– Прямо под нашими окнами повторяется история Ромео и Джульетты, – ответила я и поведала ему все о юноше-китайце и Селиме.

Джон налил себе вина и погрузился в размышления.

– Полагаю, турки никогда не согласятся принять его в семью?

– На это надежды мало, – признал Дэниел. – Старик держит в кулаке все семейство, а девушка уже и так вызвала его гнев, когда отказалась покорно выйти замуж за уготованного папашей жениха.

– Да и китайцы вряд ли готовы принять с распростертыми объятиями невесту другой религии и даже другого роду-племени, – кивнул Джон. – Печально!

Кеплер очнулся от своего транса и закрыл ноутбук.

– Что печально? Зачем вы рассказываете моему Джону грустные истории? – напустился он на меня.

– Жизнь – грустная штука, – отвечала я. – Иногда. Но вы можете помочь нам сделать ее немного лучше.

– Что я должен делать? – откликнулся он, не раздумывая. Какой он все же славный, этот Кеплер! Отнюдь не простак, но в то же время есть в нем какая-то удивительная непосредственность. Ну кто бы еще согласился вырядиться в этакую красную пижаму?

– Я бы хотел, чтобы завтра в час дня вы поговорили с одним мальчишкой, – сказал Дэниел. – Если с ним заговорю я, он может перетрусить и сбежать. А вы как-никак говорите на разных диалектах китайского.

– Да уж, мы с Джоном каких только языков не знаем! Ладно, мы поймаем вам эту птичку.

– Какие красивые шахматы! – похвалил Дэниел.

Фигурки были сделаны из стекла. На самом деле они были темно-зеленого цвета, но казались черными. Очень изысканно.

– Вы играете? – оживился Кеплер.

– Немного. Но сегодня у меня нет на это времени, мы и так у вас засиделись. Буду ждать вас в «Небесных наслаждениях», скажем, без десяти час, – сказал Дэниел. – Не заходите в магазин. Этот крысеныш Георгий что-то от меня скрывает, возможно, это касается Селимы и ее парня. Спасибо, – поблагодарил он, и мы распрощались.

У меня возникло ощущение, что с нашим уходом в этом доме вновь воцарилась атмосфера удивительной близости, которая словно окутывала этих двоих, наполняя жизнь особым смыслом. Их взаимная близость была столь глубокой, что я бы неизбежно почувствовала себя одинокой, не будь со мной рядом Дэниела.

Мы взяли Горацио и сумку-холодильник и отправились на крышу. Дождь поутих, но в беседке было слишком сыро, поэтому мы устроились в храме Цереры, где составили компанию Труди. Пол был усеян перьями, которые Труди как раз выметала.

– Это все он, – Труди кивнула в сторону Люцифера. Котенок сидел у нее на плече с таким видом, словно только что проделал адскую шутку и заслужил похвалу самого дьявола, и тот позволил ему полакомиться парочкой грешников. – Вот, поймал голубя.

– Но он же еще маленький! – изумилась я. – Как ему это удалось?

– Подстерег и набросился, – хмыкнула Труди. – Голубь все тут расхаживал, потом – бах! – Люци цап его за спину. И держит. Голубь взлетел, я едва успела оттащить котенка за поводок, а то бы и он улетел. Но перьев вон сколько нападало. Давай-ка Люци, надо отнести их все на компостную кучу.

– Просто страшно подумать, в кого превратится этот котенок, когда вырастет! – сказала я Дэниелу.

Он протянул мне бокал.

– Да, перспективы самые пугающие. Хорошо еще, что вы догадались надеть на него эту шлейку. Думаю, если бы ему не помешали, негодник все же одолел бы голубя. Какие у тебя планы на сегодня?

– Надо сходить к Летти Уайт, чтобы в полиции сняли мои отпечатки пальцев. Возможно, они успели хоть что-то разведать о моем скалолазе.

– Мне пойти с тобой?

– Как хочешь.

– Тогда я хочу, – сказал он, и мы оба замолчали, потягивая джин с тоником.

Вряд ли что можно сказать об архитектурном облике здания полицейского участка на Сент-Килда-роуд, так что я и не стану пытаться. Перво-наперво нас осмотрели, обыскали с головы до пят, выдали нам какие-то бирки и проводили в лабораторию, где мои пальцы перепачкали чем-то черным. Потом мы отправились на поиски Летти и нашли в ее кабинете – крошечной комнатушке, в окно которой был виден кусочек неба.

