– Он ушел, – поспешила я утешить кота. – Труди взяла его к себе.

Горацио снова чихнул, словно желая высказать свою благосклонность к Труди. Затем устроился рядом с моей книгой, подобрал под себя лапы, так что стал похож на батон хлеба, и замурлыкал. Дождь за окном, мурлыканье кота и Джейд Форрестер помогли мне скоротать время до пяти часов, когда на пороге моего дома возник Дэниел. Он позвонил, хотя у него был свой ключ. Когда он вошел, я заметила рюкзак на его плече.

– Вот, подумал, ты не будешь против, если я оставлю здесь кое-какую одежду и вещи, – объяснил он. – Вдруг я снова заявлюсь, как в прошлый раз, вонючий, словно помойка, и мне нужно будет оказать первую помощь. Не возражаешь? Только не думай, что я намерен к тебе вселиться.

– Все правильно: в пустой спальне как раз есть свободный шкаф, – сказала я.

– Тогда я сложу там свои пожитки, – кивнул он.

Моя свободная спальня всегда к услугам тех, кто согласен спать среди вещей, которые я никак не решаюсь выбросить, словно надеюсь, что они вновь понадобятся. Здесь свалено все: старая одежда и всякая всячина, которая еще может пригодиться, но которую до поры до времени лучше убрать с глаз долой, вроде швейной машинки и коробки с лоскутами.

Там же я храню стопку книг, которые надо прочитать. Она еще не переросла меня, хотя никак не желает становиться ниже. Но шкаф там стоит пустой, правда, к нему трудновато пробраться.

Дэниел принес две смены белья, джинсы, пару ботинок, две футболки и куртку. Еще он прихватил мешочек с бритвенными принадлежностями и, судя по звуку, который раздался, когда он клал их на полку, набор инструментов. Я всполошилась: когда мужчина оставляет в твоем доме свою одежду, будь уверена: рано или поздно он сам переберется за ней следом. Но это меня не испугало.

Ведь речь шла о Дэниеле. Я сварила ему кофе, и мы уселись на диван. Горацио поднял мордочку, требуя к себе внимания. Я рассказала Дэниелу о Люцифере, и он одобрил наш план.

– Свежий воздух пойдет этому сорвиголове на пользу, – заметил он. – Может, Труди и не очень жалует кошек, но все равно станет о нем заботиться. Отличное решение, кетчеле. Кстати, я встретил в лифте твоего загадочного соседа с непроницаемым взглядом.

– И как он выглядел?

– Рослый, волосы темные, но виски уже седые. Карие глаза, насколько я смог рассмотреть. Отличный костюм, но не ручной работы. Очки. Ухоженные руки. Смахивает на бухгалтера или кого-то в этом роде. На вид лет сорок. У него в руках был пакет из магазина. Я не стал с ним заговаривать.

– И правильно. Что будем делать вечером?

– Хочешь, пойдем куда-нибудь. Я бы предпочел пораньше завалиться в кровать, но сначала неплохо бы поужинать.

– Только не клуб, – сказала я. «Кровавые Узы» требуют специальной подготовки: черный лак, тщательная боевая раскраска, сегодня у меня к этому душа не лежала. – Давай, просто поужинаем.

– Идет. Где-то в городе?

– Что если набраться храбрости и заявиться в мое любимое кафе? То, что на Брунсвик-стрит. Туда можно доехать на трамвае.

А ведь мы обсуждаем наш первый выход в свет! Я ликовала. Дэниел выставил свои условия, и наши желания совпали. Я наклонилась и поцеловала его, просто взяла и поцеловала. К взаимному удовольствию поцелуй затянулся, но был неожиданно прерван звонком в дверь.

Ворча, я поплелась открывать: если это Труди пришла вернуть Люцифера, я за себя не поручусь, но на пороге стояли трое. Один – высокий изящный китаец сногсшибательной красоты. Другой пониже, совсем еще мальчишка, улыбался от уха до уха. Третьим оказался наш сосед Джон, который работал в международных благотворительных организациях; он и представил первых двух. Джон тоже был высокий. И рыжий. И очень славный, хотя, похоже, немного опешил от моего прохладного приема.

– Вот, Коринна, хотел представить тебе моих друзей. Но, может, я не вовремя?

– Вовсе нет. Входите, – пригласила я, еще не до конца оправившись от изумления.

Ну и денек! Красавцы-мужчины просто валом валят в мой дом. Сначала Георгий из «Небесных наслаждений», а теперь это чудное видение. Да где они все пропадали, когда мне было восемнадцать? В ту пору все встречавшиеся на моем пути парни были такой пересортицей, что Джеймс на их фоне показался мне просто красавцем. На безрыбье и рак рыба.

