Господин Шарбери нашел свой телефон, несмотря на свинарник, разведенный в квартире, и почти осязаемое дымное марево. Он пооткрывал все окна, чтобы проветрить. Кажется, проклятые наркоманы были пойманы на горячем. Похищенная женщина — это вам не отжатый телефончик. Надо выяснить, не требуется ли от него что-либо засвидетельствовать, и можно уходить.

Маэдо разрывался между двумя совершенно противоположными ощущениями. Он раскрыл серьезное преступление, предотвратил насилие над замужней дамой, обрел перспективу повышения по службе и долгожданную возможность упрятать за решетку троих недоносков, уже который год портящих воздух в целом и картину на его участке в частности. Впору летать! Но он четко понимал, что ему предстоят и неприятности. Сейчас госпожа Ильтен осознает, на каком она свете и что едва не произошло, и устроит истерику. Наверняка она обвинит его в том, что он не обеспечил надлежащий порядок на территории своего участка, будет кричать, кидаться предметами, а того гляди, еще и в рыло засветит. Он невольно дотронулся до глаза, который до сих пор временами слезился. Потом ему придется доставить госпожу Ильтен домой, и на него примется орать господин Ильтен: мол, почему моя жена в порванной блузке, и как вы могли это допустить, и где была ваша хваленая служба охраны безопасности, вы за это ответите, я напишу жалобу вашему начальству… Как в подобных случаях реагируют обыватели, он знал наизусть.

Едва Тереза подняла тяжелую голову, ее вывернуло. Проклятые уроды! Чем они ее отравили?

Сейчас начнется, обреченно подумал Маэдо. Но госпожа Ильтен его удивила. Она не стала плакать и заламывать руки. Кое-как встала на карачки, потом на ноги. И злобно пнула ногой прямо в морды мычащим скотам, еще не отошедшим от парализующего заряда.

— Где тут ванная? — Собственный голос казался Терезе незнакомым.

— Сюда, госпожа Ильтен, — засуетился Маэдо. — Осторожно, не споткнитесь.

Он покосился на арестованных. Похоже, Фаруто придется собирать челюсть по кусочкам. И это она босой ногой! А Трилл затих, видать, потерял сознание. Очухается — тоже блевать будет. Н-да, госпоже Ильтен лучше не попадаться под горячую руку.

В ванной комнате ванны не было. Равно как душа и раковины. Все открутили и вынесли, бестолковые хорьки. Остался только кран, вода из которого лилась прямо на пол. Вот сейчас точно будет истерика, с замиранием сердца подумал Маэдо. И снова нет. Госпожа Ильтен брезгливо фыркнула и принялась обстоятельно умываться.

— Вам чем-нибудь помочь? — нерешительно предложил он.

— Выйдите за дверь, — сказала она спокойно, словно попадала в такие переделки по дюжине раз за год. — Попробую отмыть их грязные лапы. Найдите пока мои кроссовки. И чаю сделайте.

Как же, отыщется у нариков чай. Если и был когда-то, то весь скурили. И вообще, Маэдо не рискнул бы взять в рот находящиеся в этом сортире продукты или посуду. Он позвонил в РЦП и сделал заказ.

В квартире не водилось ни мыла, ни шампуня. Тереза остервенело оттирала кожу, вычесывала волосы, не жалея воды, опасаясь, что могла подцепить каких-нибудь насекомых. Зальет соседей, ну и ладно. Собственник квартиры — один из этих хмырей, вот пусть он и отвечает. Но на стирку не было уже ни сил, ни средств. Тереза попыталась отмыть с блузки подозрительные пятна, но лишь сильнее ее разорвала, разозлилась и в сердцах швырнула в угол.

Кроссовки ждали ее у дверей — Маэдо расстарался. Она обулась, натянула юбку прямо на мокрое тело: вытереться все равно нечем. Сверху прямо на белье накинула плащ.

Господин Шарбери одевался в прихожей. С кухни тянуло свежим воздухом: для проветривания устроили сквозняк. И Терезу ждал чай: термос из РЦП и одноразовые стаканы. Все-таки Маэдо молодец, хоть и безопасник. Она облокотилась спиной о подоконник — сесть было некуда, — отпила чай и окончательно пришла в себя.

Маэдо глядел на нее все еще с ожиданием. Где истерика? И как это вообще дама с мокрыми волосами стоит у открытого окна и не ноет, что ей сквозит?

