Открыв в себе дар привлекать на свою сторону монстров, она неожиданно стала притягивать даже Кю, который, хоть и не был монстром, но и на человека не тянул. Кю, которого всегда завораживала только Пелагея, неожиданно стал проявлять интерес к Юлиане.

Выражалось это, как правило, в его неукоснительном посещении всех собраний, которые она созывала в хижине травницы.

Окружённая монстрами, сопровождаемая преданным слугой Пелагеи, Юлиана под сенью покосившейся крыши день за днём разрабатывала гениальный план.

Её планы, с её же собственных слов, всегда были гениальны. Трещину они давали только погодя. Однако неуспех Юлиана списывала то на скверную погоду, то на глупость окружающих, а то и вообще на несовершенное мироустройство и ни в какую не желала признавать, что план изначально был никуда не годен.

— Территорию патрулируем по двое, — командовала она, уперев ладони в столешницу. — Расходимся от центральной точки, дома Евы, и идём во всех направлениях, согласно моему плану.

— И что, так и будем ходить туда-сюда? — скептически осведомился какой-то зубастый маловер. — Звучит простовато.

Юлиана обеими руками шлёпнула по столу.

— А ну-ка цыц! В простоте, чтоб вы знали, и заключается гениальность!

Критик покорно сник, среди монстров вновь установилось единогласие, и даже Кю, который всегда отличался пытливым умом, стратегию поддержал. Правда, внёс в неё некоторые коррективы.

— Вы же умеете становиться невидимками? — спросил он. — План подразумевает, что ходить туда-сюда мы будем под покровом невидимости.

На сей раз вместо унылого, молчаливого согласия монстры одобрительно загудели: их умению исчезать на ровном месте мог бы позавидовать любой призрак. И Юлиана сразу расцвела: нововведение, которое предложил Кю, сама она ни за что бы не додумалась включить в план.

Поулыбавшись, она пронаблюдала за реакцией — и хлопнула в ладоши, призывая всех к порядку.

— Начинаем с сегодняшнего дня! — возвестила она. — Будьте внимательны и осторожны. Травник сейчас как загнанный зверь: он особенно опасен. Набрасывайтесь на него так, чтобы он был максимально неподготовлен и не смог вам навредить.

— Есть, госпожа! — хором откликнулись монстры.

И, выстроившись в шеренги по двое, вперевалку замаршировали на выход. Пересекая порог, они тотчас теряли очертания и полностью пропадали в сумраке, слившись с окружающей средой. Это надо было видеть.

Киприан, который во дворе как раз расчищал себе площадку для будущего укоренения, застыл столбом, глядя на это шествие. Под фонарём на крыльце лесные чудища одно за другим покрывались облаком невидимости: «Пух!» — и пустота.

За исполнения плана они взялись старательно и уже спустя полдня выследили мальчишку, который пробирался по чащобе с острым шприцом в руке и целой сумкой разных приспособлений.

«Что, ещё чудесной кровушки захотелось? — процедил Кю, который охотился наравне с монстрами и обнаружил Хэтпита одним из первых. — Прямо комар какой. Взять бы да прихлопнуть…»

Вечером Юлиане доложили о результатах операции и повинились, что схватить мальчишку не вышло: больно уж проворен.

— А ещё он, кажется, заметил слежку, — опасливо сообщил монстр с тремя хвостами и витым рогом на голове.

У Юлианы от злости разве что пар из ушей не повалил.

— Я лично найду этого проходимца и набью ему морду! Я знаю столько приёмчиков!

— Тише-тише, — успокаивал её Киприан, дружески похлопывая по плечу. — Не надо никому набивать морду, моя ты хорошая. Лесные твари с ним не справились, и ты не справишься. Если кому и вступать с ним в бой, так это высшим существам.

Он выразительно глянул на эльфа, а тот с некоторым раздражением глянул в ответ. Северный владыка, он же высшее существо, явно не жаждал работать в паре с кем бы то ни было.

Но ради Пелагеи… Чего не сделаешь ради Пелагеи!

Тем же вечером земля возле домика травницы сотряслась: Киприан пустил корни, всполошив обитателей самых глубоких нор. Отрастил необъятный древесный ствол. Украсился золотой кроной, которая с треском и шелестом распростёрлась над лесом, затмив своим сиянием луну и звёзды.

