Вспомнит о потерях, об оставшихся в одиночестве в тылу у слишком юной для этих звёзд цивилизации. Жалкие тысячи лет, наполненные сначала страхом одиночества, потом бесконечными войнами, и наконец радостным ощущением того, что все страхи отступили, и теперь каждый человек будет счастлив по-своему.
Эпоха Вечных. Единожды наступив, она ознаменовала начало своего конца. И вот этот конец подступил к самому порогу.
Вот только какова моя роль во всём этом?
Полуторасотметровая штанга «Эрроуи» плавно подходила к выделенной им резервной стыковочной точке Лагранжа. Бортовой церебр методично скармливал пилотам данные наведения, согласуясь с доступной им скоростью восприятия. Ноль-один «же» по оси. Тангенциальные направляющие, повинуясь команде Бориса, исказили поверхность внешней силовой брони, обнажая часть стыковочных блоков. Дипольный момент на нуль-трёх. Сброшенные серв-манипуляторами пять цилиндров с грузом послушно развернулись вдоль направляющих, чётко выстраиваясь вдоль веретенообразного корпуса челнока. Пробежавшая строчка отчёта обозначила лёгкий крен третьего контура, однако навигаторы не стали пока ничего предпринимать — выровняется на ходу, пока актуаторы малой мощности зафиксируют оставшееся.
«Эрроуи» для своих габаритов была относительно лёгким кораблём — массой покоя всего в килотонну и десятикратным запасом мощности, так что маневренность помогала управляться с гирляндой груза. На челноках третьего ранга — основном типе среднетоннажного флота, имевшегося на борту «Эмпириала», с навигацией «в обвязке» было куда строже — так там и корабли побольше, и кроме страд-драйверов в экипаж был включён десяток инженеров-навигаторов, в ведении которых, в частности, и находились силовые экраны на прочном корпусе. Ту же «Медузу Эри» приходилось вести по каналу плечом к плечу вшестером, благо и груза на ней в полном обвесе располагалось до мегатонны. От Джима и Бориса на «Эрроуи» подобных изысков не требовалось, на то они и малотоннажный флот, мальки в стае могучих космических китов, обслуживающих громаду «Эмпириала» в его дальних рейсах. Для сравнения «Медуза Эри» в полной загрузке по масштабам Флота была трампом исключительных размеров, и могла, кроме своего носителя корабля-прим швартоваться столько к докам Нулевого и Первого рангов, оснащённых специальными силовыми платформами.
Потому в точках промежуточного старта «Эмпириал» пользовался непритязательными услугами «Эрроуи», а также прочих трампов и челноков в основном пятого-шестого ранга общим числом сорок две штуки только забираемых на борт корабля-прим, не считая приписываемого на месте каботажного флота.
Сейчас «Эмпириал» начинал насыщение камеры свободного хода, закреплённый в качестве одного из звеньев грандиозного Кольца «Алеф», внешнего из трёх мета-конструкций, «нульрангов», составляющих основу «Инестрава-шестого».
Подобное устройство Космобазы объяснялось историческими причинами — в начале Третьей Эпохи «нульрангами» как раз и назвали громадные гирлянды транспортных кораблей, заменявшие человечеству будущие Базы в глубинах Дальнего Космоса. Но «Алеф», «Бета» и «Центр» с первого мгновения своего существования переросли функции «самосборного склада», повисшего в пустоте. Эти три концентрических «колеса» были в той же степени административными, военными и транспортными узлами Галактики, как и, собственно, сам «Сайриус», «Инестрав-шестой» или некогда «Керн-Центральный». Простой факт, что тот или иной сегмент титанической конструкции мог в любой момент прогреть генераторы и покинуть «строй», как собирался вскоре поступить «Эмпириал», никого не смущал. Жилые и административные модули мигрировал на другой корабль-прим, их место занимали контейнеры с грузом. В этом мире всё жило своей изменчивой, и вместе с тем постоянной жизнью. Пока корабль оставался ошвартованным, могли пройти годы, а иногда и десятилетия, и на этот период он становился неотрывной частью «Инестрава-шестого». Пока однажды не наступало время улетать.
«Эмпириал» был новейшим кораблём в серии, готовящимся к своему первому интергалактическому броску, и на этот раз надолго задерживаться не стал, погрузившись за считанные месяцы, почти в авральном режиме. Наконец предстартовая беготня и нервотрёпка должны были закончиться.