— Я не сильно этих ублюдков попортила? — осведомилась Тереза. — Мне превышение самообороны не пришьют?

Маэдо сильно озадачился.

— Они же на вас напали, госпожа Ильтен. Вы могли портить их, сколько хотели.

— О, отлично. А могла бы я их совсем убить?

Тот он впал в полный ступор.

— Э… Ну, теоретически… Чем вы их убили бы?

И, взглянув в ее заледеневшие глаза, внезапно понял, что для этого ей не потребуется никаких посторонних предметов. Вот точно так же, как только что она сломала Фаруто челюсть голой ступней, она врежет ему в грудь ногой в плотной обуви, и ребро проткнет ему сердце. Или двинет в лоб, и переломанные кости черепа превратят мозг в кашу. Он поежился и предложил:

— Давайте вы не будете убивать их сейчас, госпожа Ильтен. На каторге они живые принесут больше пользы, чем трупы. Кто-то же должен работать на астероидах. За нападение на замужнюю женщину суд им меньше десяти лет не припаяет.

Неожиданно эта стальная женщина вздрогнула.

— Суд? Будет процесс? Только не это! Если Рино узнает, он… он больше никуда меня не отпустит.

Вот так раз.

— Госпожа Ильтен… А зачем вы, собственно, ходите по таким сомнительным тараканникам?

— Я не знала, что здесь тараканник! — Она возмущенно мотнула головой, и с копны волос полетели брызги. — Я хожу к людям ремонтировать электронику. Чего смотрите? Хобби у меня такое, ясно?

— Вы умеете ремонтировать электронику? — переспросил господин Шарбери от двери, уже почти переступив порог. — Так это ваши инструменты там в коридоре рассыпаны? А принтер мне почините? Я оставлю вам визитку, хорошо?

Внешне Тереза держала себя в руках. Однако в глубине души, где-то на уровне астрала, ее колотила дрожь. Ей казалось, что еще как минимум неделю она не сможет думать ни о чем, кроме как об этих мерзких харях. Насилие само по себе не слишком пугало ее: военный человек морально готов к боли и увечьям. Но эти противные уроды, почти утратившие человеческий облик, вызывали у нее непроизвольную брезгливость и рефлекторные рвотные позывы. При одном воспоминании об их лапах тянет блевать.

И все же, услышав слова старшего менеджера, Тереза улыбнулась. Кажется, ее клиентура расширяется. Она протянула руку, взяла у него визитку и сунула в карман юбки.

Дверь за господином Шарбери закрылась. Они с охранником безопасности остались наедине. Ну, если не считать троих стонущих в коридоре обдолбышей, скованных наручниками.

— А у меня телевизор почему-то не показывает, — сказал Маэдо, с облегчением поняв, что истерики не будет. — Вы телевизоры тоже ремонтируете?

Тереза хмыкнула и поставила опустевший термос на подоконник.

— Господин Маэдо, давайте договоримся. Я чиню вам телевизор, причем абсолютно бесплатно, а вы ничего не сообщаете моему мужу и не устраиваете суд.

Он опешил. Как это возможно — не сообщать мужу? Муж отвечает за жену. Конечно, он должен знать. С другой стороны, признаваться господину Ильтену, что его жену чуть не оттрахали три укурившихся нарка на территории, подотчетной командиру Маэдо, хотелось ему меньше всего.

— Н-но так не по правилам…

— Останетесь без телевизора, — одними губами улыбнулась она.

— А эти торчки — без наказания? Нет-нет, убивать их я не дам. Одно дело — убить преступника, защищаясь, и совсем другое — убить из мести.

— И как же вы меня остановите? — В глазах мелькнула издевательская смешинка.

Она взяла термос и покрутила его в руках. Сколько секунд ей понадобится, чтобы прямо с места размозжить этим термосом голову одному, подбежать и сдавить горло второму, а потом уж, благо третий рядом, прикончить и его любым удобным способом? Раз — два — три. Успеет ли Маэдо достать парализатор? Пожалуй, третьего он сможет спасти, но первых двух — вряд ли. Если бы он был с группой захвата — дело другое, но Маэдо, собираясь на простой обыск, не мог предположить, что все обернется раскрытием похищения и тройным арестом. И уж тем более — что ему предстоит спасать никчемные жизни арестантов от сердитой потерпевшей.