правда интересен ответ.

Смотрю на него удивлённо.

– Это ты по себе, что ли, судишь? – задаю встречный вопрос. – Любишь использовать своих подружек в качестве груши для битья?

– Эй, – останавливает меня, придерживая за локоть, – ты уже переходишь границы.

Сводит свои тёмные брови. Их ему наверняка выравнивают в барбершопе.

– А что ты мне сделаешь? Ударишь? – приподнимаю бровь и морщусь, ощущая, как ранка на лбу даёт о себе знать.

Бартеньев подходит ближе, чем несказанно пугает меня. Касается кончиком указательного пальца края пластыря, скрывающего след от ушиба. Будто бы даже бережно.

– А может, я тебя защитить хочу? – отвечает интимно.

А мне всё кажется, что каждая его фраза и каждый поступок подсмотрены в каком-нибудь сериале. Турецкой мыльной опере.

Или это просто я такая испорченная и никому не верящая сломанная девочка?

Злюсь, не понимая, чему следует верить, а чему нет.

– Я сама с этим как-нибудь справлюсь, – хмурюсь, ощущая растерянность.

– Буду ждать тебя после пар. Далеко не уходи, – самоуверенно заявляет Бартеньев, однозначно считая себя самым популярным парнем в универе.

Потому что богатый. Потому что смазливый.

В ответ лишь многозначительно закатываю глаза.

Мне бы хотелось ему верить. Но пример отца доказывал, что на мужчин полагаться не стоит.

После пары он действительно ожидал меня на выходе из универа. Весь такой из себя крутой. Сидя на капоте своего крутого кабриолета. Очевидно, хочет предложить мне прокатиться с ветерком.

– Ну что, Баженова, пообедаем где-нибудь? – спрашивает с таким видом, словно никто и никогда ему не отказывал.

А я… Была голодна. Поесть за чужой счёт показалось вдруг годной идеей. А урчание в желудке отодвинуло на задний план моральные принципы.

Сжала кулаки. Боже. Один раз я продалась за долги отца. А сейчас решила продаться за тарелку супа?

– У меня нет времени, Бартеньев, давай ты поищешь себе другую жертву? – ухмыляюсь, направившись в сторону метро.

– Да прекрати, мы просто пообедаем!

Останавливает меня, явно не понимая, почему я отказываюсь. А я вижу, что моя персона для золотого мальчика всего лишь необычная монетка в его коллекции. С неровными краями. Редкий экземпляр.

– А что потом? Мы с тобой переспим и ты переключишься на другую? – изображаю улыбку. – Мне это неинтересно.

Выражение его лица меняется. Становится злым. Острые льдинки всплывают на поверхности красивых голубых глаз.

– Давай по чесноку, Лиль. Чего ты из себя строишь? Ты из бедной семьи, я из богатой. И ты должна радоваться, что я вообще обратил на такую, как ты, внимание, – выдает как на духу.