А в остальном рейс как рейс, на «Эмпириал» необходимо доставить партию в триста тонн в последний момент назначенного груза, плюс подобрать «пассажира». Честь эта досталась экипажу Джима и Бориса. Пусть младший состав почувствует, что тоже участвует в великом деле. Только как тут что-то чувствовать, когда тебя одолевает скука обычного, в общем, перегона.
Степенно и размеренно отдавая команды церебру, страд-драйверы размышляли о своём. Непонятный их «пассажир» позабылся в рутине многочасового пролёта по причудливым коридорам высоких широт трёхмерного лабиринта «Инестрава-шестого». От стыковки с грузом до прибытия на «Изабеллу Гриер», один из двух приписанных флоту «Эмпириала» первторангов, расписание движения позволяло добраться до конечной точки за сто тридцать три минуты. Это если по дороге не случится чего незапланированного. В гуще космического движения, царящего вокруг Базы, даже скорость в неполных триста метров в секунду, ничтожная по любым космическим меркам, представлялась почти предельной.
«Эрроуи» неспешно приближалась к центральной области трёхмерной геометрии «Инестрава-шестого», сплошь испещрённой трассами внутрисистемных перевозок. Тут было царство вспомогательных флотов громадных «Сайриусов», и Генеральный Церебр той его частью, что отвечала за безопасность движения на магистралях, уже три раза запрашивал у них бортовые идентификаторы на прохождение контрольных постов.
Ось н-фазного каркаса Базы, пронизанного насквозь энергетическими магистралями и силовыми синусами, его ядро, окружённое неспешно вращающимися в пустоте Кольцами, являлось также пересечением главных внутренних магистралей «Инестрава-шестого», и любое неосторожное движение здесь могло привести к коллапсу всей Базы.
Элементы внешней сенсорной и навигационной систем челнока во всех подробностях разворачивали перед навигаторами схему энерговодов, силовых экранов и виртуальных направляющих трасс свободного движения, что окружала сейчас «Эрроуи». Нетленный вакуум космоса переставал здесь быть самим собой, невидимыми каналами плыла, лилась, бурлила энергия, становясь в буквальном смысле материальной. Миллиарды гигаватт энергии питали, приводили в движение, защищали всё то, что только могло возникнуть в воображении сотен и тысяч людей, управляющих подвижной, текучей структурой огромного галактического транспортного узла.
От непрерывности процессов обслуживания этого живого механизма здесь зависят судьбы целых планетарных систем, так что, попытайся кто сослепу угодить в силовой экран, хранящий в себе бесценный энерговод, винить он сможет только самого себя, система самообороны распылит его ещё на подлёте. Безопасность Базы важнее жизней навигаторов и без того обречённой скорлупки, решившей нырнуть в океан огня, так что экран, аналогичный силовым панцирям боевых крейсеров первого ранга, в случае крайней опасности предотвратит возможный ущерб всей титанической силой, находящейся в его распоряжении.
Впрочем, к навигации в этих областях допускались только драйверы со специальной подготовкой, так что эксцессов «в зоне» история «Инестрава-шестого» насчитывала лишь единицы, вот и «Эрроуи» благополучно продвигался вперёд, коды «Эмпириала» действовали безотказно даже на вечно недоверчивый Генеральный Церебр. По достижении главной оси Базы плотность движения, наконец, снизилась, что не замедлило сказаться на скорости их микро-трампа. Эшелон вынырнул из-за километрового кристалла ректификатора «зелёной зоны», на экранах показался фиолетовый отблеск «Лика Исиды», центрального генератора местной гравиворонки, удерживающей вместе концентрические кольца кораблей-прим.
Из этой позиции был чётко различим «Эмпириал», гасивший одну за другой причальные сваи энерговодов, уже заметно подавшись наружу из общего Кольца «Алеф». Его пятидесятикилометровые «эффекторы» — «Изабелла Гриер» и «Эола», ошвартованные в причальных гнёздах по обоим бортам корабля-прим, уже прогревали ходовые генераторы, заставляя окружающие силовые конструкции лучиться мягким голубым светом черенковского излучения. Всё говорило опытному глазу о скором старте. Последние полтора тика свободного полёта пролетели за секунды, повинуясь команде Бориса, получившего, наконец, долгожданную свободу манёвра.
