— И что? — огорченно потребовал ответа Маэдо. — Мы зря сюда лезли?
На самом деле он еще никуда не вылез, стоял внизу у люка. Но Тереза не стала придираться к словам.
— Сейчас решим. — Она подошла к хлипкому ограждению крыши и зычно заорала: — Эй, а сварщик с аппаратом в этом доме есть?
Плотный мужик, куривший на балконе третьего этажа, аж сигарету изо рта выронил. Завертел головой, пытаясь понять, откуда только что проревела эта иерихонская труба.
— Мы на крыше! — помогла ему Тереза.
Мужик задрал голову. Лицо его прояснилось:
— Антенну, что ли, чините? Вот это дело, а то трындец какой-то, что есть телек, что его нет.
— Мы бы починили, но не получается! — крикнула Тереза. — Сварщик нужен.
— А, ну так я ща приду, — с готовностью откликнулся мужик. — Много там варить? Мне аккумулятора хватит, или провода кидать от розетки?
Вот это правильный и деловой подход. Настроение у Терезы поднялось. Сварщика звали Винк. Чисто выбритый и слегка пьяненький — успел отдохнуть после смены, вот только телевизор не смог посмотреть. Он обстоятельно пожелал всем светлого солнца, втащил через люк свой аппарат и приступил. Тереза пока проверяла контакты.
К сожалению, юстировать и настраивать приемник можно лишь после его надежной установки, и было потеряно много времени. Зато участники заговора против управляющей компании перезнакомились. Маэдо более-менее знал, кто есть кто из его соседей — въевшаяся на работе привычка все подмечать и разузнавать, — но весьма поверхностно, это не его подотчетная территория. Остальные же были совершенно не знакомы ни с ним, ни друг с другом. Дурацкая традиция жить обособленно и не лезть в дела соседей, жесткий этикет, оставляющий мало шансов завести приятеля, кроме как на работе или в интернет-кафе. Тереза послужила катализатором: женщины меньше связаны правилами этикета. Тиквийцы не одобряют сумасбродства и невежливости, но женщине готовы простить даже эти недостатки, лишь бы жила в Тикви. И Тереза быстро и бесцеремонно разговорила сперва Камма, потом Винка, представила им Маэдо. В общем, когда дело было сделано, успех предприятия решили отметить все вместе.
Отправились в квартиру Маэдо. Включили наконец заработавший телевизор, шла какая-то спортивная программа. Заказали в РЦП пироги и вино. Камма желчно и ехидно комментировал игру, Винк хохотал до слез, Маэдо радовался, что любимая команда выигрывает. Тереза просто ела пироги — спорт был ей не слишком интересен. Потом Камма пригласил Винка посмотреть телевизор у него. Что любопытно, ни Маэдо, ни Терезу с собой не позвал. Винк немного подумал — чего тут думать-то, не поняла Тереза, — и весело махнул рукой: мол, пошли.
— Быстро они слиняли, — проговорила Тереза, теребя бокал с вином. Ей казалось, что программа еще не исчерпана: вон, даже пирог не доели.
Мент усмехнулся:
— Они приняли нас за любовников. А что еще можно предположить? Женщина одна, без мужа, в гостях у чужого мужчины. Ушли, чтобы не мешать. И что-то мне подсказывает, их вечер будет наполнен удовольствием больше, чем наш.
Тереза подавилась. Они что?.. Мама родная, да ведь точно так же уходили парочки из интернет-кафе: перемигивались и демонстративно прощались. Не телевизор они пошли смотреть. А если и телевизор, то какое-нибудь порно с тайного диска, не иначе.
— Ну, а чему вы удивляетесь, госпожа Ильтен? — Маэдо допил бокал и отставил его. — Они провели столько времени в вашем обществе. У нас в стране, знаете ли, не каждый день увидишь женщину, не говоря уж о том, чтобы чинить вместе с ней антенну и сидеть за одним столом. Разумеется, ребята возбудились. Надо же им как-то сбросить напряжение.
Тереза до сих пор не могла свыкнуться с этой стороной тиквийского бытия. На Земле нетрадиционные отношения были в основном уделом богемы — всяких шоуменов, танцоров, режиссеров… Специфический образ жизни, стиль одежды, манеры… А тут вроде обычные мужики, не чурающиеся рюмочки, работяги, слесарь и сварщик — и на тебе!