Джон пропустил друзей вперед, я предложила гостям сесть и спросила, что они будут пить.

– Это Чарльз Ли, или Чез, – представил Джон мальчишку, который одним быстрым взглядом осмотрел всю мою квартиру и теперь сосредоточил все внимание на Горацио.

Кот, в свою очередь, не сводил глаз с гостя. Они смотрели друг на друга не враждебно, а словно оценивающе, как два кота. И отвели взгляды, только удостоверившись, что не опасны друг для друга.

– Привет, – сказал Чез, на чистом австралийском. – Рад познакомиться, мисс. А ты – Дэниел? Я о тебе наслышан.

– Я о тебе тоже слышал, – отвечал Дэниел серьезно, пожимая ему руку. – Ты торгуешь на рынке, верно?

– Ага, – расплылся в улыбке Чез. – Складываю всякую всячину на тачку – разбирают за десять минут, никаких проблем.

– А это, – тут Джон постарался сделать эффектную паузу, – Кеплер Ли.

– Миссис Чапмен, – произнес Кеплер на прекрасно поставленном английском. – Мистер Коуэн.

– «В эти восемь минут», – начал Дэниел туманно.

– «Я создам новую теорию вселенной», – заключил Кеплер.

Наверное, это был какой-то тайный язык, известный им обоим. Что если Дэниел член какого-нибудь тайного общества? Пожалуй, когда дело касается Дэниела, я ничему не удивлюсь. Я покосилась на Джона. Он пожал плечами.

Чез хихикнул.

– Мы выбрали себе английские имена в лагере, – объяснил он. – Я взял свое из книги, которую он читал – Чарльза Диккенса, оказывается, его тоже звали Чез. А брат назвал себя в честь…

– Иоганна Кеплера, – подсказал Дэниел. – Отличный выбор. Садитесь. Хотите по бокалу вина?

– Мне и Кеплеру – красного, – Джон знал, что у меня в доме всегда есть красное вино. Для медицинских целей, как, впрочем, и коньяк. – А Чезу минеральной воды, если нет кока-колы.

– Увы, нет, – извинилась я.

Раз в полгода у меня возникает желание выпить кока-колы, и тогда я в один присест осушаю целую бутылку.

– Надо было нам самим прихватить, – сказал Джон. – Знаешь, мне никогда не приходило в голову спросить тебя, почему тебя зовут Кеплер, дорогой Кеп.

– Я выбрал это имя, потому что люблю читать о великих ученых, – пустился в объяснения Кеплер, откинув с лица длинные блестящие черные волосы. – Кеплер – один из немногих – почти всегда оказывался прав и вообще был симпатичным человеком. Все его любили. Симпатичные ученые встречаются не так часто. У него средневековое мышление, но голова была ясная, и когда ему пришлось делать выбор между Птолемеевой системой со всеми ее эпициклами и деферентами, и наблюдениями Тихо Браге, он выбрал Тихо. Он знал, что Тихо помешан на своих исследованиях и все ночи напролет вел наблюдения. Ночи в Дании холоднющие, но ученому все было нипочем.

– И он сделал правильный выбор, – подхватил Дэниел.

– Хотя и не верил, что Господь Бог разбросал звезды по небу при помощи небесной метлы, – добавил Кеплер.

– Зато он был прав в отношении трех законов, – сказал Дэниел, обнаруживая осведомленность в астрономии, о которой я и не подозревала. – Квадраты времен обращений разных планет пропорциональны кубам больших полуосей их орбит. Позже Ньютон доказал, что это верно. Особенно, что касается отношения кубов полуосей и квадратов времен. Ньютон доказал, что это соответствует действительности, потому что сила гравитационного притяжения между телами прямо пропорциональна их массам и обратно пропорциональна квадрату расстояния между ними. Поэтому кубы орбит относятся к квадратам времен, как их массы к квадрату расстояния между ними; значит, Кеплер был прав.

– Все это постоянные величины для нашей Солнечной системы, – согласился Кеплер, улыбаясь Дэниелу.

Он был похож на китайского божка. Вот только китайские божки не щеголяют в костюмах ручной работы из превосходной чесучи, темно-серый цвет которой прекрасно оттенял проблески седины в волосах Кеплера. По крайней мере, насколько мне известно. На самом деле я никогда в жизни не встречалась с китайскими божками. Надо будет порасспросить о них Мероу