— Ну и? Зачем так было напиваться?

— В-вкусно же… И мёд… И блины… — произнёс с улыбкой Яромир. — Есень… А это…

— Что снова? — раздражённо ответила она.

— Ты красивая… Замуж за меня пойдёшь?

— Ага, аж двадцать раз! — фыркнула девушка. — Проспись давай!

«Сегодня начинается посевная.

Пришлось вставать спозаранку, ещё до рассвета, и доделывать множество вещей, в том числе и посмотреть, как настаивается то самое противозачаточное для мужчин. Это крепкий сироп, требующий восемь дней настаивания и чрезвычайно дорогих ингредиентов. Но ещё одну зиму с беготнёй от роженицы к роженице я без посторонней помощи ученика или коллеги просто физически не выдержу. Рецепт старый, ему лет сто, наверное, но если сработает хотя бы на половину от того, что заявлено, то будет прекрасно и смогу снизить зимних рожениц значительно. И для себя ещё решила не предупреждать мужчин об истинном свойстве данного… лекарства. Обойдутся, совру что-нибудь, если спросят.

Яромиру определённо лучше. Всё реже использует трость на малые расстояния, особенно дома. Один раз ходили вместе на недолгую прогулку с Вороном, а потом только они вдвоём. Вряд ли Яромир садился на коня, иначе бы потом просто не дошёл обратно. Иногда, когда он засыпает, сканирую весь организм. Трещина уже почти зажила, осталось немного и трость не понадобится больше никогда. Вот только общее его состояние оставляет желать лучшего. Болезнь «высосала» его жизненные силы. Приехав ко мне сильным и выносливым молодцем, сейчас он иссох весь. До столицы он доедет, конечно, но лишь с помощью Ворона, а следом благополучно снова сляжет. А значит в моих же интересах вернуть ему что-то близкое к прошлой форме.

О глупых его пьяных фразах даже не спрашивала. Пусть и говорят, что то, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке… Но это всё бредовые россказни! Особенно это откровенно тупое «предложение выйти замуж». Мало того, что это мезальянс, так ещё и о подобном нельзя даже говорить. Он не останется здесь, ему тут не место.

Себе же я честно призналась только в одном — Яромир мне нравится в привычном понимании этого слова. Как человек и… как мужчина. Это можно назвать отвратительным словом «привычка». Совместный быт и почти постоянное нахождение в четырёх стенах сближает очень сильно. Я уже слабо могу представить себе, что когда-нибудь проснусь и не увижу на кровати его мирно спящее лицо. Это… ужасно? Наверное. Быть может, после его отъезда останется какая-то щемящая тоска, что сойдёт на «нет» со временем.

Что ж… Меня ожидает насыщенный день. Сегодня вся деревня вспахивает общие поля, в том числе и тот, что принадлежит нашей семье. Интересно, что на этот раз будем сажать?

Встретимся скоро снова.

Третий день месяца Первой Капели»

Солнце медленно выползло за горизонт, освещая пробуждающуюся, но всё ещё сонную деревню Соловки. Где-то в тишине раздался надрывный крик петуха, который тут же подхватили другие пернатые. С приходом тепла птиц стали выпускать на дворы, давая волю и возможность погулять, разминаясь.

В печке томилась ароматная овсяная каша, в которую Есения потом добавит немного сливочного масла и по желанию замороженных с лета ягод. Девушка медленно и лениво поднялась с места, потягиваясь и разминая затёкшие конечности. Яромир ещё спал, морщась от явно неприятного попадающего в комнату с улицы света. Девушка поправила немного сползшие тёплые чулки, не забыв одёрнуть юбку, и осторожно коснулась плеча мужчины. Он открыл свои заспанные и почему-то неожиданно яркие (ярче, чем обычно) голубые глаза.

— Я ухожу на посевную. Вся еда в печи, постараюсь вернуться до заката.

Есения хотела было отойти от него, чтобы продолжить собираться, но почувствовала неожиданно мягкую, но цепкую хватку на своём запястье.

— Я пойду с тобой, — прохрипел сонный Яромир.

— Уверен?

— Угу, — кивнул он её в ответ.

— Тогда собирайся как можно быстрее.

