Перед ними расстелились пшеничные поля. Ветер носил по небу пушистые облака, соединял их так и эдак, экспериментировал с формами — в общем, всячески предавался творчеству. И в этом далёком краю решительно не было места суете.

Ли Тэ Ри единственный здесь знал дорогу к дому травника, поэтому пошёл первым, и Кю, незаметно превратившись в золотистый колосок, забрался Пелагее в причёску.

Они шли — и высокие колосья пшеницы касались плеч Юлианы. Она расправляла руки, представляя, что вот-вот взлетит, как птица, и ей было невероятно хорошо — от солнца, от ветра, от васильков, которые синими каплями светились в этом шелестящем травяном море.

Юлиана с удовольствием шла бы так вечность, но вскоре поле закончилось, и впереди показалось причудливое строение. Вроде бы мельница, а вроде бы астрономическая обсерватория, сколько этажей — не понять, где вход — тем более загадка.

— Эй, там! Ригоро, выходи встречать гостей! — сложив руки рупором, крикнул эльф.

Травник, носивший это чудное имя, буквально через секунду высунулся из окна.

— Хо-хо! — воскликнул он. — Какие нелюди! — И поспешил спуститься, чтобы открыть дверь.

Ригоро был беспрецедентно благочестив, благостен и благосклонен, или же попросту хотел таким казаться. При всём при этом он обладал удивительно нетрезвым взглядом на вещи. А глаз у него было целых три. Причем третий открылся недавно, как он сам утверждал, в результате долгих эзотерических практик.

Малость с шизой, диагностировала Юлиана, надо бы с ним поосторожнее.

Рук у него было восемь, все чрезвычайно хваткие и не сказать, чтобы не красивые. Каждая рука была как произведение искусства. Все вместе они смотрелись ужасно.

Ригоро, как болванчик, кланялся своим истуканам из дерева, бронзы и золота, которые были повсюду расставлены у него дома. Он был убеждён, что мы то, что мы едим, и как-то очень уж плотоядно поглядывал в сторону Юлианы, которая обладала пышными формами и из-за этих форм, к своему сожалению, не влезала в любимую походную юбку.

Восемь рук… Брр! Она предчувствовала, что с ними начнутся проблемы.

Разместив гостей в комнате с альковом и двухуровневой кроватью, стилизованной под старинный корабль, Ригоро распорядился, чтобы слуги принесли им поесть, а сам удалился к себе в дальние покои.

Увидев корабль, Ли Тэ Ри припомнил недавнюю качку на пароме, почувствовал тошноту и невольно поднёс руку ко рту.

— Можно нам с Пелагеей в альков? — бледнея, попросил он.

— Да без проблем, — холодно отозвалась Юлиана.

Эльф понятия не имел, где носит заразу Кю. Колосок в волосах жены он ни в чём таком не заподозрил и посчитал, что без Кю им будет даже лучше.

Колосок тихо-тихо посмеивался.

— Не нравятся мне перемены в моём друге, — высказался Ли Тэ Ри, вольготно устроившись на подушках. — Эти истуканы повсюду…

— С них ещё поди всю пыль сотри, — вставила Юлиана, зевая. — Умаешься ведь.

— Да я не о том, — сердито оборвал её эльф. — Любое волшебное существо твою пыль одним щелчком пальца смахнёт. Я к тому клоню, что Ригоро стал…

— Сектантом? — догадалась Пелагея.

— В точку, душа моя, — со вздохом сказал Ли Тэ Ри и приобнял её за плечи.

Идолы, третий глаз и новые убеждения восьмирукого не на шутку настораживали. Тут и двух мнений быть не могло: Ригоро ступил на скользкую дорожку какой-то неизвестной миру религии, и она влияла на него не самым лучшим образом.

Вот как теперь поручиться, что он ничего не выкинет завтра или, например, послезавтра? Никогда не знаешь, чего ждать от сектантов.

Впрочем, несмотря на опасения, и эльф, и Киприан, и Пелагея с Юлианой после ужина отправились на боковую и заснули, как младенцы. До самого утра они спали без пробуждений, а утром к ним заглянул благодушный Ригоро и позвал всех на завтрак в гостиную.

Во время завтрака Юлиане кусок в горло не лез. Цепенея, она всё поглядывала на истуканов, которых владелец дома в ошеломляющем количестве расставил вдоль стен, и поражалась отсутствию вкуса и меры у этого самого владельца.

А истуканы были злющие, с узенькими глазками, кривыми ртами, выдолбленными в дереве и камне. И казалось, пялятся они только на тебя, тебя одного проклинают, для тебя одного готовят приговор.

