— Хорошо граф. Мне нужен на следующий год резерв средств для освоения Конго. Необходимо скорректировать колонизацию Маньчжурии. Пожалуйста мягко. Сделайте так чтоб как можно меньше русских испытывало желание переселиться за Амур.

— Ваше величество, все и так пойдет естественным путем. Заработки рабочих растут, спрос на продовольствие высокий. Очень много зависит от последующих мобилизаций. Они сильно повлияют, и на промышленность, и на рынок труда. Напомню, ваша программа заселения Иудеи совершенно не повлияет на рынок труда.

Дмитрий не сдержал улыбку. Он уже имел удовольствие столкнуться на практике с грубой реальностью. Пожалуй, в словах графа Игнатьева есть правда, но не вся.

— Это вопрос к начальнику генштаба, — император резким жестом пресек следующий вопрос. — А теперь я хочу услышать предложения Ставки по продолжению войны. Господа, не стесняйтесь.

— Южный вариант, разумеется. Только южный. И уже сейчас. Через год мы уже не сможем создать необходимый перевес.

— Немцы придерживаются того же мнения, — заметил Игнатьев. — Они очень плотно работают с Венесуэлой.

Адмирал Новопашенный повернулся к карте. Цепким взглядом зафиксировал ключевые точки.

— Меня устраивает.

— Армия? Григорий Афанасьевич? Александр Иванович?

Начальник генштаба и военный министр переглянулись.

— Пожалуй, нам будет проще работать с островных баз и союзных колоний, — высказал общее мнение армейцев Григорий Вержбицкий. — Если моряки решат вопрос коммуникаций и подавят вражеский флот, разумеется. А в целом северный вариант стратегически перспективнее, южный вернее, но медленнее.

— Ваше величество, мы исполним любой приказ, — поднялся военный министр. — Но я хочу знать, на каких плацдармах, на каких территориях моим людям драться?

— Верный вопрос, Александр Иванович. Вы все правильно сказали. Алексей Павлович, доложите все что касается политики и ваших с господином Белановичем усилий.

— Ваше Величество, по Гвиане все вопросы решены. Наши союзники и бывшие противники не возражают.

В кабинете прозвучали сдержанные смешки. Министр с самодовольным видом потер подбородок. Его последующий доклад произвел впечатление. Дмитрий следил за выражениями лиц, взглядами людей. Интереснейшее дело, читать по глазам. Сам рапорт Алексея Игнатьева для него не стал неожиданностью. По долгу службы отслеживал активность МИДа на Латиноамериканском направлении.

Но это еще не все. Выдержав театральную паузу, Алексей Павлович повернулся к императору.

— Продолжайте, — короткий кивок бровями.

— Полагаю, все понимают, это война не флотов и армий, а экономик и заводов. На сегодня Штаты по валовому национальному продукту превосходят нас в два раза. С учетом реального положения дел у наших союзников уже мы вместе имеем превосходство на десять-пятнадцать процентов. Но у нас уже есть военный мобилизационный рост, а американцы только раскручивают маховик. По моим оценкам, они могут раскрутить свое производство в полтора раза валом. Это очень много, это страшно. Со всеми резервами Европы, Японии, Африки и азиатских колоний мы с трудом удержим паритет.

Граф потянулся за графином и стаканом.

— Простите, господа.

Пока он пил, в кабинете царила тишина. Генералы и адмиралы переваривали сказанное.

— Работа промышленности зависит не только от своих резервов, от заводов, рабочих, промышленности и банков. Америка очень богатая страна, у них есть все. Однако, даже американцы зависят от торговли, от подвоза сырья.

Граф Игнатьев легкой походкой подошел к карте. Ладонь министра легла поперек сужения, тонкой ниточки, соединяющей два материка.

— Отрубите сырьевой импорт, отрежьте и заберите себе нефть, селитру, каучук, бокситы, продовольствие Южной Америки. Только тогда вы сможете снизить выпуск военной продукции у противника, его экономика будет работать с перебоями.

Перст Игнатьева уперся в точку на севере Южной Америки.

— Голландская Гвиана, больше половины импорта глинозема в Штаты. Сырье для производства алюминия. Уточню, мы тоже наращиваем закупки глинозема по всему миру. Алюминий. Алюминиевые сплавы. Это ваши самолеты, Григорий Афанасьевич и Петр Алексеевич. Без алюминия будете летать на планерах из дельта-древесины.

