Маньяк стал подавать признаки жизни. Нет уж, ни к чему таким, как ты, жить на свете. Тереза взяла первый попавшийся нож, особо не выбирая, и всадила в вытекший глаз поглубже. Козел дернулся и затих. Она пощупала пульс на шее, кивнула сама себе. Вот так, больше ты никого не замучаешь.
Всё. Адреналин покинул ее, и она в изнеможении прислонилась к стене. Спина взмокла от холодного пота, лоб покрылся испариной. Еще немного, и ледяной холод подвала выстудит пот. После всего свалиться с воспалением легких? Ну, нет. Тереза с усилием заставила себя отлепиться от стены и, чуть не плача, подняться в дом. Каждый шаг был, как последний.
Дверь в подвал она не закрыла, только отползла подальше, свернулась калачиком и обхватила себя руками. В окне замигали огни. Служба охраны безопасности, машинально отметила Тереза. Как обычно бывает, менты слегка опоздали. Но действительно слегка. Маньяк не успел бы ее убить, разве что изуродовать.
Зазвенели стекла, и в окно полезли бойцы группы захвата, они растеклись по коридору, по комнатам, кто-то спустился в подвал и теперь отчаянно ругался — было отчего. А потом вошел Маэдо с перевязанной головой, весь напряженный, взъерошенный. Увидел Терезу и закрыл глаза.
Вот этот проклятый дом. Группа захвата начала штурм. Маэдо испереживался: а если в перестрелке заденут госпожу Ильтен? Но выстрелов не слышалось. А вдруг уже поздно?.. Чуть погодя бойцы вышли на связь:
— В доме никого нет, старший командир. Кроме женщины. А-а, зохен! В подвале труп.
Он стремительно взбежал на крыльцо, распахнул дверь. Госпожа Ильтен сидела у окна на полу, голова в крови, все перемазано кровью… Совершенно голая. Маэдо рефлекторно зажмурился. Но уже другой рефлекс заставил его открыть глаза.
— Госпожа Ильтен!
Он шагнул к ней, стараясь не смотреть на обнаженную грудь. А шрамы на животе старые; любопытно, откуда? Протянул руку, помогая подняться, невольно прижимая к себе. Зохен, только бы она не подумала…
— Светлые небеса, вы живы! Вы сильно пострадали?
Она вдруг обняла его за шею и расплакалась. Он и сам чуть не разрыдался — от облегчения. Напряжение ушло. Он аккуратно гладил ее по спине, успокаивая. Потом спохватился: она же голая! А бойцы смотрят и ухмыляются.
— Дайте водки, — процедил он сквозь зубы. — И найдите госпоже что-нибудь накинуть. Ишь, уставились!
Тереза никогда не любила водку, но хорошо знала, что порой крепкие напитки необходимы, как лекарство. Она послушно отхлебнула из фляги. Глотку обожгло, тепло растеклось по организму, гася ледяную дрожь. Она наконец ощутила себя на этом свете.
— Мне надо в душ, — пробормотала она.
— Может, помочь? — участливо осведомился Маэдо. — Как вы себя чувствуете? Вы вся в крови.
— Она большей частью не моя, — вымученно улыбнулась Тереза. — А что мое — так, царапины… Только на голове не вижу.
Ванная комната была роскошная. Просторная, два зеркала. Терезе сразу захотелось такую. В зеркала она рассмотрела промытую рану на голове. Ужас, кожа рассечена до кости. Кто-то из бойцов по приказу Маэдо принес аптечку.
Потом она сидела прямо на ступенях крыльца, завернувшись в огромный велюровый халат покойного хозяина, голова в цветастом полотенце, и пила горячий чай — это Маэдо велел приготовить, знал уже, что ей нужно в период отходняка от стресса. Воздух был прохладен, но не зябок, солнце висело за верхушками леса, просвечивая через редкие кроны. Свистнула какая-то птичка. Идиллия, да и только.
— Где мы находимся? — поинтересовалась она у присевшего рядом Маэдо.
— Окрестности озера Риаведи, — ответил он, помешивая свой чай. — Дачный поселок.
Тереза невольно усмехнулась. Как она мечтала сюда попасть! Мечты всегда сбываются не так.
— Простите меня, госпожа Ильтен, — покаянно проговорил офицер. — Мне нет оправданий. Я подверг вас риску, вы получили ранения…
— Полно, Маэдо, — отмахнулась она, и он даже не упрекнул ее, что она пропустила «господин». — Не вы же тюкнули меня по затылку, затащили в подвал и пытались изрезать ножом.
— Но все это случилось из-за меня. Из-за моей дурацкой идеи.