Не замечала Юлиана, с каким вожделением рассматривает её Ригоро, как пожирает он её взглядом. А Киприан замечал, напрягался и пытался мысленно выстроить вокруг неё щит, который уберёг бы её от всех напастей. Щит выстраиваться не хотел.

Следующей ночью заснуть у неё никак не получалось. Вертелись снаружи, за окном, какие-то вертушки, жужжали моторчики, стрекотали шестерёнки вместо цикад … В общем, сон не шёл. И хоть Киприан на верхнем ярусе мирно сопел, Юлиана никак не могла сомкнуть глаз.

Она даже не удивилась, когда из-под кровати вдруг высунулись разом четыре руки и накрыли ей, Юлиане, рот, чтобы не закричала. Прочие руки сцапали её крепко, чтобы не вырвалась. И уволокли. Сперва под кровать, где мог бы и слон, наверное, поместиться, а затем в другую комнату, где шторы были наглухо задёрнуты, а дверь — прочная, металлическая — запиралась на четыре массивных замка.

Там Ригоро предстал перед Юлианой во всём своём устрашающем обличье. Нет, лицо у него было что надо, тело вроде как тоже (в полумраке, с единственным горящим ночником не удавалось разглядеть детали). Ног, к счастью, имелось всего две, а вот с руками творился полный беспредел. Цепкие и быстрые, они одновременно усаживали Юлиану на кровать, наливали чай в крошечную глиняную посуду, раскладывали какие-то предметы на низком прямоугольном столике и листали древний фолиант, со страниц которого сыпалась вековая пыль.

— И что вы собрались делать? — спросила Юлиана.

— Вы? Нет, дорогуша, мы, — пропел Ригоро. — Мы собрались провести запретный обряд.

Ах, ну да, чего еще ждать от поехавшего сектанта?

Юлиана шумно вздохнула. Она знала, что её спасут, что Киприан спит чутко и наверняка уже на ногах. Что Ли Тэ Ри, Пелагея и Кю непременно нагрянут сюда с минуты на минуту и вырвут её из лап двинутого фанатика. Эта мысль придавала ей спокойствие.

Однако подмога что-то всё не шла, а восемь рук тем временем начищали сакральный ножик, зажигали обрядовые благовония и пытались стянуть с неё, Юлианы, ночную сорочку, потому что для ритуала жертва должна быть раздета.

И пока руки делали одно, другое, третье, Ригоро не сводил с Юлианы хищного взгляда, от которого ей ещё в самом начале сделалось не по себе.

Снаружи было ужасающе тихо, и она, занервничав, рванулась было к двери.

— Не суетись, а то съем тебя раньше положенного времени, — с ленцой пригрозил Ригоро, возвращая её на место. — Твои друзья не придут. Я подмешал им в чай снотворного, их теперь даже пожарным колоколом не разбудишь.

Крик застрял у Юлианы в горле, когда её потащили обратно к кровати. Как же так? Неужели снотворное настолько сильно воздействует на высших существ? Неужто всё пропало и ей суждено умереть здесь такой бездарной, нелепой смертью?

Кричать было бесполезно: во-первых, у неё осип голос, во-вторых, покои, куда уволок её Ригоро, располагались далеко от гостевой комнаты. А в-третьих, вздумай она звать на помощь, и ей тут же заткнут рот.

Но время поджимало, и надо было что-то решать.

«Точно, — вспомнила она, — у меня ведь талант устанавливать связь с монстрами!»

Опыт, который она приобрела на обучении у травницы Евы, служил прямым тому доказательством. А чем Кю не монстр? И он ведь наверняка не пил вечерний чай, потому что среди прочих его вчера не было — он в два счёта обвёл вокруг пальца зануду Ли Тэ Ри, когда притаился колоском за ухом у Пелагеи. В таком случае, он должен откликнуться…

«Кю, — мысленно позвала Юлиана. — Эй, отзовись! Меня тут сейчас съедят! Кю, слышишь меня, негодник?!»

Она даже расстроиться толком не успела, а дверь в покои Ригоро уже затряслась, затрещала. Кто-то ломился в неё с той стороны: «Бам-бам-бам!».

Юлиана возликовала, но Ригоро не медлил: он рассёк ножом кожу у неё на предплечье, и полилась кровь. Подставив для сбора крови ритуальную чашу, этот псих схватил жертву за горло и принялся душить. Но тут дверь полностью вылетела из петель, и в комнату ворвался ураган-Кю.