— У вас на планете не одобряют, когда мужчины предаются отдохновению друг с другом, да? — понимающе спросил Маэдо.
— Ну… да. — Глупо отрицать.
— Это потому, что у вас много женщин.
Это тоже отрицать невозможно.
— Когда на каждого мужчину приходится по женщине, пренебрегать ею и поступать иначе — несомненный грех, — промурлыкал Маэдо. — Но вы нынче в Тикви, госпожа Ильтен. И если ваш муж вытянул счастливый билет и может наслаждаться вами сутки напролет, это не значит, что все остальные, кому не повезло, должны молча ему завидовать и ничего более не предпринимать.
Тереза хмыкнула. Предположение, будто Ильтен может непрерывно наслаждаться ею, показалось ей натянутым. Когда-нибудь они станут близки, возможно, и очень скоро, но сутки напролет — это озабоченный охранник загнул. Неужели больше нечем заняться?
— Кстати, — вспомнила она, — вы очень спокойно сказали, что господа Камма и Винк посчитали нас любовниками. Разве так можно? Ведь по вашим законам жена принадлежит только мужу.
— Законы, госпожа Ильтен, и их выполнение — разные вещи. — Голос Маэдо становился все более медоточивым. — Вот я, например, гораздо больше похож на сослуживца отца, чем на него самого. Причем у меня нет братьев, значит, брак отца с матерью был скорее всего бесплоден. Видите, какая польза от любовников. А потому государство будет всегда смотреть сквозь пальцы на мелкие нарушения этого закона. Все, что приводит к рождению детей — хорошо для государства.
Он опрокинул еще один бокал.
— У вас есть дети, госпожа Ильтен?
— Пока нет, — осторожно ответила она.
— Ну так имейте в виду: если что, вы знаете, где я живу.
Она вспыхнула:
— Это что, намек? Хотите меня соблазнить?
Соблазнить госпожу Ильтен было бы крайне соблазнительно, скаламбурил про себя Маэдо. Если бы не перспектива оказаться в морге с оторванной головой, он так бы и сделал. Она в его квартире, расслабленная, полупьяная… Пара нежных поцелуев и пачка лапши на уши — растает, никуда не денется. Но он хотел бы утром проснуться. Желательно в собственной постели, а не в палате интенсивной терапии. Чутье подсказывало офицеру: эту хищницу лучше не трогать, пока она сама не захочет.
— Тише, тише, госпожа Ильтен, — заговорил он негромко и урезонивающе. — Какой же это намек? Я честно предлагаю вам помощь, если вы будете испытывать затруднения. Принять ли ее, решайте сами. Именно сами, госпожа Ильтен, не пытайтесь обсуждать проблему с мужем. Мужья почему-то гораздо ревностнее относятся к выполнению брачных законов, чем даже мы, стоящие на страже законности, но тем не менее ставящие благо государства выше.
Ишь, соловьем разливается, подумала Тереза. Радетель о благе государства! О себе этот патриот, само собой, заботится в последнюю очередь.
— Знаете что, господин Маэдо? Отвалите лесом и не отсвечивайте!
— О, как скажете. — Он вроде бы и не расстроился. — Проводить вас? Мне кажется, вы не очень твердо будете стоять на ногах.
Требовательный звонок в дверь.
— Откройте! Служба охраны безопасности.
Ильтен чуть не поседел. Схватился за сердце, потом за чашку… Тереза с безумными глазами метнулась на балкон.
Он взял себя в руки. Не может быть, чтобы пришли за ней. Здесь, на Т5, никто не знает, что он прячет нелегалку. Они начали жизнь с чистого листа. Он — добросовестный сотрудник Компании, Тереза — его законная жена. Да, ее нет в базе данных. Но чтобы послать запрос в базу данных на Т1, требуются крайне веские подозрения, в противном случае ни один чиновник не даст разрешение на защищенную межпланетную связь по пустяковому поводу.
— Чем обязан? — Ильтен отворил дверь.
На пороге стояли двое. Охранник безопасности и клерк в официальном костюме со строгим шейным платком.
— Вы обвиняетесь в нелицензированной трудовой деятельности, — сурово объявил страж порядка, — и в неуплате налогов на доход, полученный в ее результате.
Ильтен округлил глаза.
— Налицо какая-то ошибка! Я работаю в Брачной Компании с десяти до семнадцати, откуда у меня время и силы на иную деятельность? Да и зачем мне это, если я имею хорошую работу?
