Ильтен застонал. Вдруг подумалось: ведь соседи и знакомые могут решить, что ему не по карману содержать жену, и тогда… Чтобы разрушить их хрупкое благополучие, доказательств не требуется, достаточно доноса.

— Но для уплаты налогов суд не нужен. — Ну надо же, она в состоянии найти в ситуации что-то положительное. — Управление выпишет счет, ты оплатишь, и все. Мы ведь не собираемся устраивать тяжбу: мол, ничего государству не должны. С государством спорить бессмысленно.

Странно, что она столь трезво рассуждает, на нее непохоже. Повторяет слова легавого?

— А лицензию Маэдо устроит, даже задним числом. Есть у него какие-то ниточки, чтобы потянуть.

Вот это да. При таком раскладе, пожалуй, дело и впрямь рассыпается. Он вздохнул бы с облегчением и засмеялся, но еще одна забота не давала рассосаться спазму в горле.

— Сколько я должен заплатить господину Маэдо за хлопоты?

Он приготовился к самому худшему. И был изрядно ошарашен, услышав:

— Ему не нужно платить.

Что это значит? И червяку ясно, что офицеру придется пошевелиться, поторговаться, напрячь связи, закрыть глаза на чьи-то грешки, а, возможно, самому слегка погрешить против закона. По мелочи, естественно, но и мелочь имеет свою цену. Какую, зохен побери? Подреберье заныло. Может ли статься, что Тереза сегодня была так ласкова с ним лишь потому…

— Тереза, скажи мне правду. — Собственный голос показался Ильтену сиплым. — Ты легла в постель с этим зохеновым охранником?

— Нет! — возмутилась она. И покраснела.

— Ты обещала ему, что сделаешь это, когда он нас отмажет?

— Я же сказала, нет! Ты что вообще там себе думаешь, дупло окаянное?

— Проклятье, в чем тогда подвох? И не говори мне о бескорыстном безопаснике, все равно не поверю. Чего этот тип хочет? От нас вообще или от тебя конкретно.

Тереза сжала губы. Выкладывать все как есть нельзя, Ильтен ни за что не одобрит. А то еще разнервничается и загубит замечательный проект по искоренению городской швали. Эх, лучше бы она сказала, что вынуждена стать наложницей Маэдо, это бы Ильтен понял. Расстроился бы, но не так чтоб до психоза. Только уже поздно отматывать назад.

— Я некоторое время буду работать на службу охраны безопасности, — проговорила она обтекаемо. — И не спрашивай ни о чем, я дала подписку о неразглашении, — соврала она. — Успокойся, ничего незаконного тут нет. Обычная практика по привлечению граждан к операциям. За это даже заплатят.

Ильтен всматривался в честное лицо Терезы поверх чашки. Где-то она врет. Он не мог лишь понять, где. Покачал головой и задал актуальный вопрос:

— Много?

Была в этом какая-то ирония судьбы. Больше любых невзгод опасаться внимания службы охраны безопасности — и в нее же устроиться добровольным помощником. Подписывал контракт Ильтен — Тереза, как женщина, не могла ни самостоятельно оформиться на работу, ни завести счет, на который предстояло поступать вознаграждению.

Но вначале следовало разобраться с Центром бытового ремонта номер 4. Маэдо взял Терезу с собой на переговоры. Долго инструктировал перед встречей с агентом.

— Вам надо казаться глупенькой и испуганной, понимаете? Знаю, что для вас это сложно, — проницательный, зараза, — но стоит постараться, если вы хотите добиться более приемлемых условий. Вы должны убедить агента в том, что у вас не было серьезных мотивов переходить дорогу Центру и что к вам следует отнестись снисходительно. Что взять с женщины? Скажите, мол, ваше хобби — все, что осталось у вас с родины, а муж любит вас и во всем потакает. Поплачьте в нужном месте. Понимаю, не ваш стиль — ну, перчик острый с собой возьмите, что ли, в носовом платке…

Тереза играла хорошо. Глядела круглыми заискивающими глазами, из которых катились столь же круглые слезы, говорила кротким умоляющим голоском. Агент дрогнул. Ну, сглупила баба, не знает еще местных традиций и законов, а мужик от нее без ума, не сообразил пресечь вовремя… Он назвал сумму за отзыв иска — крупную, но не неподъемную, — и категорически потребовал убрать все объявления о ремонте. А Маэдо уверился, что госпожа Ильтен и в его постановке сыграет свою роль с успехом.

