Тереза еще раз прочла документы, не веря своим глазам.

— Теперь, когда ты знаешь, что я в любом случае не потащу тебя в тюрьму, скажи мне, — он не оставлял намерения прояснить вопрос, — ты зохенка?

Она негромко засмеялась.

— Конечно, нет. Честное слово. — Она протянула руку и погладила его по жесткому темному ежику волос. — Маэдо, ты просто чудо. Такой умный и глупый одновременно. Теперь уже я перед тобой в долгу. Как ты решился? А вдруг бы я и впрямь была этой самой… зохенкой?

— Мне все равно, — ответил он. — Ты мне нравишься.

Лед в глазах растаял. Зеленые искры казались совсем не страшными, даже притягательными. Губы приблизились, прикоснулись… Она первая поцеловала его, но все же в перерыве между ласками он спросил — чисто на всякий случай:

— Ты точно не оторвешь мне голову?

— Увянь, Маэдо. — Слова привычные, но тон совсем иной.

— Эрвин, — поправил он. — Когда мы обнимаем друг друга, ты вполне можешь звать меня по имени.

— Заткнись, Эрвин. И займись наконец делом. Или ты только на словах герой?

— Нет, ты не зохенка, — пробормотал Маэдо, проснувшись утром. — Ночь прошла, а ты мне так ничего и не откусила. И зохены не умеют стрелять, а ты застрелила одного из похитителей. Ты, похоже, мужчина из неизвестного мира, в котором развиты технологии переноса сознания. Верно? Дерешься и стреляешь, как мужик, это же видно. И в электронике шаришь.

Тереза мотнула головой, волосы рассыпались по подушке, прядь упала Маэдо на лицо.

— Ну, тогда поздравляю! Ты спал с мужчиной. Тебя это совсем не смущает?

— Вряд ли кого-то в Тикви это может смутить, — промурлыкал он. — Мужчина определенно лучше, чем зохен.

— Знаешь что, хренов Эрвин? Засохни.

Маэдо не расстроился. Он был доволен, как объевшийся сметаной кот. Вот что значит вовремя принять правильное решение. А сдал бы он Терезу, кому от этого было бы лучше? Ни ей, ни ему, ни господину Ильтену, ни Энергетической Компании, ни службе охраны безопасности. Может быть, его все еще повякивающей совести — да и зохен с ней.

Тереза же испытывала противоречивые чувства. В сущности, поведи себя Маэдо сейчас неправильно, она вполне могла бы его поколотить. Не потому, что он в чем-то виноват. То, что он сделал для нее, не поддается рациональному измерению, зашкаливает за все разумные пределы. Это не меньше, чем сделал Ильтен. И отплатить ему меньшим было бы несправедливо. Тереза сердилась не на него, на себя. Сколько времени она отказывала Ильтену, потому что у него были другие женщины? А сама взяла и завела другого мужчину. Можно пытаться себя обманывать: мол, это только из благодарности, только один раз… Ясно же, что не один. Невозможно продолжать работать с Маэдо, а иные отношения перекрыть. А рвать контракт она не собиралась: сколько еще преступников не переловлено? Хуже того: она и не хотела ограничиваться одним разом. Выйди все иначе, она, наверное, могла бы сделать морду валенком и сказать, что Маэдо уже получил свою награду, пора и честь знать. Но этот паразит ухитрился ей понравиться. Не слишком умелый любовник, тут он Ильтену проигрывает без борьбы — сказывается дефицит женщин, на ком ему здесь тренироваться-то было? Зато подходит к делу со страстью и полной самоотдачей. А самое ужасное, что он напомнил Терезе Анджея. Не внешне, конечно. И к такой же манере подначивать при общении еще можно отнестись спокойно. Но похожий стиль любви — чересчур для того, чтобы удержаться от искушения сделать это снова.

Маэдо не стал дразнить зверя, рассудив, что если его голова пока на плечах, это не значит, что ее не могут оторвать чуть позже. Благоразумно слился в ванную, а оттуда утек на службу, не привлекая внимания.

От мук совести Тереза перешла к более практическим размышлениям: что теперь делать? Раны зажили, надо возвращаться к Ильтену, а как с ним объясняться? Остаться у Маэдо? Он, может, и не прочь, но как же тогда Ильтен? Терезе вовсе не хотелось расставаться с ним. Все еще терзаясь сомнениями, она начала собирать вещи. Вечером Маэдо увидел на пороге готовую сумку и понял, что час прощания настал.