Эта ночь для многих стала незабываемой.

Прежде вековечный клён нечасто достигал столь гигантских размеров. Разве что в экстренных случаях, когда следовало избавиться от могущественного зла. Экстренные случаи можно было пересчитать по пальцам: они имели место раз в десятилетие, а то и реже.

Одно Юлиана уяснила: чем крупнее дерево, в которое превращается Киприан, чтобы почерпнуть энергии из почвы, тем серьёзнее проблема, с которой предстоит разобраться.

Если Хэтпит для него серьёзная проблема, то — пха! — Юлиана не знала, что тут ещё сказать.

Остальные восприняли превращение гораздо более эмоционально.

Пелагея, которая только-только обернулась летучей мышью, чтобы предаться безудержному полёту, предпочла снова стать человеком и побежала за табуреткой и заварочным чайником. Кю восхитился свежестью красок (голубоватое сияние ствола, золотой отблеск листвы) — и мигом примерил эту палитру на себя, засветившись, как новогодняя гирлянда.

Ли Тэ Ри замер в благоговении и шаг за шагом потихоньку зашёл под крону — эстет в нём в кои-то веки победил гордеца. А Ева блаженно растянулась на свежей зелёной травке, подставив смуглое лицо нездешнему целительному солнцу.

Всю ночь согревались они теплом вековечного клёна, пили кленовый сироп, который чудесным образом стекал с одной из нижних веток, вели долгие, пространные разговоры и думали о том, что их ждёт.

Потом Юлиана и травницей устали думать, засели за игру в карты, и Юлиана продула целых четыре раза. Ведьма заливисто смеялась, обнажая ряды идеально белых зубов. Ли Тэ Ри сидел меж выпуклых корней, сплетя ноги бабочкой, и что-то сосредоточенно чертил в своём блокноте. А Кю, прикинувшись кленовым листом, пристроился среди других листьев высоко в кроне, пока Пелагея внизу попивала чай из эмалированной кружки.

Утром вековечный клён шумно сбросил сразу все листья на задремавших друзей и обернулся человеком — посвежевшим, похорошевшим, полным энергии. Его чернильно-чёрные одежды словно бы подсвечивались изнутри. Рыжина в волосах сделалась ярче, медовая радужка глаз — насыщенней. Казалось, в него влили эликсир вечной молодости и здоровья.

Сил в нём было хоть отбавляй.

Ли Тэ Ри, который прикорнул в обнимку с блокнотом и был усыпан листьями, вскочил, отряхнулся, встретился взглядом с Киприаном — и исполнился трепета. Напротив эльфа стояло совсем иное существо. От него исходила бескомпромиссная внутренняя мощь, перед которой хотелось преклоняться, которой хотелось служить от всей души.

Ли Тэ Ри еле удержался, чтобы не склонить перед Киприаном голову. Сегодня им надлежало вместе разделаться с Хэтпитом и употребить для этого все возможные усилия.

А Хэтпит был быстр. Он был хитёр и изворотлив, и до конца месячного цикла оставалось ещё много дней. Никто не знал, какие козыри травник прячет в рукаве. Готовиться стоило к чему угодно.

Когда эльф и Киприан выследили Хэтпита, он мастерил в овраге какую-то ловушку и, кажется, был неприятно удивлён, что его раскрыли.

— Вы что тут забыли? — крикнул он, обернувшись. — Не лезьте ко мне!

Два высших существа в разлетающихся одеяниях стояли на краю оврага в ветре и шелесте пырея, взирая на травника сверху вниз с глубочайшим презрением. Точнее, презирал его здесь только Ли Тэ Ри. И отделать его мечтал он же, потому что никто не смеет обижать, а тем более травмировать любимую жену северного владыки. Киприан, в чьём сердце жила только вредная Юлиана, находился здесь так, за компанию, ненависти не испытывал и был хладнокровен, как удав.

— Живо поднимайся, гадёныш, иначе мы спустимся к тебе! — проорал Ли Тэ Ри.

От его крика с древесных ветвей сорвались птицы и принялись кружить в поднебесье. Его могучий голос заставил сверчков в траве замолкнуть. А Хэтпиту хоть бы хны.

— Ну и спускайтесь! Я вам спуску не дам! — развеселился травник и резво отскочил от незаконченной ловушки, уперев руки в бока.