Сдирая объявления с подъездов, Тереза испытывала двойное чувство. С одной стороны, легко отделались. С другой — расставаться с подработкой было жаль. Это ведь не только источник дополнительных денег, это в первую очередь удовольствие. Настоящее хобби.

Она рано печалилась. Объявления были сорваны, количество звонков уменьшилось, но они не прекратились. Довольные клиенты рекомендовали друзьям, коллегам и соседям странную женщину, качественно и недорого ремонтирующую всякие приборы. Или трансвестита.

Впрочем, свободного времени у Терезы сильно поубавилось. Днем она теперь отсыпалась, поскольку ночи внезапно оказались заняты. Причем не только и не столько мужем. Ильтен, передумавший прощаться с жизнью, развивал успех. По сравнению с большинством тиквийцев, видевших секс с женщиной лишь на экране в интернет-кафе и весьма смутно понимающих, что с ней делать в реале, он был неплохо подкован в этой области, в том числе практически. Так что Терезу он не разочаровал, и оба вкушали плоды удовольствия. Эйфория усугублялась тем, что конфликт с Центром разрешился, и тень зависшего дамоклова меча рассеялась. Лишь одно омрачало благостную картину: две-три ночи в декаду были принесены в жертву господину Маэдо. Ильтен ревновал. Главным образом его мучила неизвестность. Чем Тереза занимается в эти ночи? Спросить и то не позволено: как же, подписка о неразглашении. Честное слово, ему было бы легче, если бы он точно знал, что они с проклятым легавым предаются любовным утехам. Обидно, но ожидаемо и естественно. А главное — абсолютно безопасно. А тут сиди и гадай, на что подписал Терезу зохенов офицер. Наверняка на что-то, совершенно не подобающее замужней женщине. Иначе давно бы себе помощницу нашел, Терезы не дожидался бы.

— Ты поаккуратнее со своим Маэдо, — посоветовал он. — Скажу тебе, как профессионал…

— Что? — ощетинилась она. — Он не подходит мне, как мужчина?

Ильтен поджал губы.

— Подходит. Оба вы авантюристы, два ботинка пара. Это меня и тревожит, — нехотя признался он.

Сидеть в теплом кабинете и читать рапорты, конечно, приятно. Но есть вещи, которые никому не передоверишь. Операции, в которых участвовала госпожа Ильтен, Эрвин Маэдо считал своим неукоснительным долгом курировать лично. И сопровождающую группу захвата предупредил настрого:

— Если с головы госпожи Ильтен хоть волосок упадет — вы все у меня декаду сесть не сможете.

Впрочем, те и так рвались сделать все, чтобы женщина под их ответственностью была в безопасности. Использование женщины как живца для ловли отморозков было беспрецедентным. Кое-кто из охранников поговаривал, что господин Ильтен сам отморозок, коли заставляет свою жену так рисковать. Услыхав однажды это рассуждение, старший командир Маэдо хмыкнул, вызвал не удержавшего язык подчиненного на ковер и поездил по мозгам. Дескать, внутрисемейные отношения господина и госпожи Ильтен — не ваша забота, боец. Ваше дело — прикрывать госпожу Ильтен. И молчать при этом. Ибо скажете какую-нибудь хрень, которая ей не понравится — очнетесь в гипсе, добавил он мысленно.

Рабочую одежду Терезы — простую юбку и немаркую блузку — Маэдо забраковал:

— В таком только девчонки ходят, госпожа Ильтен. А пристать к девчонке и утащить под куст — не грех. Помните, как мы с вами познакомились? Я ведь вас за девушку принял. Так мы будем ловить не тех, кого надо. Обычных мужчин с обычными деньгами, всего-то и желающих, что невинно поразвлечься с существом другого пола. Даже если они вам что-нибудь сделают, придется отпускать: ничего не знали, кольца не видели, судили по одежде.

Тереза фыркнула.

— Вам надо одеться, как подобает замужней женщине. Ярко, роскошно. Чтобы тот, кто потащит вас под куст, не имел ни единого шанса сказать: мол, попутал с девкой. Чтобы видно было издалека. И богато. Не каждое чмо рискнет завалить или перепродать чужую женщину, за это так наказывают, что не все возвращаются живыми. Но ободрать с нее побрякушки — совсем другое дело, куда более простое и наказуемое не столь жестоко.