— Бросьте, идея была хороша. Сколько преступников вы поймали? Кажется, ваше руководство ценит ваше рвение. Бойцы поговаривают, что для вас готовят кресло в городском управлении. Думаю, после того как вы сегодня обезвредили маньяка, оно не заставит долго себя ждать.
— Это вы его обезвредили, — поправил он.
— Под вашим чутким руководством. Начальнику отделения не к лицу самому гоняться за маньяками, высунув язык, для этого существуют агенты. Им достаются премии, а начальнику — слава.
Опять разводит на деньги, отметил Маэдо. Умело намекает, ничего не скажешь. Но спорить он и не думал. После случившегося он вообще не понимал, что сделать для нее, дабы искупить вину. Все, чего она захочет, не меньше.
— Ильтен, — он воспользовался ее оговоркой, сделал ответный шаг к сокращению дистанции, — как вы убили этого человека? Арестованные похитители говорят, у вас были связаны руки.
— Чтобы кого-то убить, руки вовсе не обязательны, — меланхолично произнесла Тереза, побалтывая чашку с чаем, и вдруг встрепенулась. — Надеюсь, меня не обвинят? Это была самооборона, не месть.
— Не думаю, что вас обвинят, — покачал головой старший командир. — В связи со вскрывшимися обстоятельствами… Похищение женщины и покушение на ее убийство, убийства еще не знаю скольких женщин ранее… Полагаю, руководство будет даже радо, что он не остался в живых, потому что было бы сложно подобрать адекватную меру наказания.
Тереза слегка расслабилась. Облокотилась спиной о перила, вдохнула влажноватый воздух.
— Я отвезу вас домой, Ильтен. — Старший командир поднялся. — Мы и так задержались, ваш супруг, наверное, волнуется. Вы позволите принести ему мои искренние извинения?
— Что? — Тереза испуганно уставилась на него, потом на свои порезанные руки, дотронулась до головы. — Нет! Мне нельзя домой. Я не могу показаться Рино в таком виде. Маэдо, пожалуйста, позвоните ему! Скажите, что я нужна вам… хотя бы еще декаду. Скажите, это необходимо для дела. Напомните, что он подписал контракт.
— Но он будет недоволен, — предрек Маэдо. — И обеспокоен.
— Если он увидит мои раны, то еще сильнее обеспокоится! И вообще больше не выпустит меня из дома. Особенно с вами, — добавила она.
— Хорошо. — Он поднял руки вверх, как бы сдаваясь. Только что обещал самому себе, что сделает для нее все, так почему бы не начать прямо сейчас? — Я позвоню и постараюсь убедить господина Ильтена, что все в порядке, просто операция затягивается. Но где вы проведете эту декаду?
— Что значит — где? — Тереза непонимающе воззрилась на него. — У вас, конечно.
Он рассмеялся. Вот как после этого оправдываться, если шеф из городского управления выразит недовольство его моральным обликом? Офицер службы охраны безопасности должен быть примером для всех, скажет он, а вы привели любовницу, заморочив голову ее мужу. Никто не поверит, что Ильтен ему не любовница. Никто из подчиненных уже в это не верит.
Он подозвал зама.
— Отвезите госпожу Ильтен ко мне домой, — тот невозмутимо отсалютовал: дескать, приказы не обсуждаются, а то, что я об этом думаю, останется при мне. — Пусть отдыхает. Мы тут, боюсь, до вечера не закончим.
Тереза уже бывала в квартире Маэдо, но впервые обратила внимание на то, что она однокомнатная. Правильно: зачем бессемейному, бездетному мужику больше, чем одна комната и одна кровать? И как ее теперь делить? Проклятье, даже дивана на кухне нет. А Маэдо не из тех, кого легко выгнать на коврик. Это не Ильтен. Самоуверенный циник, хорошо знающий, чего хочет. Помаявшись, Тереза уснула, с фатализмом махнув на проблему рукой. Пусть сам решает. Уйдет ли на кухню пить до утра, будет дремать сидя в кресле, ляжет рядом… даже если воспользуется шансом — так тому и быть. Она уже однажды мысленно согласилась стать его любовницей, второй раз проще.
Маэдо пришел ближе к полуночи. Полюбовался на госпожу Ильтен, разлегшуюся на кровати по диагонали и занявшую ее целиком. Из-под одеяла видна только замотанная голова да перебинтованные руки. Но если одеяло приподнять… Накатило воспоминание о голой Ильтен, повисшей у него на шее сегодня утром, взбудоражило кровь. Но тут же другое воспоминание заставило его сглотнуть от подступившей тошноты. Труп маньяка с вытекшим глазом, раздробленной челюстью, порванной селезенкой и раздавленным яичком. А сейчас у нее еще и руки свободны…