Есения аккуратно высвободила свою руку и с улыбкой приступила за сборы сумки на посевную. Обычно она её не носила. Объём сумки превышал разумные меры, а количество и разнообразие необходимых на каждый случай лекарств походил на тот самый огромный оранжевый ящик, который ей, хрупкой девчонке, приходилось таскать во время недолгой работы на скорой. Аккуратно уложив всё, в том числе и многострадальный сироп, Есения поспешила наложить достаточно горячую кашу для двоих. Обычно она не ела перед подобными походами, предпочитая мелко перекусывать на ходу, но с Яромиром это ей вряд ли не удастся. Быстрая пробежка до поля заменится на ходьбу и может быть даже поездку на коне.

— Как мы пойдём? — произнёс вышедший из ванной Яромир.

— Надеюсь, быстро и с песнями, — на свои же слова девушка хихикнула. — Я обычно прихожу на посевную в числе самых первых, но сегодня придётся слегка задержаться.

— Мне не стоит с тобой идти? — слегка расстроенно сказал мужчина, уже поедая за обе щеки кашу.

— Нет, нет! — с улыбкой успокоила его Есения, приступая к завтраку самой. — Пойдём по лесу, коротким путём. Там ещё сыро, но не настолько, чтобы это нам мешало. Должны поспеть вовремя.

***

Ворон недовольно фыркал, степенно ступая по прошлогодней опавшей прелой листве. Запах от неё никогда не был приятным, но Есении напоминал скорее об осенних походах за грибами: грибницы пахли так же противно. Яромир, несмотря на явную тяжесть пути, шёл достаточно быстро, шагая с тростью, изредка лишь останавливаясь и опираясь на коня, который тащил на себе сумку целительницы.

Девушка его не торопила, останавливаясь и осматривая окрестности. Снег окончательно сошёл чуть больше недели назад после по-весеннему тёплого дождя, принесший следом за собой ещё и фён, горячий сухой ветер. Земля, освобождённая от оков, быстро прогрелась, а растения пустили первые, несмелые ростки. Почки же набухали медленно, будто лениво раскрываясь под пригревающим солнцем. Неделька, может две, и здесь будет совсем зелено. Редкие, едва вернувшиеся с более южных земель птицы заливисто щебетали,

Есения уже одевалась довольно легко, лишь надевая поверх обычной одежды лёгкий длинный, почти до самых щиколоток кафтан. Да и обувь сменила на лёгкие сапоги из телячьей кожи, тщательно пропитанные рыбьим жиром, стараясь хоть немного защитить от влаги. Яромиру также был добыт примерно такой же кафтан, но значительно короче, лишь выше колена, а вот из обуви остались всё те же лапти.

— Осталось недолго, — в очередную остановку произнесла Есения. — За вооооон тем дубом… — она показывала на возвышающееся над всеми окружающими дерево, словно исполин, хозяин леса. — … уже наше поле.

Она мирно и неспешно зашагала вперёд, вспоминая, как боялась этого громилу в детстве, испытывая трепет и благоговение. Отец тогда посадил её на шею и рассказывал об этом дубе. Когда-то давно ещё его прадед посадил небольшой саженец на одном из краёв выделенного их семье деревней большого поля. И по этому дереву впредь все его потомки узнавали, где именно находится их земля.

Яромир в какой-то момент поравнялся с Есенией, смотря на приближающуюся махину с явным восхищением на лице. Девушка это заметила и улыбнулась. Все, кто видят этот дуб впервые, смотря на него со схожими эмоциями.

— Мой прапрадед посадил его, когда прибыл в эту деревню, — произнесла она, когда они подошли к дереву. — Удивительно, что он вырос настолько большим.

— Так твоя семья здесь живёт настолько давно? — изумился Яромир. — Да вы старожилы!

— А то ж! — расхохоталась Есения.

Они обошли дерево и увидели целую толпу деревенских. Мужчины и женщины, юноши и девушки и даже несколько стариков обернулись на их прибытие и наперебой принялись приветствовать их нестройным хором. Поодаль стояли разномастные кобылы, ожидавшие своих хозяев.

— Дядька Всеслав, всех собрали? — строго спросила девушка у старосты, получив в ответ кивок. — Бабоньки, отойдите! Все! Остаются лишь мужики! — громко произнесла она.