Вечером после совещания и всех встреч Дмитрий в одиночестве прогуливался по парку. Этот день его порядком утомил. Алексей тоже свалил обязанности радушного хозяина на императрицу и сбежал в свой тайный кабинет на чердаке. От приглашения составить копанию князь аккуратно отказался.

Многое требовалось обдумать, переварить. Дмитрия несколько напугал намек сюзерена, дескать: «Тебе князь придется вникать в эти дела». Не хотелось бы, один только Ближний Восток поглощал все силы и время. Это оказались такие Авгиевы конюшни, что и полудюжины Гераклов мало.

Ноги вынесли князя к Ламским прудам. Уютное местечко. Здесь хорошо думается на светлых лужайках. У большой березы Дмитрий остановился. На скамейке на берегу сидели мальчик и девочка. Гимназисты, младшие классы. Прекрасный возраст, когда возможна настоящая искренняя дружба без остатка.

Несмотря на возраст, Дмитрий сохранил остроту зрения. Он хорошо видел девочку в легком платье с рассыпавшимися по плечам светлыми волосами. Еще не оформившаяся детская фигура, милое личико. Руки девочки сжимал в ладонях подросток в гимназической форме.

Князь осторожно отступил за дерево. Не хотелось тревожить детей. Обоих он хорошо знал. Знал истории с женитьбами отца и деда мальчишки. По делам службы общался с царственным дедом девочки. Кирилл и Астрид хорошая пара. Пока они дети, но детская дружба иногда перерастает в нечто большее. Да, князь хорошо помнил историю отца своего сюзерена. И своего родного дяди со стороны мамы заодно.

22 июня 1941. Кирилл.

С подпалубной галереи открывается великолепный вид на скалистые обрывы, горные хребты и вулканические пики в белых тиарах. Острый глаз летчиков различал домишки на склонах рыбацкие лодки под берегом. Вот он какой овеянный мифами и легендами Тенерифе! А если перейти на левый борт, пред тобой во всей красе предстает вырастающий из океанских волн скалистый Ла-Гомера.

Кирилл Никифоров в очередной раз пожалел, что пожадничал и не купил фотоаппарат. Не каждый день Господь дает лицезреть такие виды. Не каждый день над океаном такая великолепная погода. Не каждый день выпадает шанс увидеть Канары.

— Господин прапорщик, наслаждаетесь круизом?

— Так точно, господин поручик, — Кирилл даже не обернулся на вопрос комэска.

Борис Сафонов оперся локтями на стальной лист ограждения галереи, улыбнулся яркому тропическому солнышку.

— Интересно, куда нас командование забросит? Не конвои же сопровождать в самом деле выделили? Ты со своим дядей не пересекался?

— Увы, знаю меньше твоего. Тебя хоть Черепов иногда просвещает, — ответствовал Никифоров. — А что до капитана первого ранга Кожина, то он на берегу дядя. С момента выхода из Либавы видел его два-три раза издали.

— Понимаю. Я так спросил.

Кирилл нахмурился, мало кто из соратников знал о его родстве с командиром «Выборга», сам предпочитал не заострять, не кичится и не вспоминать. Не та вещь, которой принято хвалиться. Да и не имел командир авианосца власти над летным составом своей авиагруппы. На корабле даже кают-компании разные для моряков и для офицеров с крылышками на кокардах. Только полковник Черепов имел доступ в морскую кают-компанию. Он же подчинялся командиру корабля.

— Боря, я все спросить хотел, это ты мне подшаманил с переводом на «Выборг»?

Сафонов прищурился, бросил на командира звена чуть ехидный взгляд.

— Ты сам как думаешь?

— Даже не знаю. Пока в Гатчине учился, думал, вернусь к ребятам на «Евстафий», и не гадал, что такой финт вывернется.

— Буду честным, меня спрашивали, просили назвать имена асов, жестких морских волков с клыками в крови. Среди прочих, написал твою фамилию. А вот решение принимали уже выше. Константин Александрович поделился, его в штаб флота вызвали чтоб даже не дать, а спросить: готов ли принять такое назначение?