— Тебе обязательно съезжать прямо сейчас? — только и спросил он.

— Нет, — ответила она быстро. — Завтра.

И у них была еще одна ночь. Но наступило утро, и Тереза вновь погрустнела.

— Что я скажу Рино?

— Ничего, — предположил Маэдо. — Я так убедительно врал ему по телефону целых две декады насчет секретного задания, что он и спрашивать не станет.

— Это ты его плохо знаешь, — огрызнулась Тереза.

— Ну, раз ты так переживаешь, можешь не ехать к господину Ильтену. — Маэдо легко нашел выход. — Живи у меня. Он точно не придет забирать тебя с нарядом охранников и не напишет на меня кляузу. По закону он тебе не муж.

И пошатнулся от оплеухи.

— Усохни, дерево! Рино Ильтен — мой муж, а на закон мне плевать: кажется, в этом ты уже убедился.

— З-зохен! — Голова гудела; он открыл холодильник, насыпал в салфетку лед, чтобы приложить к месту удара, пока не раздулась шишка. — Вот зачем сразу бить? Можно же объяснить спокойно.

Терезе стало немного стыдно. В самом деле, не стоило реагировать так резко.

— Сейчас вызову машину, — проворчал Маэдо. — Верну тебя обратно, пока я еще жив и не в больнице. Бей там господина Ильтена, сколько хочешь.

Ильтена не было дома — ну разумеется, упилил на свою работу. Тереза нарвала с деревьев желтых и розовых лепестков, и цветочная ванна слегка пригасила душевный непокой. Не убьет же ее Ильтен, в конце концов. И не выгонит: тиквиец никогда не поступит так, если уж ему выпало счастье иметь женщину. Будет ругаться и кричать, это да. Ну и пусть выплеснет эмоции. Он ведь не со зла ругается, а из беспокойства. Из любви к ней. А она соскучилась. Сколько можно от него прятаться? Тоже не из озорства или вредности, а чтобы не причинять ненужных волнений.

Тереза встретила Ильтена у дверей, чем не только приятно обрадовала, но и удивила. Тереза обычно ненавидела то, что полагается женам: носить пышные платья, спрашивать у мужа разрешения на все не предписанные семейными отношениями поступки, сидеть дома и, естественно, встречать мужа с работы. Хорошо, если она вообще бывала в квартире, когда он приходил. И в лучшем случае милостиво ставила чайник. А тут к самым дверям вышла и обняла вдобавок. Радоваться или пугаться? Не иначе, натворила нехилых косяков, что так ластится.

— Рино, я по тебе скучала, — выдавила Тереза, уткнувшись ему в грудь, и он временно забыл о косяках, потом разберемся. Разве можно думать о плохом, когда женщина в руках?

До чая дошло нескоро, но вот наконец чашки были налиты. И тогда Ильтен спросил:

— У тебя что-то стряслось?

Тереза спрятала глаза. Точно, стряслось.

— Две декады, Тереза. Что это за задание? Нет, я не выпытываю, я просто рассуждаю. Нельзя позволять этому безопаснику так себя эксплуатировать.

Она коротко вздохнула. Несогласна, стало быть. Хотя и неловко ей: видно, понимает, что поступает не по правилам.

— Было трудно? Опасно?

— Все в порядке, Рино, — вымолвила она.

Врет. Расстраивать не хочет, как пить дать.

— Это было действительно важное дело. Такое важное, что… Вот. — Она вытащила из сумочки два свернутых листа.

— Что это? — Он бросил взгляд на распечатки в казенном, официальном стиле. Копии документов.

— Это… наши биографии.

Ильтен вчитался в текст. Сердце заколотилось. Рино Ильтен, тридцать две весны, в таком-то году подано заявление, в таком-то зарегистрирован брак с уроженкой Коринтии именем Тереза. В порочащих связях не замечен, добровольно сотрудничает со службой охраны безопасности…

— Откуда это? Как?

Она отвела взгляд.

— Маэдо сделал. Он всё знает, Рино. Ну, не всё… Но он проверял базы и в курсе, что меня там нет. И собирался внести, как только перейдет работать в городское управление. Он сказал, нам надо выучить биографии… чтобы, случись что, не путаться в показаниях.

— Это же… — прошептал Ильтен. — Это…