– Мисс Чапмен, – произнесла она сухо, – посмотрите, не это ли ваш непрошеный гость?

Она положила передо мной на стол фотографию. Я кивнула.

– Это Джим Рональдсон по кличке Кот. Легко можно догадаться, почему его так называют.

– Он что, вор-домушник? – спросила я.

– И у него наследственные способности к скалолазанию, – заметил Дэниел. – Его отец был альпинистом. Кажется, погиб на Эвересте. Вот только сынок использует их не во благо, а во зло.

– Верно, – подтвердила Летти. – Вся семья смирилась с этой смертью, он один – нет. У него плохой послужной список. Еще совершеннолетия не достиг, а уже имел судимости, пожалуй, за все возможные преступления, кроме убийства.

– Так он водится с Близнецами? – уточнил Дэниел.

– Да. Малоприятные типы, – Летти Уайт брезгливо скривила губы.

– Я не понимаю, – сказал Дэниел. – Они же по найму работают. Но кто их подрядил на этот раз? Услуги-то их стоят немало. Что-то вы темните. Может, стоит все же рассказать нам, что вам известно?

– Не могу, – отрезала Летти. – Я попросила разрешения. И получила отказ. Извините. Но скоро все это должно закончиться.

– Как скоро? – не выдержала я.

– В течение трех недель. Не дольше. А пока, увидите этих двоих – сразу дайте нам знать.

Она положила передо мной еще одну фотографию. На этот раз двух дюжих типов средних лет. У них были темные волосы, темные глаза и усы. Судя по всему, они были близнецами.

– Эта парочка долго водила нас за нос, пока мы не узнали, что на самом деле их двое, – сообщила старший констебль. – Они постоянно обеспечивали друг дружке алиби. Тейт и Булл Смиты принадлежат к знаменитой преступной семейке. Они всегда вооружены и опасны, даже когда спят. Так что будьте начеку.

– Что ж, спасибо большое! – проворчала я.

Мы покинули здание, вернули бирки и получили назад свои вещички.

– Паршивое дело, – сказал Дэниел, когда мы перешли на другую сторону улицы к трамвайной остановке.

– Да уж, – согласилась я

– Только Близнецов нам не хватало! Лепидоптера не соврала: они и впрямь из знаменитой шайки, только оттуда их турнули несколько лет назад.

– За что?

– За чрезмерную жестокость. И неразборчивость. Наш криминальный мир старается не выносить сор из избы и лишь в исключительных случаях прибегает к помощи посторонних. Это может привлечь нежелательное внимание полиции и вызвать неприятности вроде обысков и арестов. Но Близнецы…

– Не говори мне.

Мы сели в трамвай. Легкий жар, вызванный джином с тоником, почти улетучился, я начинала зябнуть. Я отыскала два билета и ухитрилась сунуть их в компостер, уронив всего два раза: не так плохо, если учесть, что у меня окоченели пальцы. Как на грех я забыла дома свои новые красные перчатки.

– Ладно, я только хочу сказать, что они работают по заказу. Этакие наемники вроде тевтонских рыцарей – вот кому они составили бы отличную компанию!

– «Эй, Георг, давай-ка отведаем этого трофейного винца и обогреемся у пожарища, вон как деревушка полыхает!» Так?

– Именно так, кетчеле, – приятно было чувствовать теплую ладонь Дэниела в моей руке. – А Джим по прозвищу Кот их известный кореш. Они зовут его, когда надо, скажем, пробраться в контору через окно, а потом открыть им дверь.

– Ты считаешь, это они пожаловали в гости к нашему затворнику?

– А у тебя есть другие версии?

– Единственное новое лицо – это миссис Доусон, – ответила я. – Судя по тому, что нам о ней известно, эта дама, приди ей такая блажь, способна возглавить любой преступный клан, но все же…

– Не могу представить, чтобы ее увлекали прогулки по столь скользкой дорожке, – согласился Дэниел.

Мы сошли с трамвая на Флиндерс-стрит. Последнее время я с тяжелым сердцем приближаюсь к нашему дому. Не поджидает ли меня там новая напасть? Но единственной, кто ждал нас на пороге, была сестра Мэри.

– А вот и вы! – обрадовалась она, словно всю жизнь только и ждала встречи с нами. – Дэниел, не мог бы ты прийти завтра в тюрьму? Твой старинный приятель Нейлз хочет поговорить с тобой. Я буду там около десяти. Дарен все никак не угомонится. Мне бы не помешала твоя помощь.