Драгонов приподнимает бровь, имитируя удивление.

– Когда мы успели перейти на «ты», цветочек?

Меня раздражает это прозвище. И этот человек, для которого живые люди не что иное, как средство. А я даже меньше. Я его маленькая игрушка. Потешная, судя по всему.

– Когда ты меня купил, – отвечаю в тот момент, когда подходит официант.

На его лице секундное удивление сменяется каменной маской. Не каждый день он здесь встречает побитых, как уличная собачонка, девиц.

– Господин министр любит поднимать на меня руку, – злорадно заявляю официанту.

И ловлю очередную ухмылку министра.

Официант, оставив нам меню, скрылся.

– Он и не такое здесь видел. Если ты хочешь меня скомпрометировать, то не старайся. А потом, разве моя собственность не должна быть послушной?

– Собственность? – закипаю. Но самое гадкое, он вполне верит в то, что говорит. Это больше всего выводит меня из равновесия. Я чувствую, что начинаю заводиться. И если сдетонирую, то взрыв сметёт всё на своём пути. – Разве рабовладение не запрещено законом?

– Законы распространяются не на всех, – слишком спокойно заявляет, отчего у меня возникает совсем не хорошая догадка. Если я обращусь в полицию, меня послушают или прогонят?

– Может, стоит проверить? – Подаюсь вперёд, вцепившись в него взглядом. – Что, если я сообщу в полицию, чем занимается министр Александр Драгонов? Как думаешь, что за этим последует?

– Во-первых, из отдела полиции живой ты можешь больше не выйти. – Зеркалит моё движение, складывая руки на столе и наклоняясь в мою сторону. – Во-вторых, ты разве забыла, что хочешь спасти мать?

Забыла. На миг. На мгновение, но забыла.

Потому что откуда-то родилось тёмное, горячее желание уничтожить мужчину напротив.

И мне остаётся только кусать губы до крови, ведь на данный момент вся власть сосредоточена в его руках. А я всего лишь пылинка, которую легко сдуть.

– Маме нужна операция уже сейчас, – произношу ту фразу, что кружится у меня в голове с момента её госпитализации, – с каждым днём надежды на выздоровление всё меньше.

– И на что ты готова ради этого? – задаёт вопрос, как самый настоящий змей-искуситель. Дракон и его загадки. Что нужно сделать, чтобы получить его золото?

Опускаю глаза, минуту колеблясь.

– На всё, – тихо выдыхаю, испытывая жуткую обречённость.

Драгонов удовлетворённо кивает.

– Судя по всему, ты девушка опытная. – Снова изучает меня своим холодным взглядом, а за словами таится оскорбление. – Раз знаешь, куда нужно идти, чтобы получить как можно больше денег.

Судорожно вздыхаю, сжимая рукой столовый нож. Смотря на Драгонова совершенно дикими глазами.

Ему всё равно, что меня украли. Ему неинтересна моя история про отца. Ему нравится меня унижать.

– Я вас презираю, – зачем-то сообщаю ему, не в силах держать язык за зубами.

Но на него моя ненависть не производит никакого впечатления.

– Возможно, это к лучшему, – улыбается каким-то едва заметным движением губы, – работа на меня тебе может даже понравиться. Потому что многие испытывают ко мне подобные чувства. Завтра после учёбы ты должна прийти в министерство. И должна выглядеть красивой, как в тот день, когда я тебя купил.

Хлопаю ресницами. Что он задумал?

– То платье не моё. И я его уже вернула, – произношу, а самой отчего-то стыдно. Из-за того, что я даже красивое платье не в состоянии себе позволить.

– Хорошо, я заеду за тобой, и мы купим тебе одежду, – заявляет Драгонов. И, пожалуй, эта щедрость удивляет меня больше всего.

– Лиль, я по маме соскучился, – Тёмка тянет руку на себя, сжимая мою ладонь тёплыми пальцами. И немного липкими от сладкой булочки. Единственная радость, которую я могла позволить.

Каждое утро я собираю себя по кирпичикам, чтобы хотя бы фасад выглядел не таким разваливающимся. А одна эта фраза заставляет меня рушиться.

Вдох-выдох, Лиля. Нельзя размазывать сопли перед младшим братом.

Кто-то из нас должен оставаться сильным. И я не имею права разреветься на его глазах. Но до чего же невыносимо сложно быть взрослой. Когда под землёй нет никакой опоры. И кажется, каждый шаг – падение в пропасть.

Поднимаю глаза к ярко-синему небу. Солнце слепит глаза. Складывая губы трубочкой, медленно выдыхаю.

Нацепляю на лицо беззаботную улыбку и смотрю в полные надежды глаза братика.

– Мы сходим к ней завтра, хорошо, малыш?

Тёмка опускает свои длинные ресницы, но я всё же успеваю заметить грусть. Всё бы на свете отдала, лишь бы он не грустил.

Останавливаюсь, сажусь перед ним на корточки. Касаюсь костяшками пальцев гладкой щёчки.

– Сегодня сходим, – меняю решение, молясь всем богам, чтобы вид болеющей мамы не слишком напугал ребёнка.

Его личико сразу проясняется. И я знаю, что весь день в садике он будет думать только об этой встрече.

Выдохнула, когда не обнаружила в аудитории Серёгу. Его присутствие меня нервировало. Но, к сожалению, он появился на следующей паре. И сразу подсел ко мне.

– Ну-ка рассказывай, Золушка, что это за старый хрыч вчера за тобой заехал, – смотрит на меня с интересом.

Замечает новый телефон, который вручил мне министр после вчерашней трапезы. Какой-то навороченный гаджет из тех, что я бы ни за что не купила сама. Одногруппник берёт трубку. Вертит в руках, явно размышляя о чём-то недобром.

– А ты кто такой, мажорик, чтобы задавать мне вопросики? – Кусаю кончик ручки, жалея, что отсаживаться поздно. С одной стороны – одногруппник, с другой – стена.

Глаза Серёги тут же смурнеют. Будто он вправе уничижительно ко мне обращаться. А мне такого права не дано. Ну да, конечно, он же элита. А я грязь под ногтями.

– Ну если ты заделалась в эскортницы, могла бы и на меня обратить внимание. Чего тебе там надо? Шмотки и цацки? – ухмыляется с таким видом, будто может купить меня со всеми потрохами.

– Думаешь, потянешь? – Утыкаюсь в записи лекции, теряя интерес к разговору.

И резко оборачиваюсь, когда Сергей до боли сжимает мой локоть.

– Я не шучу, Золушка. У меня есть деньги, – смотрит на меня очень серьёзно.

И я только сейчас осознаю, что он не шутит. Что действительно считает, что может меня купить. И для него этот разговор – обыденность. Возможно, он подобное предлагает не первой девушке.

И мне вдруг становится даже жалко его.

– Тебе папа не говорил, что за людей платить необязательно? – приподнимаю брови. – Можно же общаться с тем, кто искренне хочет быть с тобой. А не за плюшки.

Но почему-то мои слова вызывают в нём лишь агрессию. Пальцы на моём локте сжимаются ещё сильнее. И я начинаю шипеть, как вампир на солнце.

– Эй, на задней парте, если вам неинтересно, покиньте аудиторию, – шикает на нас преподаватель, – Боженова, а вы зайдите после пар к Ольге Петровне. По вашу душу есть распределение на практику.

Киваю ошарашенно. Почему это по мою? Неужели на завод работать пошлют после сессии?

– Мы ещё поговорим, Боженова, – шепчет мне на ухо одногруппник. Слова звучат как скрытая угроза. А его близость вызывает у меня отвращение.

Зашла в деканат и получила разнарядку. Только вместо завода в качестве места отработки практики было указано министерство. Да как так-то?

Вылетела из универа, как фурия, едва не попав под колёса знакомого тонированного автомобиля.

Воровато озираюсь по сторонам, ловя на себе заинтересованные взгляды одногруппников. И почти точно понимая, что именно они обо мне думают.

Водитель вновь открывает передо мной заднюю дверь. С обречённым видом забираюсь внутрь. Но министра нет.

– Господин Драгонов просил заехать за вами, – поясняет водитель.

Киваю.

Других пояснений мне не дали. Да я и не стала спрашивать.

Откинулась на спинку кресла, пытаясь вообразить, что ощущают богатые люди. Которые в магазине могут купить себе самые дорогие помидоры. И мою почку с другими потрохами.